– Разрешите?

Женщина с двумя детьми меряет меня странным взглядом.

– О, простите. – Посторонившись, я пропускаю ее.

С того дня, как мы с Люком расстались в больничной палате, я с ним ни разу не разговаривала. Несколько раз он пытался звонить, но я отключалась и слала короткие СМСки: извини, скучаю, все хорошо. Не хочу с ним говорить, пока не дошло письмо, а его, если верить экспресс-почте, доставили только вчера вечером. Кто-то в женевском офисе расписался за него в 18:11. Наверное, Люк уже все прочитал.

Жребий брошен. Сегодня в шесть все будет ясно. Либо он придет и будет ждать меня, либо…

Опять меня тошнит. Я резко встряхиваю головой. Нет, лучше не думать. До шести надо еще дожить, но сначала – съемка. Я уже подкрепилась «Кит-Катом» и опять уткнулась в распечатку отрывка из статьи, который прислала мне Марта. Это интервью с еще одной «мамулей-красотулей» – Марта просила просмотреть его, «для общего представления». Мою конкурентку зовут Амелия Гордон-Барракло. Она позировала в необозримой детской в Кенсингтоне, нарядилась в расшитый бисером балахон и штук шестьдесят браслетов. Ее интервью так и сочится самодовольством.


Всю мебель для детской мы заказали в мастерских Прованса.


Да?.. Ладно, а я скажу, что у нас мебель от мастеров из… Внешней Монголии! И мы не просто заказали ее, а откопали. Если верить глянцевым журналам, никто ничего не покупает просто в магазине – вещи откапывают, находят на свалках или получают в наследство от крестной – всемирно известного дизайнера.


Дважды в день мы с мужем занимаемся йогой для супружеских пар в нашей «обители отдохновения». Это вносит гармонию в наши отношения.


Сердце пронзает боль: я вдруг вспоминаю, что мы с Люком тоже занимались йогой для супружеских пар в наш медовый месяц.

Вернее, просто йогой, зато вместе.

В горле вырастает ком. Не смей. Прекрати. Держись уверенно. Тебя же будут снимать для журнала. Скажу, что мы с Люком знаем кое-что покруче йоги. Помню, читала, а как называется, забыла. Но «ци» там точно было.

Мои мысли прерывает рев мотора. Оборачиваюсь и вижу потрясную картину: по нашей тихой улочке несется мощный «харлей».

– Э-эй! – кричу я и размахиваю руками. – Сюда!

– Эгей, Бекки! – Байк с эффектным разворотом тормозит передо мной. Дэнни стаскивает шлем, спрыгивает на тротуар и протягивает мне коробку: – Вот, держи!

– О, Дэнни, спасибо! – Я набрасываюсь на него с объятиями. – Ты меня спас!

– Пустяки! – Дэнни лихо запрыгивает на сиденье. – Расскажешь потом, что было! Кстати, это Зейн.

– Привет! – Я машу Зейну, затянутому в кожу с головы до пят, и он приветственно поднимает руку. – Спасибо за доставку!

Байк уносится прочь. Я подхватываю чемодан, набитый запасными нарядами и аксессуарами, и охапку цветов, которые специально купила сегодня утром, чтобы украсить дом. Спешу по улице к тридцать третьему дому, втаскиваю на ступеньки свое добро и звоню в дверь. Тишина.

Подождав, звоню еще раз, потом громко зову Фабию. Но мне никто не отвечает.

Неужели она забыла, что съемки сегодня?

– Фабиа, вы меня слышите? – Я стучу кулаком в дверь. – ФА-БИ-А!

Мертвая тишина. В доме никого нет. Я на грани паники. Что же мне делать? С минуты на минуту подъедут фотографы из «Вог»…

– А-у! Всем привет! – звучит веселый голос.

Оборачиваюсь и вижу девушку, выглядывающую из окна «мини-купера». Она тоненькая, с блестящими волосами, каббалистическим браслетом на запястье и явно подаренным в честь помолвки кольцом с гигантским камнем. Журналистка из «Вог», не иначе.

– Ты Бекки? – спрашивает она.

– Да! – Я заставляю себя широко улыбнуться. – Привет! А ты Марта?

– Точно! – Она окидывает быстрым взглядом дом, будто считает этажи. – Какой у тебя шикарный дом! Скорее бы посмотреть, какой он внутри!

– Э-э… спасибо!

Марта терпеливо ждет. И я стою, небрежно прислонившись к колонне. Подумаешь, решила подышать воздухом на собственном крыльце. Обычное дело.

– Все в порядке? – Марта озадачена.

– В полном! – небрежно взмахиваю руками я. – Стою вот… отдыхаю…

Мозг мой работает в бешеном ритме. Можно, конечно, ограничиться съемками прямо на крыльце. Вот именно. Скажу, что больше всего в доме мне нравится эта массивная дверь, а ради остального не стоит даже…

– Бекки, ты что, ключи потеряла? – недоумевает Марта.

