Мэри Патни - Шелк и тени

— Не помню, как долго он держал меня взаперти. Думаю, что пару месяцев. Тогда я совсем потерял счет времени.

Сара подошла к мужу и встала у него за спиной. Он сильно вспотел, и его белая рубашка прилипла к спине. Сердце Сары болело: ей было жалко и того десятилетнего мальчика, и этого взрослого мужчину, в душе и на теле которого до сих пор сохранились шрамы от жестоких побоев. Стремясь утешить его, она нежно коснулась плеча мужа.

Он весь ушел в прошлое, и ее прикосновение стало для него как удар хлыста. Сжав кулаки, Микель резко повернулся и чуть было не ударил ее. Его глаза горели диким огнем.

Они стояли, глядя друг на друга. Казалось, время остановилось, его безумный взгляд был красноречивее всяких слов: он все еще видел перед собой Велдона…

— Как тебе удалось убежать от него? — Губы Сара пересохли от волнения.

— Я не убежал, — с горечью ответил Микель. — По всей вероятности, Велдону пора было уезжать. Считая, что я ему больше не нужен, он подарил меня местному паше с предложением меня кастрировать. Он сказал, что оказывает мне великую честь, так как евнухи пользовались большим уважением в Оттоманской империи.

— Господи, неужели человек может совершить такое по отношению к ребенку? — сказала Сара, содрогаясь при мысли, что ее муж мог стать бесполым существом. Тогда бы между ними не возникли та близость и страсть, тот обмен энергиями, которые соединили их. Да и вообще Микель мог умереть во время этой страшной операции.

— Велдону доставляет удовольствие мучить детей. Он решил сделать мне прощальный подарок и вырезал у меня на бедре букву X — хозяин, обработав ее для большей отчетливости сажей. Я проклял его и дал себе слово, что наступит день, когда он мне за все ответит. Я сказал ему об этом, он только рассмеялся мне в лицо. Уверен, что, покинув Триполи, он сразу забыл о моих угрозах. Для него я был просто небольшим развлечением, незначительным эпизодом в его проклятой жизни.

— И как ни странно, тебе удалось сделать то, в чем ты поклялся.

Сара содрогнулась, вспомнив, как Велдон переиначил правду относительно прошлого ее мужа. У Микеля есть все причины ненавидеть Велдона. Это ненависть маленького мальчика, не знавшего отца. Ему хотелось любви, а вместо нее он получил предательство и унижение. Микель абсолютно прав, говоря, что Велдон сущий дьявол.

— Как ты попал из Северной Африки в Азию? — спросила Сара.

— Вместо того чтобы кастрировать меня, паша решил подарить нескольких мальчиков, среди которых был и я, султану в Константинополь. — Рот Перегрина скривился в усмешке. — Мои зеленые глаза, которые тебе так нравятся, привлекали всеобщее внимание. Может быть, моя жизнь сложилась бы по-другому, будь они у меня голубые или карие.

Сара почувствовала себя виноватой — она так часто восхищалась зелеными глазами мужа.

— Судно достигло Константинополя и стало на якорь, — продолжал Микель. — Мне удалось прыгнуть за борт и вплавь добраться до берега. К тому времени я немного владел арабским я турецким языками, знал мусульманские обычаи и вполне мог сойти за уличного оборванца неизвестного происхождения. Очень скоро мне посчастливилось найти работу у персидского купца, не имевшего детей. Поняв, что я смышленый мальчик, он начал учить меня счету и своему ремеслу. После его смерти я стал вести дела самостоятельно и водил караваны по Шелковому пути вдоль границ Туркестана. Остальное ты знаешь.

— Просто невероятно, что тебе удалось выжить, но еще невероятнее, что ты стал богатым человеком, — сказала Сара не в силах представить, как такое может вынести человек. — И после стольких лет ты приехал в Англию, чтобы найти Велдона и отомстить ему?

— Совершенно верно. Я хочу заставить его страдать и в конце концов убить. — Голос Перегрина дрожал от возбуждения. — Теперь ты понимаешь, почему моя месть справедлива?

— Я все отлично понимаю, но не могу допустить, чтобы ты сам вершил правосудие. — Сара закрыла глаза, и ее лицо исказилось от боли. — Велдон заслуживает наказания за свои преступления, но то, что собираешься сделать ты, лежит за рамками правосудия. Это просто убийство.

«Лучше бы Росс мне ничего не рассказывал», — малодушно подумала Сара. Но теперь она все знала и не могла оставаться равнодушной. Боясь потерять сознание, она опустилась в кресло и потерла виски.

