Что такое? Они все вздумали вмешиваться в нашу частную беседу? Я бросаю взгляд на брошюрку в руках у какого-то парня и читаю: «Руководство для соискателей ученой степени в области медицины».
Ой.
Попала.
Ну и что? Может, я тоже собираюсь получить ученую степень по медицине! Может, я в медицине смыслю не меньше, чем все эти люди, да к тому же склонна к пророческим заявлениям.
— Есть еще вопросы на этом этапе? — спрашивает хорошенькая докторша, и повисает смущенное молчание. — Давайте! — подбадривает она. — Не бойтесь! Наверняка есть вещи, которые вам хотелось бы знать. Даже если вы думаете, что это просто или очевидно… все равно, спрашивайте!
Тишина. До чего же жалкие людишки! Мне и думать нечего: у меня уже с десяток вопросов.
— У меня есть вопрос! — говорю я на долю секунды позже того, как парень в очках поднимает руку.
— Хорошо! — восклицает докторша. — Вот это мне по душе! Вы первый, — обращается она к очкарику.
— Меня интересует область сердечно-сосудистой хирургии, — говорит он. — Хотелось узнать, какие технологии вы используете при лечении внутричерепных аневризм?
— Ага! Что же, в этой сфере были сделаны замечательные достижения. Кто-нибудь из вас, наверное, слышал о методе эмболизации аневризм Гильельми?
Двое тут же кивают, а остальные что-то записывают.
— Недавние клинические испытания, проведенные в Калифорнии…
Знаете, мне расхотелось задавать мой вопрос. Пойду-ка я, пожалуй, пока она разглагольствует.
Но уже поздно, докторша умолкает и поворачивается ко мне:
— А ваш вопрос?
— Вообще-то, — быстро говорю я, — это не существенно.
— Ну отчего же. Спрашивайте все, что хотите знать.
Все дружно глазеют на меня.
— Ну… Я просто хотела спросить… А можно перекрасить белый халат в какой-нибудь другой цвет?
Ну хорошо, доктором я, наверное, так и не стану. Хотя не понимаю, почему они так хохотали. Держу пари, им и самим хотелось узнать ответ, у некоторых девушек был даже очень заинтересованный вид. Когда я пробираюсь обратно в палату Майкла, щеки у меня все еще пылают от смущения.
Люк сидит на стуле возле кровати Майкла, и атмосфера уже отнюдь не такая напряженная.
— Я как раз рассказывал Люку, — произносит Майкл, когда я сажусь рядом, — что дочь наседает на меня, хочет, чтобы я уволился. Или по крайней мере занял должность не такую ответственную. Переехал в Нью-Йорк.
— Серьезно? Давай! Мы только рады будем.
— Прекрасная мысль, — поддерживает меня Люк. — Особенно если учесть, что ты в последнее время крутился на шести должностях.
— Мне так понравилась твоя дочь, — оживленно подхватываю я. — Мы сдружились, когда она заходила в «Берниз». Как у нее с работой?
Дочь Майкла — адвокат, специализируется на авторском праве и проявляет прямо-таки устрашающую смекалку. С другой стороны, ей и невдомек было, что цвета, которые она носила, совершенно ей не идут, — пока я не обратила на это внимание.
— Очень хорошо, спасибо. Она как раз перебралась к «Файнерману», — говорит Майкл. — Весьма престижная контора.
— Ага, я их знаю. Обращаюсь к ним иногда, по частным вопросам. В последний раз несколько недель назад. По поводу моего завещания. В следующий раз наведаюсь к ней.
— Отлично, — смеется Майкл. — Ей будет приятно.
— Люк, ты составил завещание? — с интересом спрашиваю я.
— Конечно, составил. — Люк удивленно смотрит на меня. — А ты — нет?
— Нет! — беспечно отвечаю я и перевожу взгляд с Люка на Майкла. — А что? В чем дело?
— Все должны составить завещание, — серьезно произносит Майкл,
— Мне и в голову не приходило, что ты этим не занималась. — Люк покачивает головой.
— А мне в голову не приходило это делать! — ерепенюсь я. — Мне же только двадцать семь!
— Я договорюсь со своим юристом. Этот вопрос надо решить.
— Ну ладно, ладно. Но, если честно… — Я слегка передергиваю плечами. И тут меня озаряет: — А кому ты все завещал?
— Тебе, — отвечает Люк. — За одним исключением.
— Мне? — У меня отвисает челюсть. — В самом деле? Мне?
— Так уж принято, чтобы мужья оставляли имущество своим женам, — произносит Люк с легкой улыбкой. — Или ты против?
— Нет! Конечно, не против! Просто я… этого не ожидала.
