— А давай как раньше. Махач? — предложил Макс, опьяненный виски и желанием выпустить пар дракой.
— Да иди ты! Я серьезно. Не говори о ней так.
— Не буду.
— Она такая… Ну, как ребёнок, правда. — Стефан улыбнулся воспоминаниям. — Они такие разные с Зарой, непохожие. Но за обеими, кажется, тянется груз прошлого. Не просто так они попали в «Шкатулку». Может, долг?
— Может, и долг. А может, и нет ничего в них особенного. Просто шлюхи. Ты уже каждой чуть ли не нимб пририсовал. Успокойся. Если она тебе мило улыбнулась и хорошо отсосала, не значит, что она святая, — иронизировал Макс.
— Ну да, — спокойно ответил Стефан и сделал вид, будто что-то рассматривает в папке. Когда Макс расслабился, он резко встал и нанес ему удар под дых. Макс задохнулся и согнулся пополам за столом.
— Козёл! — прохрипел Макс и, отдышавшись, накинулся на друга.
Мужчины покатились по полу, нанося друг другу удары во все места, куда могли достать. Эта драка была безобидной. Они всегда так поступали в молодости, когда нужно было дать выход эмоциям. Успокоившись, мужчины разошлись. Стефан устроился на диване, Макс рядом с ним.
— Это было круто, — сказал Макс, задыхаясь и вытирая кровь из носа.
— О да, что надо, — вторил ему Стефан, доставая платок и собирая кровь с губы. — Но про Марину чтобы я больше такого не слышал.
— Окей. Что будешь делать?
— Пока не решил, — честно признался Стефан. — Она мне понравилась, но покупать её только из-за этого я не хочу. Время покажет.
— Ну, и правильно. Я вот одну купил, теперь не знаю, как из этого всего выбраться живым и невредимым.
— От качественного секса еще никто не умирал, — рассмеялся Стефан и толкнул Макса в бок.
— У меня от неё явно будет перетрах. Хочу её, как дикий кролик, — пожаловался Макс и тоже рассмеялся.
Мужчины ещё вот так провели немного времени, подкалывая друг друга, дурачась. Они всегда были друг для друга незримой опорой. Один падал, другой ловил.
— Ладно, я пойду. Дела есть, — сказал Стефан, вставая.
— Стой. Сроки по делу Маквойта горят. У тебя есть еще одна попытка. Иначе я выполню своё обещание. Макдональдс ждёт тебя, — веселился Макс.
— Да пошёл ты! Мне, что, задницу этому старикашке вылизать? Он НЕ ХОЧЕТ продавать свои акции. Понимаешь? Не хочет!
— Твои проблемы. Время идёт. — Макс скосил взгляд на часы.
Стефан ушёл, показав Максу средний палец. «Бумеранг», — весело подумал Макс, вспоминая, как показывал этот самый палец ему всего несколько часов назад.
* * *
Макс посмотрел на часы. Три часа ночи. Он сидел на кухне, а Зара спала там одна. Он так и не поговорил с ней о её прошлом, о Маринке, ни о чём вообще. Он этого не хотел. Все эти дни он просто приходил к ней и брал её, когда ему вздумается. Захочет — зажмет у холодильника, захочет — ворвется в ванную без стука и разложит её в ванной, захочет — возьмет Зару на балконе, на шестьдесят седьмом этаже. Секс на свежем воздухе, когда от высоты кружится голова – чувство, сравнимое с кайфом. Ее крики были лучшей музыкой. Движения её гибкого тела, такие горячие и грациозные — лучшим фильмом. Он полюбил и кино, и музыку, приобщился к искусству. Макс был главным дирижёром, одним резким движением внутри неё, заставляя Зару кричать на октаву выше или шептать, спускаясь от си до соль малой октавы, когда она была на грани, не в силах кричать больше. Он был главным режиссёром, заставляя её тело так маняще выгибаться, открывая его взору прекрасный вид на высокую грудь и плоский животик, ведущий к самому желанному месту на свете.
Макс налил еще воды в стакан. Сейчас бы коньяка! Он спал в одной постели с Зарой... Всю жизнь он спал один, никогда еще ни одна баба не спала в его кровати. Если только Алисия. Да, бывало, что он засыпал с ней. Но только потому, что он уже был в дрова, а Алисия была хитрой сучкой, использующей любые средства и возможности для того, чтобы зацепиться за мужика. Алисия... А может, вернуться к ней? Она была богатой, известной, имела статус в обществе. Они будут образцовой парой, смогут выходить в свет, появляться на обложках журналов. А что с Зарой? Конечно, никто не знает, что она шлюха. Но он-то знал и никак не мог этого забыть. Алисия... нужно было ей перезвонить, узнать, что она хотела, зачем она названивала ему по сто раз на дню. Алисия или Зара? Зара или Алисия? Чередовать их? Не вариант. Он не сможет трахать сразу и ту, и другую. За двумя зайцами погонишься...
