— В любое время и сколько угодно, милая, — кивнул он.
— Дрю?
— Да?
— Проверьте внимательно седло, прежде чем в него садиться. Пожалуйста, Дрю.
— Не волнуйтесь, миледи, — весело сказал Камерон. — И еще я постараюсь не падать.
Она сумела слабо улыбнуться.
— И победить, — закончил он.
— Я знаю, — ответила Элизабет. Дрю наклонился и прикоснулся губами ко лбу Элизабет.
— Вы могли бы поехать в Америку вместе со мной.
Она только пожала плечами в ответ.
Дрю усмехнулся, но глаза его остались серьезными.
Бен знал, что это случится. Он был готов к этому — или думал, что готов.
Когда гости собрались к началу скачек, Сара Энн направилась к Элизабет. Бену пришлось последовать за нею.
Элизабет коротко кивнула ему, но при этом отвела взгляд в сторону.
— Я не видела вас с утра, леди Элизабет, — сказала Сара Энн, — Ни я, ни папа. Ни Аннабел.
— Передай Аннабел мои извинения, — ответила Элизабет с легкой улыбкой, от которой сердце Бена заныло. Улыбка Элизабет была не похожа на улыбку Барбары — возможно, потому, что была нечастой гостьей на ее лице. И предназначалась она вовсе не Бену.
Он отвернулся и стал рассматривать пятерку жокеев, готовящихся к старту. Зрители увидят со своих мест часть препятствий и кусок трассы — но не всю ее. Бен заметил, с каким вниманием и знанием дела разглядывают гости Шэдоу и Торчфайра.
Шэдоу заметно нервничал, чувствуя на себе незнакомого наездника, но Бен с уважением отметил, что тот уверенно держит рысака под своим контролем. Да, Дрю, вне всяких сомнений, прекрасный наездник. Интересно, а что еще он умеет делать с таким же мастерством?
— Смотри, — сказала Сара Энн, указывая рукой на Дрю. — Я дала ему свое расположение.
— Каким же образом? — поинтересовалась Элизабет.
— Он просил мой шарф, но вместо этого я дала ему свой поцелуй. Он поможет ему.
— Уверена, что поможет.
Элизабет скользнула по лицу Бена холодным взглядом. Она выглядела напряженной, и Бен гадал — то ли это от предстоящих скачек, то ли от вчерашних огорчений. Губы ее слегка дрогнули, но она тут же отвернулась и стала смотреть на лошадей и на Каллума, который готовился дать старт.
— Подними меня, — попросила Сара Энн, и Бен усадил ее себе на плечи.
Элизабет заговорила о чем-то с одним из младших Кармайклов.
Бен не мог осуждать ее. Он сильно оскорбил Элизабет — особенно, если она была на самом деле невиновна. Он знал, что делает с людьми недоверие. Знал, какой удар он нанес по их начинавшей крепнуть близости.
Он снова и снова пытался убедить себя в том, что, поступил так в интересах Сары Энн. Нельзя ставить под удар ее жизнь. И все же в глубине души он не был уверен, что поступил правильно. Демон недоверия — опасный демон.
— Смотри! — воскликнула Сара Энн. Лошади сорвались с места и понеслись над землей. Достигли первого препятствия и, словно птицы, взмыли в воздух. Все лошади были великолепны. Но лучше всех был Шэдоу. И Дрю, слившийся с ним в одно целое. Они летели вперед неудержимо, легко. Вскоре всадники скрылись за поворотом, и возбужденный шум в толпе зрителей немного стих.
Бен почувствовал невольную зависть. Он покосился на Элизабет, желая прочесть что-нибудь на ее лице, и обнаружил, что она с некоторым замешательством сама смотрит на него.
С замешательством. А ведь она должна бы чувствовать себя сейчас возбужденной в предвкушении скорой победы. Он лишил ее этого. И он ненавидел себя за это.
Кто-то закричал, давая знать, что лошади вновь показались вдали, выходя на финишную прямую. Бен заметил грустную, вымученную улыбку Элизабет, когда та увидела, что Шэдоу стремительно летит впереди, следом за ним — Торчфайр и далеко сзади — три остальные лошади.
А затем все закончилось, и на Элизабет обрушился шквал поздравлений.
— Жеребец именно такой, как вы рассказывали, и даже лучше, — сказал Кармайкл, подходя к Элизабет. — Мое возвращение домой будет теперь омрачено. Ведь вы не согласитесь продать его, верно?
Элизабет покачала головой.
— Нет. Но у Шэдоу есть брат, и о его продаже можно было бы подумать. Но об этом вам лучше говорить с мистером Мастерсом.
