– Разрешите?
Женщина с двумя детьми меряет меня странным взглядом.
– О, простите. – Посторонившись, я пропускаю ее.
С того дня, как мы с Люком расстались в больничной палате, я с ним ни разу не разговаривала. Несколько раз он пытался звонить, но я отключалась и слала короткие СМСки: извини, скучаю, все хорошо. Не хочу с ним говорить, пока не дошло письмо, а его, если верить экспресс-почте, доставили только вчера вечером. Кто-то в женевском офисе расписался за него в 18:11. Наверное, Люк уже все прочитал.
Жребий брошен. Сегодня в шесть все будет ясно. Либо он придет и будет ждать меня, либо…
Опять меня тошнит. Я резко встряхиваю головой. Нет, лучше не думать. До шести надо еще дожить, но сначала – съемка. Я уже подкрепилась «Кит-Катом» и опять уткнулась в распечатку отрывка из статьи, который прислала мне Марта. Это интервью с еще одной «мамулей-красотулей» – Марта просила просмотреть его, «для общего представления». Мою конкурентку зовут Амелия Гордон-Барракло. Она позировала в необозримой детской в Кенсингтоне, нарядилась в расшитый бисером балахон и штук шестьдесят браслетов. Ее интервью так и сочится самодовольством.
Всю мебель для детской мы заказали в мастерских Прованса.
Да?.. Ладно, а я скажу, что у нас мебель от мастеров из… Внешней Монголии! И мы не просто заказали ее, а откопали. Если верить глянцевым журналам, никто ничего не покупает просто в магазине – вещи откапывают, находят на свалках или получают в наследство от крестной – всемирно известного дизайнера.
Дважды в день мы с мужем занимаемся йогой для супружеских пар в нашей «обители отдохновения». Это вносит гармонию в наши отношения.
Сердце пронзает боль: я вдруг вспоминаю, что мы с Люком тоже занимались йогой для супружеских пар в наш медовый месяц.
Вернее, просто йогой, зато вместе.
В горле вырастает ком. Не смей. Прекрати. Держись уверенно. Тебя же будут снимать для журнала. Скажу, что мы с Люком знаем кое-что покруче йоги. Помню, читала, а как называется, забыла. Но «ци» там точно было.
Мои мысли прерывает рев мотора. Оборачиваюсь и вижу потрясную картину: по нашей тихой улочке несется мощный «харлей».
– Э-эй! – кричу я и размахиваю руками. – Сюда!
– Эгей, Бекки! – Байк с эффектным разворотом тормозит передо мной. Дэнни стаскивает шлем, спрыгивает на тротуар и протягивает мне коробку: – Вот, держи!
– О, Дэнни, спасибо! – Я набрасываюсь на него с объятиями. – Ты меня спас!
– Пустяки! – Дэнни лихо запрыгивает на сиденье. – Расскажешь потом, что было! Кстати, это Зейн.
– Привет! – Я машу Зейну, затянутому в кожу с головы до пят, и он приветственно поднимает руку. – Спасибо за доставку!
Байк уносится прочь. Я подхватываю чемодан, набитый запасными нарядами и аксессуарами, и охапку цветов, которые специально купила сегодня утром, чтобы украсить дом. Спешу по улице к тридцать третьему дому, втаскиваю на ступеньки свое добро и звоню в дверь. Тишина.
Подождав, звоню еще раз, потом громко зову Фабию. Но мне никто не отвечает.
Неужели она забыла, что съемки сегодня?
– Фабиа, вы меня слышите? – Я стучу кулаком в дверь. – ФА-БИ-А!
Мертвая тишина. В доме никого нет. Я на грани паники. Что же мне делать? С минуты на минуту подъедут фотографы из «Вог»…
– А-у! Всем привет! – звучит веселый голос.
Оборачиваюсь и вижу девушку, выглядывающую из окна «мини-купера». Она тоненькая, с блестящими волосами, каббалистическим браслетом на запястье и явно подаренным в честь помолвки кольцом с гигантским камнем. Журналистка из «Вог», не иначе.
– Ты Бекки? – спрашивает она.
– Да! – Я заставляю себя широко улыбнуться. – Привет! А ты Марта?
– Точно! – Она окидывает быстрым взглядом дом, будто считает этажи. – Какой у тебя шикарный дом! Скорее бы посмотреть, какой он внутри!
– Э-э… спасибо!
Марта терпеливо ждет. И я стою, небрежно прислонившись к колонне. Подумаешь, решила подышать воздухом на собственном крыльце. Обычное дело.
– Все в порядке? – Марта озадачена.
– В полном! – небрежно взмахиваю руками я. – Стою вот… отдыхаю…
Мозг мой работает в бешеном ритме. Можно, конечно, ограничиться съемками прямо на крыльце. Вот именно. Скажу, что больше всего в доме мне нравится эта массивная дверь, а ради остального не стоит даже…
– Бекки, ты что, ключи потеряла? – недоумевает Марта.