Он потом решит. Сейчас перед ним стояла одна задача — уснуть. Но разные мысли, копошащиеся в голове, не давали этого сделать. Почему Зара всё-таки попала в "Шкатулку"? Что она скрывала? И главное, получится ли что-нибудь у них? И надо ли? Зачем ему вся эта нормальная семейная жизнь? Дети, жена, домашние обеды и ужины, бытовые ссоры и бурные примирения... Вторая половинка, которая спасёт его окончательно, даст ему руку и вытащит из ледяной воды боли. Зара? Подходила ли она на эту роль? А как же все эти сотни мужиков, все эти грязные деньги? Забыть? Легко сказать…
Макс подошел к раковине и подставил голову под холодную воду из крана. Хорошо! Не то его голова скоро взорвется от всех этих вопросов. И, как назло, ни одного ответа!
Сзади раздался шорох, и Макс повернулся, вытирая голову полотенцем. В дверях стояла Зара, в его рубашке, сонная и с растрёпанными волосами. Как в фильме... Она смущенно посмотрела на него, пряча руки в широких рукавах.
— Почему ты не спишь? Тебе плохо? — участливо спросила она.
Очень. А теперь стало еще хуже. У него опять встал.
— Очень плохо, малышка, — томно сказал Макс, и подхватил Зару на руки.
Она рассмеялась звонким смехом, прорезая темноту кухни переливами своего звучного голоса, и обняла его за шею. Макс отнес её в спальню и кинул на кровать.
Спустя какое-то время, полностью утомленный страстью и её ненасытностью, он провалился в глубокий сон, укутанный её ароматом и приласканный нежными руками, которые лежали у него на груди. Макс впервые видел цветные сны. Он видел солнце, чистое небо и яркую траву. Он слышал чириканье птиц, его кожу обдувал теплый ветер, и он чувствовал себя... счастливым.
Но внезапно солнце скрылось под тяжелыми черными тучами, и хлынул дождь. Мертвые птицы падали к его ногам, а трава превращалась в выжженную землю. Ветер, только что бывший таким ласковым, нещадно бил по лицу, пытаясь достать своим холодом до сердца. Темнота начала расплываться, и в итоге приобрела четкие формы комнаты. Застоявшийся запах старины, плесени и пота. Рваные обои и дыры в стенах. Грязные окна, не пускающие солнечный свет внутрь, и крики. Повсюду раздавались крики людей. На старой кровати, отдававшейся противным скрипом в голове, неестественно громко стонала женщина, придавленная грузным телом мужчины. Скрип нарастал, и стоны женщины становились всё более натянутыми. Голова мужика повернулась в сторону Макса. Мерзкая улыбка озарила его лицо, оставляя липкий след после себя. Мужчина продолжал совершать движения в теле женщины, но глаза его не отрывались от испуганного мальчика. Чем больше страха тот испытывал, тем сильнее были ощущения мужчины. Женщина закричала, впиваясь ногтями в спину партнера и, посмотрев на Макса, произнесла: «Проснись, проснись! Мне страшно. Макс!»
Он очнулся, подскакивая на кровати. Ей было страшно. Тварь! Он убьёт её прямо сейчас. Придушит голыми руками, а потом оттрахает её труп. Она получит всё, что заслужила. Мужчина со всей силы ударил женщину кулаком по лицу. Слабый удар. Он должен избить её до полусмерти, за все эти взгляды и прикосновения, за все эти сцены, что он видел на протяжении стольких лет. Макс, обезумев, схватил её за волосы и ударил еще раз. Что она там кричала? Затолкать бы в её рот член, в самую глотку, как она любит. Он потянул её за волосы вниз, стягивая трусы. Макс потерял рассудок, получив, наконец-то, возможность отомстить полноценно.
— Прекрати! Что я сделала? — Раздался плач Зары, и Макс остановился.
Зара?! Мужчина отпустил ее волосы и наощупь добрался до выключателя. Свет вспыхнул, ослепляя на миг. Зара сидела на полу, вытирая слёзы, и смотрела на него с диким ужасом. Она была голой и очень напуганной. На бледном, как мел, лице уродливо улыбались синяки, которые он поставил ей, находясь в неадекватном состоянии. Это был просто сон. А это Зара. Не его мать. Он только что избил Зару. Почему-то эта мысль не радовала его, а совсем наоборот, расстраивала.