— Замужем за братьями моего папы, — уточнила Сара Энн.
Она никогда не знала своего отца, да и не могла его знать. Он умер еще до рождения Сары Энн. Умер прямо за карточным столом, оставив Мери Мэй в незавидном положении — беременная вдова известного карточного шулера. После рождения дочери Мери Мэй устроилась официанткой в салун. Ну а где салун, там и бандиты. Мери Мэй связалась с ними, и потянулась, потянулась ниточка, пока ее не оборвала та шальная пуля. М-да. Незавидное наследство досталось Саре Энн от матери.
Правда, теперь перед девочкой замаячила перспектива другого наследства, куда более привлекательного, чем первое.
Оказалось, что непутевый отец Сары Энн был, ни много ни мало, третьим сыном шотландского маркиза. Все братья умерли бездетными, и таким образом Сара Энн оказалась единственной наследницей и титула, и огромного состояния. Поначалу Бен никак не верил этой истории — уж слишком она смахивала на сказку, но поговорив с Сайласом Мартином, убедился в том, что все это — истинная правда. Сайлас Мартин, прокурор, до своего переезда в Америку жил и работал в Шотландии, хорошо знал семью Гамильтон и даже был в свое время их поверенным в делах, так что у Бена исчезли все сомнения.
Узнав правду, Бен не стал скрывать от Сары Энн того, что в Шотландии у нее есть шанс найти свою настоящую семью и, кроме того, стать богатой наследницей. Он рассказал ей все, несмотря на сильное искушение оставить эту историю в тайне в угоду своим собственным чувствам и планам. Вот так и получилось, что, пробыв опекуном Сары Энн всего несколько месяцев, Бен свернул свою только что начатую юридическую практику в Денвере, собрал нехитрые пожитки и вместе с девочкой поднялся на борт судна, отплывавшего в Шотландию.
Размышляя о своем, Бен тем временем не забывал и про сказку для Сары Энн.
— Правильно, — принял он поправку своей слушательницы. — А значит, они — твои тетки.
— А кто там есть еще? — нетерпеливо спросила Сара Энн.
— Твой кузен Хью, — неторопливо продолжал Бен. Он постарался выговорить это имя без раздражения. Одним фактом своего появления на свет Сара Энн лишала Хью Гамильтона права на наследование титула, и Сайлас Мартин поведал Бену о том, как Хью пытался дать ему взятку лишь за то, чтобы адвокат был не слишком усерден в поисках отца девочки. Бен был бы не против узнать, насколько далеко может зайти Хью Гамильтон в своих амбициях.
А затем на семью обрушилась вереница неожиданных смертей. Слишком неожиданных, чтобы такой человек, как Бен, смог поверить в их случайность. Семья Гамильтон дрогнула под этими ударами, за которыми полицейский глаз Бена усматривал чью-то жестокую направляющую руку. Он не верил в проклятие, и в сглаз, и в рок, но если бы верил, то пример семьи Гамильтон мог бы стать самым ярким доказательством того, как превратна и непредсказуема бывает судьба.
Впрочем, Бену было безразлично, с чем он столкнулся — с темными силами ада или с преступниками из плоти и крови. Пока он жив, он не подпустит ни тех, ни других и на пушечный выстрел к Саре Энн.
Стараясь не выдать ничем своей озабоченности, Бен продолжал тем временем плести нить своей сказочной истории о волшебных замках и озерах загадочной страны — Шотландии. Ну, и о прекрасных принцессах, разумеется…
— А я — принцесса? — поинтересовалась Сара Энн.
— Нет, Ягодка. Я полагаю, ты станешь леди. — При слове «леди» Сара Энн хихикнула. Как всегда. Бен не раз пытался рассказать ей о титулах — о лордах, о леди и о маркизах. Честно говоря, познания самого Бена в этом вопросе оставляли желать лучшего — он часто путался в титулах, а многого просто не знал, но Сара Энн всегда так заворожено слушала…
— И я должна буду делать реверанс?
— Ну да, конечно, — ответил Бен. — Точно так, как учила тебя Калли. Мне кажется, она всегда догадывалась о том, что ты — настоящая леди.
Он вспомнил первый визит в дом Мери Мэй и свое изумление при виде маленькой Сары Энн, выбежавшей ему навстречу и изящно склонившейся в реверансе. В тот миг она и покорила навеки сердце бравого шерифа.
— А мои новые родственники… Они полюбят меня? — с беспокойством спросила Сара Энн.
