на него, словно бросая вызов. Взяла указательный палец в рот, ввела его в себя.
— Нет, детка, трахать тебя буду я. — Макс ворвался в её тело, сжимая до боли талию
девушки.
Переместил руки ниже, на поясницу, и вжал её в себя сильней. Девушка застонала и смяла
в руках груди. Истинная шлюха. Он будто в порнухе снимался. Азалия откинула голову
назад и выгнулась, добавляя к движениям его члена руку, теребя клитор. Макс наклонился
к её лицу и прерывисто произнес, не прекращая сильных толчков: — Мы можем немного изменить сценарий этой порнушки.
Сказав это, он вытащил член и вошёл в анальное отверстие.
— Мы на анал не договаривались! — возмутилась она, привставая на локтях.
— Мне плевать. Я делаю с тобой всё, что хочу. А теперь заткнись. Ты можешь только
кричать, — прорычал Макс и, пригвоздив её обратно к столу, ускорил фрикции, неистово
входя и выходя из неё. И она закричала, хватаясь за его сильные руки. Их глаза
встретились. В его — горел беснующийся огонь, в её голубых — плескался жидкий лёд.
Мужчина перевернул девушку на живот и прижал ягодицами к себе, открывая больший
доступ. Темные локоны рассыпались по спине, и он, не удержавшись, собрал её волосы в
кулак. Вышел из неё, стянул Азалию со стола и прижал к себе, упираясь эрекцией ей
между ног. Зарылся в эти прекрасные волосы и взял свободной рукой член, подвел его ко
входу в её лоно и потерся, дразня.
— Давай уже, — простонала она, прижимаясь к нему.
Долго тянуть он не стал. Заполнил собой её киску и после нескольких грубых
проникновений кончил в неё, издавая глухие стоны. Его Зара… Макс заключил девушку в
объятия, опять утопая в нежном аромате волос, мечтая вернуть всё назад.
— А ты, правда, красавчик. Я так давно не кончала. Твой конёк — грубость, — сказала
Азалия, не замечая его настроения. — Только на анал мы не договаривались! Это цена
сверху.
Макс очнулся и отпихнул её от себя. Это не Зара, это платная сука.
— Хорошая шлюха, — произнес он, держа её за подбородок. — Тебя только в жопу и
трахать. Держи, — бросил пачку из нескольких пятитысячных, даже не смотря, сколько
там.
Он ушёл, чувствуя больше липкое омерзение, нежели облегчение. Зато потрахался. Но
ирония не помогала прийти в норму. Да и поможет ли что-нибудь, вообще?..
Глава 11.
Вязкое чувство усталости обволакивало вены. Словно сама ДНК устала нести
информацию о ее наследственности, устала быть ответственной за то, что она имеет.
Усталость скрипела на зубах, заливалась звуками расстроенной скрипки в голове.
Нейроны заново оживали, отходя от стрессового состояния. Жизнь запустила ток по
венам. Пробуждение было наполнено болью. Девушка распахнула глаза, но, сразу же их
закрыла. Дернула рукой, желая протереть их, но рука не поддалась. Что-то удерживало ее.
Она дернула еще раз.
— Девушка, успокойтесь! — приказал мужской голос, накрывая ее руку своей. — Люда, проследи, чтобы она не сорвала катетер. Я сейчас вернусь.
Что за голоса? Кто они такие? И какой катетер… Где она была? Слова рождались в голове, она понимала смысл своих мыслей, но вот сказать это вслух было гораздо трудней. Губы
словно онемели, будто она никогда раньше не говорила.
— Где… я… — пошевелила сухими губами, стараясь артикулировать четко, но мышцы
лица не слушались.
— Все хорошо, милая. Вы в больнице, — говорил уже женский голос.
Ирина открыла глаза, делая это очень медленно и осторожно. Все расплывалось. Светлые
стены, очертания каких-то предметов, совсем рядом, перед ней, белая фигура. Она
протянула к ней руку, но та упала. Слишком слабая…
— Больная пришла в себя? — спросил доктор, возвращаясь.
Больная? Девушка прыснула от смеха. Она не больная. Но так смешно! Ирина
закашлялась, в горле запершило от смеха.