Как это приятно! Люк оставляет все мне!
Сама не знаю, почему это оказалось для меня сюрпризом. Мы ведь живем вместе. Собираемся пожениться. Это очевидно. И все-таки приятно.
— Я так должен понять, что мне ты ничего оставлять не собираешься? — кротко интересуется Люк.
— Конечно! — восклицаю я. — То есть, конечно, оставлю!
— Но учти, я на тебя не давил. — И Люк ухмыляется, глядя на Майкла.
— Оставлю! — кричу я, все больше возбуждаясь. — Просто я об этом еще не задумывалась!
И, чтобы скрыть свое смущение, хватаю грушу и вгрызаюсь в нее. Кстати, а почему я до сих пор не составила завещание?
Наверное, потому, что никогда не думала о том, что умру. Но я ведь запросто могу умереть, верно? Отправимся обратно в Нью-Йорк — и произойдет крушение поезда. Или к нам в квартиру вломится маньяк с топором… или… меня примет за секретного агента и похитит какая-нибудь диверсионная иностранная банда…
И кому достанутся все мои пожитки?
Конечно, Люк прав! Нужно срочно составить завещание.
— Бекки? Все в порядке? — Оказывается, Люк уже надевает пальто. — Нам пора.
— Спасибо, что пришли. — Майкл сжимает мою руку, когда я наклоняюсь, чтобы его поцеловать. — Для меня это много значит.
— Буду держать тебя в курсе насчет свадьбы, — говорит Люк. — Не вздумай манкировать обязанностями шафера.
— Ни за что! — возмущается Майкл. — Кстати, я поговорил с разными людьми на вашей помолвке и немного сбился с толку. Где вы женитесь — в Нью-Йорке или в Англии?
— В Нью-Йорке. — Люк озадаченно хмурится. — Это ведь окончательное решение, да, Бекки? Я так и не спросил, как отнеслась к этой новости твоя мама.
— Ну… — Я пытаюсь выиграть время, обматывая шарф вокруг шеи.
Нет сил признаться. Признаться, что мама до сих пор не знает об отеле «Плаза». Не здесь. Не сейчас.
Не хочу же я устроить Майклу еще один сердечный приступ?
— Да! Да, прекрасно отнеслась. Нью-Йорк есть Нью-Йорк! — Я издаю бодрый смешок и быстро нагибаюсь за сумкой.
И потом, это не совсем ложь. Мама вернется — и я все ей скажу.
Когда мы садимся в поезд, Люк по-прежнему бледен и измучен. Думаю, вид беспомощного Майкла подействовал на него сильнее, чем он мог предположить. Люк сидит, устремив взгляд в сгущающуюся темноту за окном, а я стараюсь придумать, как бы развеселить его.
— Посмотри, — произношу я наконец, лезу в сумочку и вытаскиваю книжку, купленную буквально на днях, — «Обещание вашей жизни». — Надо составить наши свадебные клятвы.
— Составить? — хмурится Люк. — А разве они не одинаковые?
— Нет! Это уже устарело. Теперь все пишут свои собственные. Вот, послушай: «Ваши свадебные клятвы — это возможность показать всему миру, сколь много вы значите друг для друга. Вместе со словами священника „отныне вы муж и жена“ они являются стержнем всей церемонии. Это должны быть самые прекрасные, самые трогательные слова, прозвучавшие на свадьбе».
Я выжидательно смотрю на Люка — но он так и не отрывает взгляда от окна.
— В этой книжке говорится, что мы должны выяснить, что мы за пара, — наседаю я. — Юные Любовники или Осенние Компаньоны?
Люк не слушает. Ладно, поищу примеры повыразительней. На глаза попадается заголовок «Свадьба летней порой» — как раз к случаю.
— «Как летней порой расцветают розы, так расцветает и моя любовь к тебе. Как парят белоснежные облака в вышине, воспарит и любовь моя», — читаю я вслух.
И морщусь. Нет, это вряд ли. Перелистываю еще несколько страниц, пробегаю их глазами.
«Ты провел меня по тернистому пути реабилитации…»
«Хотя ты осужден за убийство, любовь наша будет светить как маяк…»
— Ты только посмотри! — оживляюсь я. — Для влюбленных в высшей школе. «Наши взоры встретились на занятиях по математике. Ведали ли мы, что путь от тригонометрии ведет к матримонии?»
— Наши взоры встретились на многолюдной пресс-конференции, — прерывает молчание Люк. — Ведали ли мы, как расцветет наша любовь, когда я объявил о потрясающей новой серии трастовых фондов, поставляющих в развивающиеся европейские компании мониторинговое оборудование по фиксированным ценам и с дисконтными премиями в течение всего первого отчетного периода?