Александра Павлова - Школа сломленных судеб

Здесь и дружба была понятием редким. Но все же была, пусть и не в полноценном смысле этого слова. Не раз и не два Марк замечал взаимовыручку, замечал привязанность между детьми, какую-то тягу. Парни и девушки сбивались в группы обобщенных интересов, предпочтений, не дружа, но и не враждуя. Весьма часто слышался смех, пусть и наряду с рыком во время драк. Особенно сближались те, кого составили в группы, для совместной работы. Таких было несколько, но каждая была подобрана профессионально и идеально — кураторы постарались на славу. Каждый дополнял другого, друг без друга им никуда, это был один коллектив, члены которого почти не контактировали с окружающими, занятые лишь собой. Их программу обучения строил куратор, они занимались почти всегда отдельно друг от друга, но при этом составляли одно целое. И уже сейчас было понятно, что из подобного рода практики будет наибольший толк.

— Я думаю над тем, чтобы ввести именно такую практику — создавать группы, и уже после обучать их. Но это сложней, это требует больший умений и навыков, терпения, а здесь не каждый преподаватель способен к этому. Но поживем-увидим, — поделился мыслью Тим.

***

Проходило время, и Марк окончательно привык к новому месту работы. Влился в график, в занятия помимо своих, быстро освоил еще несколько предметов, знакомых и понравившихся ему, чтобы быть на подхвате и заняться чем-то кроме физподготовки студентов. Помимо того, чем он хотел заниматься, было и то, что пришло само — психология. Без этого было сложно работать в любом направлении, да и весьма полезной была эта головоломка. Марк научился находить подход к каждому из тех, кто занимался у него. Он улавливал слабости, видел сильные стороны, положительные и отрицательные черты характера — и все это помогало ему правильно работать с тем или иным учеником. Он знал куда давить, чем стимулировать, чем угрожать, знал, какие слова нужно подобрать. Он вычленял из разговоров, взглядом и поведения то, что было нужно и полезно ему, то, что старательно прятали. И то, что он начал понимать своих студентов, и соответственно пользоваться этим, сделало из него того, кого ненавидели больше всего. Всего за полгода Марк превзошел всех преподавателей в этом плане — к нему относились с наибольшим уважением и страхом, с опаской, с неприязнью и еще кучей чувств. Его боялся и ненавидел наверно каждый, кто учился здесь: за безжалостность, за проницательность, за умение видеть обман, за жестокость и непробиваемость. Последнее, пожалуй, было самым раздражающим для учеников школы: Марк не реагировал на оскорбления, на подколы и поддевки, ни на что вообще. Он лишь молчал и смотрел, а взгляд у него был тяжелым и холодным, последнему он научился от Евы.

— Нельзя показать ни доли тепла или слабости. Они сразу почувствуют слабину, попытаться залезть под кожу, понадеются на тепло и расположение, а потом горько обмануться.

— Не думал, что тебя заботит это — их чувства, — удивился Марк тогда на слова Евы.

— Их чувства к нам должны быть такими, чтобы мы могли ответить тем же. Не только им нельзя привязываться, но и нам. Ты должен это понимать.

Марк понимал прекрасно. О какой привязанности может идти речь, когда через год-два эти дети навсегда исчезнут из их жизней? Как нежность и тепло помогут им тогда, когда придется толкнуть того, кто стал дорог, в ту пропасть, к которой ты его готовил? Здесь тяжело жилось не только ученикам, но и преподавателям. Да, эти дети не ангелы, не будят в душе бурю чувств и эмоций, не смотрят на тебя наивными глазками, желающими тепла и любви. Но есть в них то, чему весьма трудно противостоять — страх в глазах. Даже самые отпетые и безжалостные испытывали его. Они кичились своей силой, своей злостью, а потом и приобретаемыми умениями. Они загораживались от окружающих стеной самоуверенности и решительности. Но в глазах был страх. Он был глубоко, не всегда осознанный — подсознательный, но был. Здесь никто не знал, что его ждет, никто не ведал, что с ним будет дальше. Но догадывались все. И эти догадки, эта неизвестность, недоговоренность пугала еще больше.

И вот это желание — избавить от страха, защитить было у многих, кто был рядом с этими детьми. Не каждый, но большинство преподавателей были чувствительны на этот счет. А потому приходилось загораживаться в ответ — равнодушием, холодностью, отстраненностью и негативом, иногда даже презрением. И для каждого из учителей не секретом было то, что о них говорят и думают студенты: бесчувственные, жестокие, циничные твари. И за это их тоже ненавидели.

Тяжело было находиться в этой гнетущей атмосфере круглосуточно. И с каждым днем это все накапливалось и накапливалось. Марк по себе узнал, почему в конце каждого дня каждый его коллега выжат, как лимон. По себе понимал, что депрессия на пороге. И в такие моменты, когда накатывало очень остро, человек просто выходил за пределы школы. На день-два каждый из них мог исчезнуть, уехать, расслабиться и отдохнуть вне высоких стен. Большой автопарк был в распоряжении преподавателей, чем весьма регулярно пользовался сам Марк. Гоняя по пустой трассе на предельной скорости, он выбрасывал из головы все мысли, расслабляясь, как только возможно. Он выезжало в ближайший крупный город, где просто снимал номер в отеле и спал двое суток беспробудным сном, восполняя все силы — физические и моральные.

