— Ты для меня загадка, сын. Что с тобой происходит? — Замолчал. — Ты любишь её, — с
легкой улыбкой констатировал он.
Макс хотел возразить или прикинуться дурачком, будто не понимает, о чём отец говорит.
Но вместо этого качнул головой, словно сбрасывая вековую тяжесть с себя. Для Джека
этого мимолетного, но искреннего жеста было достаточно, чтобы всё понять.
— Расскажи, что происходит у тебя на душе. Не таись. Я всё пойму, на то я и отец, —сказал он, взглядом приглашая сына к разговору.
— Что ты хочешь услышать? Что маленький, обиженный мальчик не дает мне жить? Что
он каждый день плачет и требует мести? Что он ненавидит свою мать? Ты хочешь
услышать, что сорокалетний мужик запутался вконец и не знает, как найти выход?
— Хочешь вернуть всё назад?
— Да, — не колеблясь, ответил Макс и ощутил эту непоколебимость, эту твердость
внутри.
— Жалеешь, что не остановил её от этого шага? Дурак ты! Позволил женщине решать, жить твоему ребёнку или нет! А после валялся в больнице под капельницей!
Твою ж мать... Как было стрёмно врать отцу, но такова была официальная версия. Зара
сделала аборт, а он её не остановил, даже посодействовал.
— Мы думали, что это не мой малыш…
— Что значит «думали»?! Думать ты так и не научился, сын! Как вы поняли, что это не
ваш ребёнок? Ты увидел его лицо у неё в животе, она призналась, что спала с другими
мужчинами? Или что? Чем ты думал? Все эти три года я не могу услышать
вразумительного ответа.
— Просто так вышло, и всё. Какая разница, как, почему и зачем? Ребёнка нет, её тоже.
Ничего нет, — голос Макса сел.
— Эх, я и не услышу этот вразумительный ответ. Хватит жевать сопли, ничего вкусного и
полезного в этом нет. Действуй, черт возьми! Чего ты ждешь? Пока она родит мужу?
Мужчина поднял удивленный взгляд на отца.
— В смысле «действуй»? Что мне делать? Просить её развестись? Она не захочет больше
никогда меня видеть в своей жизни…
— Да почему?
«Потому что я убил её ребенка!» — кричал про себя Макс.
— Просто… Я уверен в этом.
— Вздор! Прекращай. Всегда проще ныть. Сопли мотать на кулак проще, понимаешь?
Встань и сделай шаг ей навстречу. Отдай ей тендер.
— Что?! — Макс подскочил. — Ни за что! О чём ты говоришь, отец? Совсем к старости
сентиментальность одолела? Это и твоя фирма тоже, между прочим!
— Плевать мне на фирму. Какие мои годы, скоро уже помру. И перед смертью я хочу знать, чёрт возьми, что не фирма моя процветает, а мой сын счастлив!
— Ты не понимаешь, о чём говоришь, — покачал головой Макс. — Бред…
Но червь сомнений уже взял бензопилу и принялся пилить его на части. Он хотел бы
вернуть её, до дрожи в пальцах, до звона в ушах и помутнения в глазах. Просто хотел её.
Назад, в свою жизнь. Хотел отмотать всё, как кинопленку. Дать им шанс. Может, она бы
родила ему сына или дочку? Господи, грёбаное время, которое нельзя было вернуть назад!
Но оно тягучей, вязкой субстанцией струилось по пальцам, превращаясь в песок и утекая
навсегда, унося в своих крупицах все надежды на светлое будущее, которым не суждено
было сбыться.
— Ты прав, отец. — Он повернулся к нему. — Прав! Я просто отдам ей все самое дорогое.
Ведь она так думает. Думает, что важней денег в моей жизни ничего нет. И она права.
Была. Теперь есть. — Что с тобой? Тебе плохо? — Отец держался за сердце, лицо исказила
гримаса боли.
— Нет, нет, все нормально. Уже второй день сердце пошаливает. Не обращай внимания, надо мне будет опять на Гоа слетать. Чтобы никого, кроме краснозадых макак на пальмах, не видеть, — слабо рассмеялся Джек. — А я, действительно, прав. Сделай так, как я
говорю. Вот увидишь, что я не ошибся. А фирма… Фирма фирме рознь, можно ещё одну
основать, но найти новую любовь — невозможно.
