Внутри пятидесятиметровый рулон фольги для запекания. Фольга? У меня? Наваждение какое-то. Я что, собиралась готовить индейку? В недоумении беру письмо, приложенное к посылке, и читаю: «Добро пожаловать в мир полезных вещей от каталога „Сельский стиль“! Мы очень рады, что Ваша близкая подруга, миссис Джейн Блумвуд, рекомендовала Вам наш каталог…»
Господи, ну конечно. Мама заказала эту ерунду, чтобы получить подарок от фирмы. Сотейник, фольга… большие пакеты для хранения подушек… какая-то штука для…
Подождите.
Подождите-ка. Я бросаю странную штуку и хватаю полиэтиленовые пакеты. На упаковке блондинистая тетка гордо смотрит на меня, попирая одеяло, упакованное в вакуумный мешок, а облачко у ее рта гласит: «Теперь, когда я могу уменьшить объем вещей на 75 процентов, у меня появилось столько свободного места в шкафу!».
Я осторожно открываю дверь и на цыпочках крадусь в кладовку. По пути заглядываю в гостиную и, к своему удивлению, вижу Сьюзи и Таркина. Они сидят на диване и серьезно что-то обсуждают.
— Таркин! — окликаю я, и оба испуганно дергаются. — Я не слышала, как ты приехал.
— Привет, Бекки, — бормочет он, отводя глаза. — Нам просто нужно было… посоветоваться, — смущается Сьюзи. — А ты уже закончила?
— Почти. Решила вот пройтись разок пылесосом. Порядок так порядок!
Поплотнее закрываю за собой дверь и вытаскиваю пакеты. Приступим. Все должно быть просто и легко. Набиваем пакеты шмотками и высасываем воздух. Написано, что в один пакет вмещается десять свитеров, но честное слово, кто будет считать?
Набиваю вещами первый пакет до тех пор пока, он едва не трещит по швам. Потея от натуги, закрываю молнию и вставляю шланг пылесоса в отверстие. И представьте, получается! Получается! На моих глазах пакет съеживается!
Ох, как здорово! Это полностью изменит мою жизнь! Зачем все выкидывать, когда можно элементарно сжать?
Набив все восемь пакетов, засовываю их в шкаф. Им там, конечно, тесновато, и я слышу какой-то свист, когда наваливаюсь на дверь, но, главное, я все рассовала. Все там!
И посмотрите теперь на мою комнату! Потрясающе. Нет, она, конечно, не безупречна, но выглядит намного лучше, чем прежде. Быстро запихиваю несколько вещичек под одеяло, поправляю подушки, отступаю к стене и гордо оглядываюсь. Никогда раньше комната не выглядела так опрятно. Сьюзи права, я себя чувствую совершенно по-другому.
Знаете, в этом фэн-шуе, пожалуй, что-то есть. Может, сегодняшний день и станет точкой отсчета. И отныне моя жизнь изменится.
Я еще раз восторженно оцениваю результаты и кричу:
— Кажется, готово!
Когда Сьюзи заходит в комнату, я сижу на кровати, довольно улыбаясь и наблюдая за ее изумленным лицом.
— Бекки! Вот это да! — Она удивленно озирается. — И ты так быстро управилась! У меня на это сто лет ушло.
— Ну, — беспечно пожимаю я плечами, — ты же знаешь, если уж я берусь за дело, то всерьез.
Она завороженно смотрит на мой опустевший стол.
— Боже правый! Никогда не думала, что у него мраморная столешница!
— Это точно, — гордо соглашаюсь я. — Симпатичный столик, да?
— А где все барахло? Где мусорные мешки?
— Они… Я их уже выбросила.
— Ну и как, много повыкидывала? — спрашивает она, обозревая почти пустую каминную полку.
— Э-э… порядочно, — уклончиво отвечаю я. — К концу уборки просто безжалостно со всем расправлялась.
— Я потрясена!
Сьюзи подходит к шкафу, и я начинаю беспокойно ерзать.
«Не открывай, — умоляю я про себя. — Просто не открывай его».
— А у тебя хоть что-нибудь осталось? — с улыбкой спрашивает она и распахивает дверцу…
Бум! Это можно сравнить со взрывом осколочной гранаты.
Только вместо осколков во все стороны со страшной силой разлетается шмотье.
Я не знаю, что произошло. Не знаю, что конкретно я сделала неправильно. Но один из пакетов взорвался, и из него полетели свитера, а следом устремились и остальные пакеты. Потом взорвался еще один, и еще. Началась тряпичная буря. Сьюзи вся завалена трикотажными майками и топиками, блестящая юбка приземлилась на абажур, бюстгальтер пулей пронесся по комнате и ударился в окно. Сьюзи и кричит, и смеется одновременно, а я хлопаю руками по бедрам и ору:
— Стоп, хватит! О нет.
