Элинор снисходительно улыбается:
— Никто не может считать, что добился успеха, если он не добился его в Америке. — Она выглядывает в окно. — Мы приехали.
И слава богу.
Да, нужно отдать должное Элинор — салон красоты просто потрясающий. Холл оформлен в стиле древнегреческого грота, с колоннами, тихой музыкой и приятным ароматом парфюмерных масел, витающим в воздухе. Мы подходим к администратору — стильной женщине в черном льняном костюме, которая почтительно называет Элинор «миссис Шерман». Они беседуют о чем-то вполголоса, время от времени администраторша поглядывает на меня и согласно кивает, я же притворяюсь, будто не слушаю, а изучаю цены на ароматические масла для ванны. Потом Элинор резко оборачивается и подталкивает меня к дивану. Тут же на столике кувшин мятного чая со льдом и табличка с просьбой соблюдать тишину.
Какое— то время мы сидим молча, потом за мной приходит девица в белоснежной униформе и уводит в кабинет. Там уже приготовлены тапочки и белый халат в безупречной целлофановой упаковке. Пока я переодеваюсь, девица суетится у своей полочки с баночками, и я не без удовольствия гадаю, что же там для меня приготовлено. Элинор настояла на том, чтобы оплатить мои процедуры, сколько я ни пыталась отговорить ее. В итоге она выбрала для меня так называемый «полный уход», уж не знаю, что это такое. Надеюсь, мне сделают расслабляющий массаж с ароматическими маслами. Но, присев на кушетку, я замечаю, что девушка подогревает большую банку с воском.
В животе у меня екает. Я очень плохо переношу восковую эпиляцию. Не потому что боюсь боли, а потому что…
Ну хорошо. Да, потому что я боюсь боли.
— А что, в мою программу входит эпиляция? — спрашиваю я, стараясь не выдать волнения.
— Вам оплачена полная эпиляция всего тела. — Девица поднимает на меня удивленный взгляд. — Руки, ноги, брови и еще бразильская.
Руки? Брови? От страха у меня пересыхает в горле. Я так не боялась с тех пор, как мне делали прививки перед поездкой в Таиланд.
— Бразильская? — надтреснутым голосом повторяю я. — А что… что это?
— Одна из разновидностей восковой эпиляции области бикини. Полная эпиляция.
Я смотрю на нее, переваривая услышанное. Не хочет же она…
— Не могли бы вы прилечь на кушетку?
— Подождите! — кричу я, тщетно пытаясь не удариться в панику. — Когда вы сказали «полная», вы имели в виду…
— Угу, — улыбается девица. — А потом, если пожелаете, я могу сделать вам небольшую хрустальную татуировку. Самый популярный узор — сердечко. Или, может быть, чьи-нибудь инициалы?
Нет, мне это снится.
— Так что укладывайтесь поудобнее и расслабьтесь…
Расслабиться? Расслабиться?!
Она возвращается к своему горшочку с горячим воском, и меня охватывает настоящий ужас. Я вдруг отчетливо понимаю, что чувствовал Дастин Хоффман в кресле стоматолога.
— Я отказываюсь, — произношу я чужим голосом и сползаю с кушетки. — Я отказываюсь.
— От татуировки?
— От всего.
— От всего?
Девица приближается ко мне с банкой воска в руке, и я в смятении прячусь за кушетку и поплотнее запахиваю халат.
— Но миссис Шерман уже оплатила всю процедуру…
— Мне плевать, что она там оплатила. Вы можете удалить волосы на ногах. Но не на руках. И уж конечно не… в других местах. Там, где сердечко.
Девица выглядит не на шутку встревоженной.
— Миссис Шерман — наша постоянная клиентка, и она настаивала на полной эпиляции.
— Она не узнает! — Я едва удерживаюсь от крика. — Откуда она узнает?! Она же не станет проверять… я надеюсь? И сына своего не будет спрашивать, носит ли его возлюбленная его инициалы на… — Я даже не могу сказать «на том месте». — Правда? Ведь не станет?
В ответ — напряженная тишина, нарушаемая лишь тихим пением флейты.
Потом девица внезапно прыскает от смеха. Я ловлю ее взгляд и чувствую, что тоже смеюсь, пусть слегка истерично.
— Вы правы, — говорит девица, опускаясь на кушетку и утирая глаза. — Вы правы, она не узнает.
— Может, найдем компромисс? Вы обработаете мне ноги и брови, а об остальном мы никому не скажем.
— Вместо этого я могу сделать вам массаж, — предлагает она, — чтобы занять время.