Уже весной Марк решился на то, на что Тим подбивал его уже пару месяцев — собрать свою группу. И в принципе это не составило труда, он давно уже мог приблизительно сказать, кого бы взял в подопечные и с кем мог работать. Осталось лишь проанализировать и составить список тех, кто сможет работать друг с другом, посмотреть, как они буду контактировать, и выйдет ли тандем. Когда Марк представил Тимуру два списка с предполагаемыми группами, друг впал в ступор.

— Ты серьезно?!

— Да, — хмыкнул Марк, насмешливо глядя на мужчину.

— Ты хоть понимаешь, на что подписался? Ты собрался загнать в одну клетку два разъяренных тигра в период спаривания и борьбы за самку?

— Какие у тебя яркие метафоры, — фыркнул Марк.

— Марк, ты понимаешь, что это? — Тим ткнул пальцем в листы перед собой. — Это будет не группа, это будет цирк, да и только. Или хуже — драка на выживание. Как тебе вообще пришло в голову соединить в одно «элиту» и «отбросы»?!

— Я хочу попробовать, — спокойно ответил Марк, пожав плечами.

Да, мужчина знал, что идет на риск, пытаясь создать сплоченную команду из тех, кто заранее ненавидит и презирает друг друга. Но в тех списках, что он предоставил Тимуру, были именно те люди, с которыми он желал бы поработать. И именно в таких командах. Он тщательно изучил каждого предполагаемого члена своей команды: привычки, характер, нрав, предрасположенности, умения, навыки и способности. И понимал, что соединить этот взрывоопасный коктейль будет нелегко. Но если получится — у него будет лучшая команда, а у нее все шансы выжить в том мире, к которому он будет ее готовить.

— Я отдам психологам на рассмотрение твои списки, — вздохнул Тимур. — Пусть они решат, насколько ты безумен.

Марк только хмыкнул.

К удивлению Тимура психологи одобрили оба списка из тех, что составил Марк. Они признали, что будет непросто сплотить тех, кого выбрал мужчина, но результат будет стоить того. Также они посоветовали, на каком именно остановить выбор — меньше проблем и больше возможностей. К этому совету Марк прислушался, и уже через несколько дней собрал в своем зале тех, кого посчитал достойным.

Двое — парень и девушка. Идеальные бойцы. Два и два с лишним года каждый из них находился в школе. Денису было восемнадцать, Лесе семнадцать. Он был из «элиты», она — «отброс». Девочка выросла в приюте, сюда попала в пятнадцать. Красивая, рыжеволосая, но без единой веснушки на лице. Высокая, стройная, знающая себе цену, немного стервозная и заносчивая. В школу попала благодаря броской внешности, а позже заявила себя как отличный боец. Она прекрасно владела огнестрельным и холодным оружием, была выносливой, сообразительной и далеко не дурой.

Денис был типичным «элитовцем». Сын генерала, вырос в семье потомственных военных, в шестнадцать пришел в эту школу по совету отца. Был целеустремленным, напористым и решительным. Его Марк выбрал из пары десятков похожих потому, что мальчик был весьма неплохим партнером для Леси, вместе они будут идеально сочетаться. Когда-нибудь. Сейчас же оба смотрели друг на друга с нескрываемым презрением и злобой, стоя друг от друга на расстоянии нескольких метров, воинственно сложив руки на груди. Впрочем, и остальные двое из команды заслужили от парня презрительный взгляд. Но девушка четырнадцати лет не смела ответить тем же, опустив голову и нервно теребя пальцы на руках. Во всей ее позе, косых, коротких взглядах читалась загнанность и неловкость, неуверенность в себе, зажатость. Все это было следствием того, в какой семье выросла Арина. Ее избивали с самого детства, запугивали, и издевались, как только могли родители-наркоманы. В тринадцать ее изнасиловал собственный отец, тогда же ее и забрали из дома. В школе, где девочка училась, она была лучшей, причем не только в своем классе, но и во всем заведении в принципе. Настоящий вундеркинд, она уже заканчивала одиннадцатый класса. Блестящий ум — и это мягко сказано. Здесь девочка имела возможность учиться дальше, развивать свой разум, и ей это нравилось. Она была из тех редких детей, которые пришлю сюда почти добровольно, и не относилась при этом к элите. Но здесь ей тоже приходилось нелегко. Давящая атмосфера, насмешки, слабость в моральном смысле сделали из нее серую мышку, которая носа не выказывала из своей норки, где за горой учебников пряталась от мира. И Марк собирался выковырять ее оттуда, привить некоторые способности, которые пока игнорировались этим ребенком, и не прививались преподавателями в связи с тем, что не было особой нужды — свое дело девочка знала: пока ей нужно было повзрослеть немного и просто сформировать свое мышление и ум. Но время пришло, чтобы немного потрусить эту малышку, чем и собирался заняться Марк.