Только не это. Пожалуйста, стой. Не надо…
Но слишком поздно. Из укрытия на антресолях кувырком летят подарочные сумки и пакеты из магазинов. Один за другим. Они падают Сьюзи на голову, потом на пол, и из них вываливаются совершенно одинаковые предметы — серые блестящие коробочки с надписью «С. К-С».
Их не меньше сорока.
— Что… — Сьюзи стаскивает с головы футболку и смотрит на коробки с открытым ртом. — Откуда у тебя… — Она роется на полу в кучах одежды, подбирает одну из коробок, открывает ее и молча разглядывает содержимое. Там, завернутая в бирюзовую бумагу, лежит рамка для фотографий, обтянутая рыжей кожей.
О боже. Боже мой, ну зачем они упали?
Не говоря ни слова, Сьюзи наклоняется и поднимает сумочку из магазина подарков. Из нее выпархивает чек. Она молча достает из сумки две коробочки, в каждой из которых по рамке из лилового твида.
Я открываю рот, но слова застревают в горле. С минуту мы просто смотрим друг на друга.
— Бекки, сколько их у тебя? — наконец спрашивает Сьюзи нетвердым голосом.
— Э-э… не так уж много, — отвечаю я, отводя глаза. — По-моему, несколько.
— Да их тут не меньше… полусотни!
— Нет!
— Да! — Она оглядывается, краснея от огорчения. — Бекки, они же очень дорогие.
— Вовсе даже… И потом, я же не враз их купила.
— Ты вообще не должна была покупать ни одной! Я же говорила, что я и так могу тебе подарить.
— Да я знаю, — неловко оправдываюсь я. — Знаю. Но мне очень хотелось именно купить. Хотела тебя… поддержать.
Тишина. Сьюзи берет следующую сумку и вытаскивает еще две коробочки.
— Это ведь все ты, да? — вдруг спрашивает она. — Это из-за тебя мои рамки так хорошо расходились.
— Конечно, нет! Ну честное слово, Сьюзи…
— Ты потратила на них все свои деньги… — У нее дрожит голос. — Все деньги. А теперь ты в долгах.
— Все не так!
— Если бы не ты, я бы ни за что не получила предложение от «Хэдлиз».
— Обязательно бы получила, — в смятении возражаю я, — потому что твои рамки — самые лучшие в мире. Вот… взять хотя бы эту! — Я хватаю ближайшую коробку и вытаскиваю рамку из вареной джинсы. — Я бы купила ее, даже если бы не знала, что ее сделала ты. Я бы их все купила!
— Так много бы не купила, — всхлипывает она. — Ты бы купила всего… штуки три.
— Честное слово, все до одной. Это же идеальный подарок… или украшение…
— Это ты только так говоришь, — со слезами причитает Сьюзи.
— Сьюзи, все просто обожают твои рамки, — настаиваю я, чувствуя, что и сама сейчас расплачусь. — Я своими ушами слышала в магазинах, как их нахваливали.
— Врешь ты все.
— Не вру! Буквально на днях одна дама восхищалась твоими рамками, и все, кто был в магазине, с ней согласились.
— Правда? — тихо спрашивает она.
— Конечно! Ты такая талантливая, такая успешная… — Я оглядываю последствия взрыва в своей комнате, и меня охватывает отчаяние. — А я — неудачница. Джон Гэвин прав, в моем возрасте пора бы уже иметь хоть какие-то накопления. Пора определиться в жизни. А я… ни на что не гожусь.
— Неправда! — в ужасе кричит Сью. — Ты на многое годишься.
— Никчемный я человек. — В приступе самоедства я плюхаюсь на гору одежды. — Сьюзи, посмотри на меня. У меня нет работы. Перспектив тоже нет. Меня вызывают в суд, у меня тысячи фунтов долга, а я понятия не имею, как расплачиваться… с чего начать…
Возле двери раздается тактичное покашливание, Таркин стоит на пороге с тремя кружками кофе в руках.
— Подкрепиться не желаете? — предлагает он, пробираясь через горы барахла.
— Спасибо, Таркин, — шмыгаю я и беру кружку. — Извини. Просто… как-то все сейчас не слава богу.
Он садится на кровать и переглядывается со Сьюзи.
— Тебе нужны деньги? — спрашивает он.
— Да, — всхлипываю я.
Таркин опять смотрит на Сьюзи.
— Бекки, я был бы рад…
— Нет-нет, спасибо. Правда, не стоит.
Мы молча пьем кофе. Луч зимнего солнца пробивается в окно, и я закрываю глаза, ощущая приятное тепло на щеке.
— С кем не бывает, — говорит Таркин сочувственно. — Наш сумасшедший дядя Монти все время разорялся, правда, Сьюзи?