— Да! — с облегчением выдыхаю я. — Прекрасно!
Я ложусь на кушетку, слегка утомленная этим происшествием, и девушка умело оборачивает меня полотенцем.
— Так, значит, у миссис Шерман есть сын? — спрашивает она, убирая мои волосы назад.
— Ну конечно, — Я приподнимаю голову, слегка удивленная вопросом. — А разве она никогда о нем не говорила?
— Что-то не припомню. Хотя она ходит сюда уже несколько лет… Просто я всегда считала, что у нее нет детей.
— Наверное, к слову не приходилось.
Выйдя из кабинета через полтора часа, я чувствую себя превосходно. У меня новенькие брови, гладкие ноги, и я вся свечусь от самого лучшего в мире ароматерапевтического массажа.
Элинор ждет в холле и, когда я подхожу, внимательно оценивает меня взглядом с головы до пят. На секунду я пугаюсь, что она попросит меня снять блузку, дабы проверить гладкость моих рук, но она только говорит:
— Ваши брови теперь выглядят намного лучше.
Затем поворачивается и выходит, а я плетусь следом.
Когда мы садимся в машину, я спрашиваю, где мы будем обедать.
— Нина Хейвуд устраивает скромный неофициальный благотворительный ланч в помощь голодающим, — отвечает Элинор, изучая свой безупречный маникюр. — Вы знакомы с Хейвудами? Или с Ван Гелдерами?
Откуда мне, черт возьми, их знать?!
— Нет, — отвечаю я. — Но я знаю Вебстеров.
— Вебстеров? — поднимает она свои изогнутые брови. — Вебстеров из Ньюпорта?
— Нет, Вебстеров из Оксшота. Дженис и Мартина. — Я сама невинность. — А вы с ними знакомы?
— Вряд ли, — отвечает Элинор ледяным тоном. — Не думаю.
Остаток пути мы проводим в молчании.
Наконец машина останавливается, мы выходим и оказываемся в самом огромном и самом шикарном вестибюле, который мне только доводилось видеть, — со швейцаром в ливрее и зеркалами. В позолоченном лифте мы поднимаемся на бог знает какой этаж, нас сопровождает человек в форменной фуражке. И вот мы в апартаментах. Никогда, да-да, никогда в жизни я не видела ничего подобного.
Помещение просто великанское — с мраморным полом, винтовой лестницей и роялем на подиуме. Стены обтянуты светлым шелком и увешаны огромными картинами в золотых рамах, а на пьедесталах по всей зале расставлены икебаны невообразимых форм и размеров. Тощие женщины в дорогих одеждах живо что-то друг с другом обсуждают, официантки раздают шампанское, а девушка в струящемся одеянии играет на арфе.
И это скромный благотворительный ланч?
Миссис Хейвуд — миниатюрная дама в розовом — собралась пожать мою руку, но ее отвлекло появление женщины в тюрбане, утыканном драгоценными камнями. Элинор представляет меня миссис Паркер, мистеру Вуншу и мисс Кутоми, а сама уходит, я же поддерживаю беседу в меру своих сил, хотя все отчего-то убеждены, что мы с принцем Уильямом — закадычные друзья.
— Скажите, — настойчивым шепотом расспрашивает миссис Паркер, — как этот юноша держится после такой… большой потери?
— У этого парня благородство в крови, — яростно отвечает мистер Вунш. — Современная молодежь могла бы у него поучиться. Скажите, он собирается в армию?
— Он… не говорил мне об этом, — растерянно бормочу я. — Извините.
И спасаюсь бегством в уборную — она такая же огромная и роскошная, как и остальные помещения, полки буквально забиты дорогим мылом и бесплатными духами, у стены стоит удобное кресло. Я бы с удовольствием осталась тут на весь день. Но я не решаюсь задержаться надолго, опасаясь, что Элинор отправится меня искать. Поэтому, напоследок брызнувшись «Этернити», заставляю себя встать и вернуться к толпе, среди которой бесшумно снуют официанты, сообщая вполголоса, что «сейчас будет подан ланч».
Когда все устремляются в направлении массивных дверей, я оглядываюсь в поисках Элинор, но ее нигде не видно. Мой взгляд натыкается на пожилую даму в черном кружеве, сидящую на стуле. Дама тяжело пытается встать и едва не роняет трость. Я подскакиваю к ней:
— Можно вам помочь? Давайте я подержу ваш бокал.
— Спасибо, милочка! — улыбается мне дама. Я беру ее под руку, и мы медленно входим в столовую. Публика уже рассаживается за круглыми столами, а официанты вальсируют вокруг, разнося булочки.