Гениально. Ну конечно! Как я сама не додумалась?
– Ну да! Вот растяпа! – Я хлопаю себя по лбу. – И как назло, запасных нигде нет, и соседи разъехались…
– Ну вот… – Марта приуныла.
Я сокрушенно пожимаю плечами:
– Так уж вышло. Мне очень жаль. Но мы можем устроить…
Договорить я не успеваю: дверь распахивается, и я чуть не вваливаюсь в дом. На пороге стоит Фабиа в оранжевом платье от Марни и трет глаза.
– А, Бекки! – Голос у нее плывет, будто она сидит на транквилизаторах.
– Ага! – Марта оживляется. – Вот повезло, и без ключа обойдемся! А кто это, Бекки?
– Фабиа. Наша… жиличка.
– Жиличка? – Фабиа брезгливо морщится.
– И добрая подруга, – спешно поправляюсь я и беру ее под руку. – Мы очень близки…
К счастью, к дому подъезжает машина, останавливается позади «мини» и начинает сигналить.
– Да умолкни ты! – кричит Марта. – Бекки, мы собирались съездить за кофе, тебе прихватить?
– Нет, спасибо! Я подожду здесь, дома. У себя дома. – И я по-хозяйски берусь за дверную ручку. – До встречи!
Провожаю взглядом машину, потом поворачиваюсь к Фабии:
– А я уже думала, вас нет! Ладно, не будем терять время. Я вам привезла, что вы просили. Вот сумка, вот кафтан… – Я вручаю ей пакеты.
– Замечательно, – ее глаза алчно вспыхивают, – а туфли?
– Сейчас, – обещаю я. – По просьбе моего друга Дэнни их привезли из Парижа. Знаете дизайнера Дэнни Ковитца?
Доставая коробку, я прямо сияю от гордости. Такое никому не под силу. У меня потрясающие связи. Жду, что Фабиа сейчас ахнет или скажет: «Вы прелесть!» Но она только открывает коробку, несколько минут разглядывает туфли и кривится.
– Цвет не тот. – Она закрывает крышку и сует коробку мне. – Я просила зеленые.
Она что, дальтоник? Туфли самого изысканного светлого оттенка полыни, да и на коробке крупными буквами напечатано «ЗЕЛЕНЫЕ».
– Фабиа, они зеленые.
– А я хотела… – она неопределенно крутит кистью. – Такие, синевато-зеленые.
Мое терпение вот-вот лопнет.
– Вы хотите сказать, бирюзовые?
– Да! – оживляется она. – Бирюзовые, вот именно. А эти слишком блеклые.
Ушам не верю. Эти туфли облетели полмира, попали сначала в Париж с моделью, потом в Лондон, побывали в руках известного дизайнера. А ей подавай другие!
Ладно, она их получит.
– Хорошо, – говорю я, откладывая коробку. – Я раздобуду вам бирюзовую пару. Но мне необходимо попасть в дом.
– Даже не знаю, – перебивает Фабиа. Она прислонилась к дверному косяку и рассматривает вытянутую из рукава нитку. – Если честно, это неудобно.
Неудобно? Что за новости?
– Но мы же договорились на сегодня, или вы забыли? Съемочная группа уже здесь!
– А нельзя просто отделаться от них?
– Нельзя! – В волнении я повышаю голос. – Они же из «Вог»!
Она снова равнодушно пожимает плечами, а я вдруг вскипаю. Ведь я заранее предупредила ее. И обо всем условилась. Она не имеет никакого права так поступать со мной!
– Фабиа, – тяжело дыша, я придвигаюсь к ней, – не отнимайте у меня единственный шанс попасть в «Вог». Я добыла вам кафтан. И сумку. И даже туфли! Вы обязаны впустить меня в дом, или…
– Или что? – усмехается Фабиа.
– Или… я позвоню в «Барниз» и вас занесут в черный список! – вдруг нахожусь я. От ярости мой голос превращается в шипение. – Очень удобно, вы ведь, кажется, в Нью-Йорк переезжаете?
Фабиа бледнеет. Ха! Она на крючке.
– А мне-то что делать? – хмуро спрашивает она, убирая руку с дверного косяка.
– Не знаю! Сходите на массаж горячими камнями или еще куда-нибудь. Только не путайтесь под ногами! – Оттеснив ее, я втаскиваю в холл чемодан.
Отлично. Пора за дело. Рывком открываю чемодан, вынимаю нашу с Люком свадебную фотографию в серебряной рамочке и ставлю на самое видное место – на столик в холле. Вот так. И дом сразу стал моим!
– А где ваш муж? – интересуется Фабиа, которая наблюдает за мной, скрестив на груди руки. – Разве он не придет? Можно подумать, вы мать-одиночка.