Макс был настолько воодушевлен, даже окрылен этой идеей, что его мало волновал
проигрыш, который ударит по фирме и репутации в глазах других людей. Он отдаст всё
своей любимой бабочке, лишь бы она снова была с ним. И на добровольной основе.
— Вот видишь, сын, иногда нужно просто открыть глаза, чтобы увидеть свет. — Джек
мягко улыбнулся ему, отцовское сердце пело от радости за сына.
— Я люблю тебя, отец, — произнес Макс, смотря на него доверчивым, радостным
взглядом. — За всё. За то, что дал мне жизнь. Именно жизнь, а не то жалкое
существование, которое я влачил раньше. За то, что спас меня, когда я водил хороводы с
чертями в клинике, за то, что… Был мне отцом, хоть я это всегда отрицал. Не перебивай, пожалуйста, — остановил его. — Ты хотел внука, в отличие от меня — монстра, который
даже не плакал по своему ребёнку. Сейчас ты открыл мне глаза, просто пнул меня
навстречу свету. И я не подведу тебя… Папа.
— Сын… Не хочу ничего говорить. Слова — пустое. — Он подошёл и обнял Макса. Тот
замер, абсолютно не дыша, все клетки тела застыли. Похлопал по спине и отпустил. На
глазах Джека выступили слезинки, он их аккуратно стёр. — Всё, иди, готовься. Завтра
идем к ней.
— Но, отец…
— Иди, говорю! Ещё я буду плакать при тебе.
Макс вышел, выпав из реальности. Что сейчас произошло? Боже, да это было первое в его
жизни проявление нежности… Он зашёл в номер и сел на кровать. Завтра они идут к Заре.
Завтра он сделает этот роковой или спасительный для него шаг.
Ирина со злостью захлопнула крышку ноутбука. Бесило всё! Ещё чуть-чуть, и шторы
воспламенятся. Воспламенится она сама. Лёша уволил её! ЕЁ! Свою жену. Всего-то за то, что она опоздала на службу, в этот долбаный храм! Девушка выгребала документы и
прочие вещи из шкафов, с яростью закидывая их в коробки. Уволил! Она раздраженно
сдула челку, так нагло лезшую в глаза, и продолжила бросать журналы и бумаги в коробку.
— Ирина Валерьевна, до вас не может дозвониться Алексей Викторович, — в дверях
появился Сергей, помощник мужа.
— Мне плевать, — огрызнулась она. — Закрой дверь с той стороны!
— Но…
— Оглох?!
Она провела по экрану смартфона пальцем, снимая блокировку. Несколько пропущенных
от Лёши. Пошёл к чёрту! Не будет отвечать, и перезванивать тоже. Трахается с этой
французской сукой, а на неё ещё орёт и увольняет. Девушка остановилась, села в кресло и
устало откинула голову на подголовник. Господи, как она устала. С Лёшей совместная
жизнь пошла прахом, просто трещала по швам. Они делили жилплощадь, не более… Он
был прав, она знала это. Её не тянуло к нему магнитом, не срывало тормоза при виде
собственного мужа. Зато при виде Макса энергия всполохами вырывалась из неё, беснуясь
и взрываясь.
— Ты просто больна… Зара, — пробормотала себе под нос и вздохнула. Она уже
настолько запуталась в паутине этого безумия, что просто не знала, как поступать, во что
верить и как жить.
В дверь постучали. Ну, сейчас Сергей нарвется на взбучку. Честное слово, нарвется!
Ирина резко встала с кресла, направляясь к двери. Рванула её на себя и сказала: — Сереж, ты тупой такой?! Сказала, НЕ БЕСПОКОИ… Ой. Мистер Дэвидсэн? — Её глаза
округлились. — Что вы здесь делаете?
— Зара, дорогая, рад тебя видеть! Как жизнь? Как дела?
— Проходите для начала в кабинет, — пригласила его внутрь. — Эм… дела у меня
отлично. А у вас?
— Ты, наверное, хочешь знать, что я тут делаю? — ласково произнес он, устраиваясь на
диване. — Приехал повидать сыновей. Вот к тебе решил заглянуть. А ты сильно
изменилась, Зара.
— Меня зовут Ирина, и попрошу не забывать об этом. Да, изменилась. И мне, всё же, не