— Вижу, все хорошо. Смех — первый признак стабильного состояния. Или…
психических отклонений, когда смех не в тему, — весело добавил он и посмотрел на
пациентку. — Какой вариант выбираем, Ирина Валерьевна? Первый или второй?
— Первый.
— Вот и отлично. Сейчас я введу внутривенно вам лекарство, станет лучше.
— Не станет, — сказала она и отвернулась. Воспоминания всегда появлялись быстро, не
давали шанса оттянуть этот болезненный момент, когда ты все вспомнишь. И боль начнет
свою кровавую игру с тобой опять…
— Станет, станет, — приговаривал врач, пуская по трубкам лекарство. — Милая, вы такая
молодая, красивая девушка. И нервное истощение! Где ж это видано? Еще и алкоголь
принимать, когда организм чуть ли не кричит о надвигающейся катастрофе.
— Пусть больше не кричит. Это неважно.
— Нет, важно! Я не психиатр, и не буду выпытывать, что у вас случилось. Просто знайте, здоровье — не единственное, чем можно пожертвовать, чтобы решить проблемы. Жизнь у
вас всего одна. Все решаемо, не нужно доводить себя до такого состояния.
— Ничего не решаемо. Его не вернуть, и он никогда уже меня не простит, — прошептала
Ирина, закрывая глаза. Лучше бы не приходила в себя.
— Простит, куда он денется. Сейчас позову его, и он сам вам все скажет. Что с вами?
Глаза девушки расширились. В смысле «сейчас его позову»? Джека?!
— Пульс участился. Что вас заставило нервничать? Ничего не пойму!
Мужчина открыл дверь и кого-то позвал. Ирина задержала дыхание. Если сейчас появится
Джек, значит, она, точно, сошла с ума. В палате появился Леша.
— Господи, какая я дура… — еле слышно прошептала она, и слезинка скатилась по щеке.
— Людочка, поправьте катетер, и оставим их наедине, — сказал врач и вышел, качая
головой. Пациентка находилась в ужасном состоянии.
Медсестра все доделала и тоже вышла.
— Не плачь, Ира. Все хорошо. Как же ты меня напугала. — Леша дотронулся до ее руки, но она ее выдернула.
— Не трогай руки убийцы, не отмоешь их потом.
— Успокойся. И посмотри на меня. Посмотри, Ира.
— Я не Ира. Не хочу быть Ирой. Она монстр! — Слезинки мокрыми дорожками
прорезали бледную, истонченную кожу. — Боже мой, Леш, что я наделала? Он же умирал
там… Все случилось слишком быстро, но мне хватило времени, чтобы сделать неверный
выбор.
— Ты — Зара, и, наконец-то, поняла это. Не беги от себя. Остановись. Хватит бежать. Ты
устала, я вижу. Просто, остановись.
— Я на краю. Толкни меня, дай уже упасть, — всхлипнула она.
— Ты можешь отойти от края, Ира. Сделай шаг назад. Останови эту кровавую бойню, жертв слишком много, и ты — среди них.
— Как ее остановить? Джек мертв, я убила его. Я никогда не хотела такой быть. Правда.
Клянусь. Это не судьба, Леш, это я такая, да? Зло всегда жило во мне. Ты был прав, мне
место в аду. Поскорей бы туда отправиться. И больше не мешать жить никому: ни тебе, ни
ему, никому…
— Ты не мешаешь мне.
— Не надо, не ври. Я знаю, что между нами все кончено, причем, давно. А может, ничего и
не начиналось, чтобы кончаться?..
— Может, и так. Только ты можешь знать, были ли чувства. Оставь правду при себе, мне
она не нужна.
— Ты уже перевез мои вещи? Или после выписки съехать из твоего дома?
— Мой дом — твой. И пока ничего не изменилось. Решай сама, когда тебе съезжать и
съезжать ли вообще.
— Съезжать. Ты ничем не заслужил «счастье» в лице меня.
— Этот вопрос мы обсудим позже. У меня есть новости. Комиссия вынесла решение по
тендеру в нашу пользу.
— По идее, это должно было меня обрадовать, — губы девушки дрогнули в нервной
улыбке. — Но, не радостно…
— Тендер станет официально и безвозвратно нашим только после подписания бумаг, —добавил Алексей.