Гениально. Ну конечно! Как я сама не додумалась?

– Ну да! Вот растяпа! – Я хлопаю себя по лбу. – И как назло, запасных нигде нет, и соседи разъехались…

– Ну вот… – Марта приуныла.

Я сокрушенно пожимаю плечами:

– Так уж вышло. Мне очень жаль. Но мы можем устроить…

Договорить я не успеваю: дверь распахивается, и я чуть не вваливаюсь в дом. На пороге стоит Фабиа в оранжевом платье от Марни и трет глаза.

– А, Бекки! – Голос у нее плывет, будто она сидит на транквилизаторах.

– Ага! – Марта оживляется. – Вот повезло, и без ключа обойдемся! А кто это, Бекки?

– Фабиа. Наша… жиличка.

– Жиличка? – Фабиа брезгливо морщится.

– И добрая подруга, – спешно поправляюсь я и беру ее под руку. – Мы очень близки…

К счастью, к дому подъезжает машина, останавливается позади «мини» и начинает сигналить.

– Да умолкни ты! – кричит Марта. – Бекки, мы собирались съездить за кофе, тебе прихватить?

– Нет, спасибо! Я подожду здесь, дома. У себя дома. – И я по-хозяйски берусь за дверную ручку. – До встречи!

Провожаю взглядом машину, потом поворачиваюсь к Фабии:

– А я уже думала, вас нет! Ладно, не будем терять время. Я вам привезла, что вы просили. Вот сумка, вот кафтан… – Я вручаю ей пакеты.

– Замечательно, – ее глаза алчно вспыхивают, – а туфли?

– Сейчас, – обещаю я. – По просьбе моего друга Дэнни их привезли из Парижа. Знаете дизайнера Дэнни Ковитца?

Доставая коробку, я прямо сияю от гордости. Такое никому не под силу. У меня потрясающие связи. Жду, что Фабиа сейчас ахнет или скажет: «Вы прелесть!» Но она только открывает коробку, несколько минут разглядывает туфли и кривится.

– Цвет не тот. – Она закрывает крышку и сует коробку мне. – Я просила зеленые.

Она что, дальтоник? Туфли самого изысканного светлого оттенка полыни, да и на коробке крупными буквами напечатано «ЗЕЛЕНЫЕ».

– Фабиа, они зеленые.

– А я хотела… – она неопределенно крутит кистью. – Такие, синевато-зеленые.

Мое терпение вот-вот лопнет.

– Вы хотите сказать, бирюзовые?

– Да! – оживляется она. – Бирюзовые, вот именно. А эти слишком блеклые.

Ушам не верю. Эти туфли облетели полмира, попали сначала в Париж с моделью, потом в Лондон, побывали в руках известного дизайнера. А ей подавай другие!

Ладно, она их получит.

– Хорошо, – говорю я, откладывая коробку. – Я раздобуду вам бирюзовую пару. Но мне необходимо попасть в дом.

– Даже не знаю, – перебивает Фабиа. Она прислонилась к дверному косяку и рассматривает вытянутую из рукава нитку. – Если честно, это неудобно.

Неудобно? Что за новости?

– Но мы же договорились на сегодня, или вы забыли? Съемочная группа уже здесь!

– А нельзя просто отделаться от них?

– Нельзя! – В волнении я повышаю голос. – Они же из «Вог»!

Она снова равнодушно пожимает плечами, а я вдруг вскипаю. Ведь я заранее предупредила ее. И обо всем условилась. Она не имеет никакого права так поступать со мной!

– Фабиа, – тяжело дыша, я придвигаюсь к ней, – не отнимайте у меня единственный шанс попасть в «Вог». Я добыла вам кафтан. И сумку. И даже туфли! Вы обязаны впустить меня в дом, или…

– Или что? – усмехается Фабиа.

– Или… я позвоню в «Барниз» и вас занесут в черный список! – вдруг нахожусь я. От ярости мой голос превращается в шипение. – Очень удобно, вы ведь, кажется, в Нью-Йорк переезжаете?

Фабиа бледнеет. Ха! Она на крючке.

– А мне-то что делать? – хмуро спрашивает она, убирая руку с дверного косяка.

– Не знаю! Сходите на массаж горячими камнями или еще куда-нибудь. Только не путайтесь под ногами! – Оттеснив ее, я втаскиваю в холл чемодан.

Отлично. Пора за дело. Рывком открываю чемодан, вынимаю нашу с Люком свадебную фотографию в серебряной рамочке и ставлю на самое видное место – на столик в холле. Вот так. И дом сразу стал моим!

– А где ваш муж? – интересуется Фабиа, которая наблюдает за мной, скрестив на груди руки. – Разве он не придет? Можно подумать, вы мать-одиночка.