— Разумеется, — уверенно сказал Бен и мысленно помолился богу, чтобы это оказалось правдой. Да и как можно не полюбить эти огромные зеленые глаза, эти непокорные рыжие кудряшки, эту проникающую в самое сердце улыбку? И ее неутолимую жажду — жажду любить и быть любимой.
— А Аннабел и Сюзанну они тоже полюбят? — продолжала допытываться Сара Энн.
Сюзанна была ее любимой куклой и неизменной спутницей во всех приключениях. Сара Энн не расставалась с нею ни на минуту, так же, впрочем, как и со своим любимым шарфом, который постоянно был у нее на шее. В этом шарфе — последнем, прощальном подарке матери — она даже спала, поскольку считала, что он один может уберечь ее от «медведей». Правда, от «медведей», как называла Сара Энн свои ночные кошмары, шарф помогал далеко не всегда. Сколько раз Бен вскакивал среди ночи, разбуженный пронзительным криком, и бросался успокаивать Сару Энн, в чей сон опять проникли порождения тьмы и страха.
Бен утвердительно кивнул, отвечая на вопрос девочки, и тут же тонкие ручки обхватили его за шею.
— Я люблю тебя, папа, — шепнула Сара Энн. — И я, и Аннабел тоже.
Горячая волна нежности омыла сердце Бена. Той нежности, что заставляет нас сжаться от невыразимой боли — очищающей, светлой и куда более сильной, чем боль от растревоженных ран.
Бен стоял на палубе, держа на руках Сару Энн так, чтобы той была видна толпа встречающих, пестрой лентой протянувшаяся вдоль причала. Дул сырой холодный ветер. Да и бывает ли другим ветер в этом уголке земли?
Судно приближалось к, докам Глазго, и девочка, пораженная развернувшейся перед нею картиной, возбужденно елозила на руках своего приемного отца.
Порт — мрачноватый, грязный, похожий на все порты мира — был запружен людьми. И докеры, и приодетые горожане с любопытством наблюдали за прибывающим судном, которое пробиралось к причалу, лавируя между стоящими на якоре собратьями — закопченными пароходами и изящными легкими парусниками.
Бен подумал было о том, нет ли в этой толпе встречающих родственников Сары Энн, но тут же отбросил эту мысль. Разумеется, никто их здесь не ждет и никто не встречает, даже если они с Сарой Энн приплыли в Шотландию не незваными гостями. Даже если то, что поведал Мартин о Хью Гамильтоне, не совсем соответствует истине.
Правда, Мартин отправил в Шотландию письмо, в котором сообщал, что ему удалось разыскать дочь младшего из братьев, Йена Гамильтона, и что она собирается отплыть в Глазго в сопровождении своего опекуна. Однако Бен сильно сомневался, что Мартин мог упомянуть название судна — ведь когда писалось письмо, точная дата выезда была неизвестна даже самому Бену, поскольку ему еще предстояло закончить оформление документов на свое опекунство над Сарой Энн.
Девочка вновь завертелась, и Бен покрепче прижал ее к груди. С каждым днем он все сильнее привязывался к ней, несмотря на то, что роль отца давалась ему с трудом.
Бен любил улыбку Сары Энн — такую редкую в первое время, после смерти ее матери; как хорошо, что теперь она стала частой гостьей на милом личике этой чудесной девчушки.
В целом же Сара Энн была обычным, нормальным ребенком — умела понемногу складывать буквы в слова, считать до пятидесяти и, конечно же, не уставала открывать для себя огромный таинственный мир. А попросту говоря, была типичной четырехлетней почемучкой. И вот что удивительно: пытаясь ответить на ее бесконечные «где», «когда» и «почему», Бен часто ловил себя на том, что сам начинает смотреть на мир новыми глазами, открывает в нем такие вещи, над которыми никогда раньше и не задумывался.
Вопросы она задавать умела всегда, а сейчас, при виде порта, они посыпались из нее как горох.
— Где мы? А скоро мы сойдем на берег? Когда у меня будет пони?
Что касается пони, то Бен сам обещал Саре Энн, что купит и его, и новое платьице, как только они прибудут в Шотландию. Собственно говоря, это была еще одна попытка Бена отвлечь мысли девочки от горьких событий последних месяцев.
Обилие новых впечатлений, казалось, даже несколько напугало Сару Энн, и она теснее прижалась к плечу Бена.
— Никогда не уходи от меня, — прошептала она ему на ухо, в сотый раз за последние дни. Острая боль кольнула сердце Бена, и он подумал, что девочка до сих пор не чувствует себя в полной безопасности.