— Полагаю, не мне судить, что ты собираешься сделать с Велдоном. Но как бы там ни было, ничто, слышишь, ничто не может оправдать того, что при этом страдают невинные люди. Это плохо, Микель. Как бы сильно ты ни страдал, у тебя нет права причинять вред другим, ни в чем не повинным людям.

Перегрин был потрясен. Он думал, что Сара, узнав правду, поддержит его.

— Ну, знаешь, это слишком, — сказал он, едва сдерживая гнев. — Ты обвиняешь меня в банкротстве железнодорожной компании, которая могла разориться сама по себе; ты обвиняешь меня в том, что я не способствовал закрытию публичных домов, которые через несколько дней снова будут открыты; ты обвиняешь меня даже в том, чего я не совершал.

— У нас с тобой разные взгляды на вещи, — устало заметила Сара. — Что ж, наслаждайся своей местью. На-слаждайся каждым своим поступком. Задуши Велдона голыми руками.

В наступившей тишине стало слышно тиканье часов, которое ударом колокола отдавалось в голове Сары.

— Но я не могу жить с человеком, который бессмысленно губит жизнь других людей, — закончила она охрипшим голосом.

«Не могу жить с человеком, который бессмысленно губит жизнь других людей…»

Слова Сары повисли в воздухе, как дым. Перегрин не сразу понял их значение, но минуту спустя безудержный гнев охватил его. Он подбежал к жене и побелевшими от напряжения пальцами вцепился в обивку кресла.

— Как ты смеешь ставить мне ультиматум! — закричал он. — Неужели ты серьезно думаешь, что можешь заставить меня отказаться от мести, которая стала смыслом моей жизни?

Сара смотрела на мужа глазами, полными боли.

— Я с тобой не торгуюсь, и об ультиматуме не может быть и речи.

Спокойный голос жены охладил пыл Перегрина.

— Я знаю, что моя любовь для тебя ничего не значит, — продолжала Сара, — а поэтому не в моих силах заставить тебя отказаться от мести. Не буду даже пытаться. Мы такие, какие мы есть, Микель. Ты имеешь право убить Велдона, а я имею право уйти от тебя.

Слова Сары оглушили Перегрина. Выпустив ручки кресла, он рассеянно посмотрел на нее.

— Ты в первый раз заговорила о любви. Что значит для тебя это слово? Ты решила воспользоваться им, чтобы удержать меня?

— Я не произносила раньше этого слова, потому что считала, что ты не хочешь услышать его, — ответила Сара, побелев. — Я полюбила тебя с первой же нашей встречи, иначе не совершила бы поступков, которые идут вразрез с моими принципами.

— Ты все время кичишься ими, — язвительно заметил Микель. — Может, поэтому ты вышла за меня замуж? Сара покачала головой.

— Я вышла за тебя замуж, потому что полюбила тебя, иначе чем можно объяснить брак с человеком, который разобьет мне сердце, о чем я знала с самого начала.

— Каким это образом я разобью твое сердце? — удивился Перегрин.

— Тем, что покинешь меня. — Непроизвольным жестом Сара откинула со лба волосы. — Выходя за тебя замуж, я знала, что рано или поздно ты оставишь меня и я буду очень страдать, но мне так хотелось быть с тобой, что я была готова заплатить любую цену. Что значат страдания по сравнению с любовью!

Перегрин был потрясен. Он чувствовал себя человеком, попавшим на необитаемый остров.

— Неужели ты серьезно думаешь, что я женился на тебе, чтобы потом бросить?

— Все говорит за это, — ответила Сара, как бы раздумывая. — Я думаю, что ты женился на мне по нескольким причинам. Ты решил немного поразвлечься со мной, хотя потом и выразил сожаление, что погубил мою репутацию. Тебе льстил тот факт, что ты можешь жениться на дочери герцога, и ты решил сделать это. А сейчас, как я понимаю, я стала для тебя призом, который ты выиграл у Велдона. Что может больше всего насолить врагу? Естественно, уход от него женщины, на которой он собирался жениться. — Лицо Сары стало печальным. — Ты никогда не говорил мне о любви, и сейчас я поняла, почему: в сердце, наполненном злобой и ненавистью, нет места для любви.

— Но ведь и ты раньше не говорила мне о любви, — заметил Перегрин.

— Мы настолько разные люди, что я не знала, какими словами выразить тебе мою любовь. Кроме того, гордость не позволяла мне заговорить о ней первой. Потом я была уверена, что ты скоро бросишь меня. Зачем мне было подносить тебе на ладони свое сердце?