Сима бросила короткий взгляд и подавила вздох. В тесной кабине запах перегара выдал Антона с головой. Интересно, сосед трезвым бывает?
– Спасибо, – кивнула Сима.
Камуфляжная куртка, под ней тельняшка, плюс небритость и некоторая запущенность, и эта хромота. Все-таки что-то пугающе-настораживающее было в соседе. Рецидивист, что ли? Повидала Сима таких в бытность кассиром в автосервисе. Такие же лица, с такими же мертвыми глазами. Глаза… Да-да-да, все дело в глазах!
Сима украдкой посмотрела на Антона, все больше убеждаясь, что имеет дело с известным всем правоохранительным структурам криминальным авторитетом. Очень полезное знакомство.
– Приходи к нам в гости вечером, – решилась Сима, – ты же вроде крестного Мадине.
– Кому? – По лицу Квасова прошла судорога. Или ей показалось?
– Дочь назвали Мадиной, – объяснила Сима, не понимая, что не понравилось соседу.
Антон не сразу взял себя в руки.
– Странное имя, – наконец выдавил он.
– Назвали в честь бабушки.
В этот момент пришел лифт, Антон быстрее, чем требовалось, шагнул в кабину – точно спасался бегством, исчерпав лимит вежливости и терпения, и уже занес руку над рядами светящихся кнопок с мыслью о близком спасении – не успел.
– Придешь? – Это была Маня, не дождавшаяся ответа.
– Приду, – не смог отказать солдат ребенку.
Ближе к вечеру на форуме стало многолюдно – тринадцать человек паслись в темах «Война» и «Мир».
Первым заглянул «в курилку» поболтать о былом Витек, потом Пашка-commandos101, за Пашей подтянулся Комбат, и опять – Dana65.
И опять принялась за свое: сможете – не сможете разойтись с бывшими врагами. Бла-бла-бла.
«Послушайте, – терпение у Комбата было на исходе, – такие, как вы, не дают нам забыть войну, наладить жизнь. Успокойтесь, наконец, пока вас не забанили».
А эта сучка, иначе не скажешь, язвить вздумала: «Сомневаюсь, что форум вам понадобился, чтобы все забыть. Любите вы, участники боевых действий, покрасоваться. Начиная с Бондарчука-старшего, Матвеева, Никулина, Папанова (если вам эти фамилии о чем-то говорят) все с фронта прямехонько отправились на «Мосфильм». Традицию продолжил Е. Сидихин. Наверное, он не последний».
– Провокаторша! – В сердцах Антон грохнул кулаком по столу и вскочил.
Доковылял до кухни и полез за «анестезией», но вспомнил, что обещался на ужин к святому семейству на девятый этаж.
– Епэрэсэтэ, – со злостью хлопнул дверкой холодильника и вернулся к компьютеру.
Старенький Benq подмигивал новым сообщением.
Опять Dana65: «Вы ведь не думаете, что только вам довелось это пережить, что с вас все и началось. Были ведь и другие, кто воевал, написал о том, что видел, чувствовал, пережил. Л. Толстой, например. Так что душу вашу поберегите для приходского священника. Меня интересует реакция на бывшего врага. Первая мысль – уничтожить. Это я поняла. Вторая-то мысль придет или нет? Вот что хотелось бы услышать. С уважением».
Так и размазал бы эту вежливую тварь по стенке.
Так, кто у нас тут? Опять Паша: «Зачем это вам?»
– «Пишу новый роман, – прочитал вслух Антон ответ Dana65, – мой герой демобилизован по ранению. Избегает людей, угрюм и мрачен, не видит смысла в жизни. Никому не доверяет, часто напивается. Понятно, что это тупик, потому что организм запрограммирован в этом случае на саморазрушение».
– «Саморазрушение», значит. – Романистке удалось достать ветерана Квасова до самой печенки.
«Надо же! – настрочил Антон. – Обо мне книгу пишут, а я сижу тут, ни сном ни духом…»
Пришел ответ: «Рада, что ты себя узнал».
«Ну-ну, порадуешься ты сейчас у меня».
«Давай пообщаемся в чате, – Антон допечатал пять улыбающихся смайлов, – познакомишься со своим «героем» вживую».
«Буду рада», – отозвалась на предложение Dana65.
– Что она может написать – романистка эта? – Последнее время Антон нередко разговаривал сам с собой.
Отослал ей вопрос: «Что ты можешь написать? Откуда ты можешь знать вкус водки, одиночества и предательства? Ты, теоретик?»
– Живу долго, – прочитал Антон и почувствовал, как злоба перекрыла горло. Ах ты тролльчиха, вот тебе! Получай!
Охранник гаражного кооператива Антон Квасов по праву ветерана и модератора форума в приливе бешенства навесил на пользователя Dana65 ярлык «тролль» и забанил, лишив тем самым права голоса.
Уже через несколько минут Квасов вынужден был признать, что облегчения это не принесло: злоба требовала выхода, и Антон прибегнул к еще одному проверенному средству – холодному душу. Раз уж водка на сегодня под запретом.
Дочь родилась трудолюбивой, старательно сосала грудь, быстро заработав мозоль на губе.
Губа была отцовской, и глаза, и нос, и брови… Вот уж точно, надо было презервативом пользоваться, а не копиркой.
Симка и сама не понимала, откуда брались силы для любви, но после рождения дочери тосковала по Руслану особенно остро.
Недосыпы, сцеживания, пеленки, кормления, тупая работа по дому складывались в вереницу однообразных будней, но не отвлекали от навязчивых мыслей о любимом. «Руслан, у нас дочь, позвони», – молила, разглядывая Мадину.
Дошло до того, что Сима с коляской несколько дней кряду ездила на вокзал к московскому поезду, убедив себя, что Руслан свалится как снег на голову: во-первых, потому, что ревнив, как мавр, во-вторых, захочет устроить сюрприз, в-третьих, чтобы не волновать ее и не отрывать от важных домашних и детских дел.
Поезда прибывали, открывали двери, выпускали на свободу пассажиров. Разных. Сколько угодно любимых, долгожданных, непрошеных – всех, кроме Руслана.
Симкины флюиды, наверное, натыкались на враждебную стену, возведенную кланом Бегоевых, отскакивали от нее, не долетали до любимого, а причудливым рикошетом попадали в Юлия.
Юлий не терялся, поддерживал связь, интересовался здоровьем девочек, предлагал помощь, за что был канонизирован Наиной.
– Дура ты, Симка, дура, – не уставала повторять тетка, – такого мужика потеряла.
Под эти упреки Симка коротала дни, но Руслан почему-то не звонил. Куда пропал? Что с ним сделали злобные родственники? Или опять Алан тенью следует за братом из лучших побуждений? Неужели они лишили Русика последнего – права на звонок? Почему? Почему это происходит в современном мире? С ней – почему?
Симка не сразу поверила, что дядя Русика, достопочтенный Лечи, скорее позволит себе горло перерезать, чем разрешит племяннику жениться на иноверке. Доброжелатели передали, донесли в мельчайших подробностях просьбу аксакала не ломать парню будущее.
– Мы же любим друг друга, – сухими глазами глядя на Наину, как в бреду повторяла Сима.
– Думай о ребенке, – терпеливо, как сумасшедшей, втолковывала Наина племяннице, – Руслан к вам приедет. Вот увидишь, он через месяц или два приедет. Когда здесь все уляжется.
– Уляжется? Ты думаешь, уляжется? – с надеждой приговоренной цеплялась за слово Сима.
– Как только ты уедешь, – уверяла Наина, – так все и забудется.
– Ты правда так думаешь?
Надежда на Руслана была призрачна до невозможности, Симка страдала, и у Наины рука не поднималась добивать племянницу, и она врала, чтобы поддерживать угасающую веру в счастливый конец:
– Конечно, он приедет. Не может не приехать. Ты бы приехала на его месте?
– Да, – хваталась за спасительную соломинку Симка, – приедет. Они не смогут ему помешать. Я уеду и буду ждать его там.
Презрение – вот что получила она в обмен на любовь к Руслану.
Родственница Бегоевых (два класса образования, нелюбимая жена внучатого племянника достопочтенного Лечи) – усатая продавщица в киоске, приторговывающем наркотой, и та смотрела на Симку как на шлюху.
Может быть, зря она оставила Руслана одного и уехала? Надо было наплевать на всех, держась за руки, пробиваться из окружения? Вместе они были бы сильней, и Русик сейчас был бы с нею.
Погруженная в свои мысли, Симка чуть не забыла об ужине, на который пригласила пьянчугу соседа. И зачем она это сделала, спрашивается?
Поддалась минутной слабости. На какой-то миг стало жалко этого лишенца, захотелось помочь ему, как будто она сейчас в принципе может кому-то помочь…
Громыхнув съехавшимися половинками дверей, лифт оттолкнулся от первого этажа и устало потащился наверх с единственным пассажиром на борту – Антоном Квасовым.
Кажется, это была самая большая глупость, на которую капитан решился после демобилизации. Все, что было «до», – не в счет. Да и было ли?