Она улыбнулась, расправила плечи и пошла к Шэдоу. И к Дрю Камерону. А Бена окружила шумная толпа.
— Это все мой поцелуй, — сказала ему Сара Энн. Только теперь Бен вспомнил, что на плечах у него сидит Сара Энн, и опустил ее на землю.
— Что, Ягодка? — переспросил он.
— Дрю победил потому, что я поцеловала его, — сказала она, удивленная тем, что ей приходится вновь повторять давно известную истину.
Бен сжал в ладони ее ручку.
— Конечно, — согласился он.
— Поцелуй может творить чудеса.
— Разумеется, — согласился Бен, думая о совсем других поцелуях. — Разумеется.
Однако для него самого чудеса закончились, оставив после себя лишь горькое разочарование.
Победа — это все. Она так долго ждала ее, но сейчас не испытывала особой радости.
Что так тревожит ее?
Элизабет принимала сыпавшиеся со всех сторон поздравления, не забывая о том, что они в равной степени принадлежат и Джейми, и старому маркизу, и мастерски скакавшему Дрю Камерону. Она поискала его глазами, но сразу же после скачки Дрю куда-то исчез.
Как и Бен.
Гости направились в дом, а она вместе с Каллумом повела Шэдоу на конюшню.
Каллум одарил Элизабет улыбкой — невероятный случай! — и сказал:
— Мы показали им, леди Элизабет!
— Да, — согласилась она. — Теперь, во всяком случае, вы не останетесь без работы.
— Что вы имеете в виду?
Она посмотрела в его обветренное лицо.
— Я не уверена, что мистер Мастерс оставит лошадей. А петиция в парламенте вот-вот будет подписана.
— Это несправедливо, — сказал он. — Эти лошади — часть Калхолма. Старый маркиз вложил в них все свое сердце.
— Как и Джейми, — напомнила она. Каллум что-то пробормотал себе под нос, и Элизабет удивленно посмотрела на него.
— Лорд Джейми — нет, — сказал Каллум. — Он-то собирался их продать.
— Он никогда не говорил мне ничего подобного.
— Потому что знал, что вы будете против. А лорд Джейми никогда не хотел ни с кем ссориться. Но продать лошадей он собирался, как того хотела леди Барбара. И как того хочет новый хозяин.
Сердце Элизабет сжалось.
— Откуда вам все это известно?
— Я слышал разговор между Джейми и леди Барбарой, — признался он и прищурил глаза. — Я ничего никому не говорил, но можете мне поверить.
Он принялся убирать упряжь, оставив ошеломленную Элизабет в одиночестве.
Джейми и Барбара?
Она не верит этому. Не может поверить. Как? Неужели Джейми готов был расстаться со своим богатством, наследством своего отца, обмануть ее?
Она прожила с Джейми три года. Она хотела иметь от него ребенка. И получается, что она совершенно не знала его.
Мысли путались в голове, она пыталась найти в событиях прошлого подтверждение правды, о которой сейчас узнала. Джейми был хорошим наездником, просто прекрасным. Отец, говорил он, научил его сидеть на лошади раньше, чем ходить. Искусство верховой езды Джон Гамильтон почитал превыше всего на этом свете.
Но при этом — вспомнилось Элизабет — Джейми никогда не приносил с собой морковку или сахар, никогда не останавливался, чтобы поговорить с лошадьми, никогда не чистил их, не выгуливал, чтобы дать остыть после езды. Сойдя с лошади, он просто отдавал поводья груму и тут же уходил.
Джейми. Всегда такой вежливый. Честный. Исполняющий волю отца. Маркиз так хотел дождаться внучков.
До недавнего времени Элизабет ничего не знала о страсти, о чувственном желании. Свой супружеский долг Джейми исполнял быстро, словно это не приносило ему особого удовольствия, и она всегда считала их отношения вполне нормальными. И была даже благодарна ему за то, что любовный акт не превращается в обременительную обязанность, как описывала ей супружескую жизнь мать накануне свадьбы. Элизабет хотелось любить Джейми, и ей казалось, что и он любит ее. Она видела в нем того человека, которого ей хотелось видеть.
Голова Элизабет шла кругом. Земля плыла под ногами, мир стал зыбким и неустойчивым. Она прислонилась к дверям конюшни, чтобы не упасть. Неужели вся ее жизнь оказалась надуманной, такой же, как в тех книгах, что она тайком читала в детстве?
Она верила Джейми. Она готова была поверить Бену Мастерсу. Отдала ему часть своей души. А он решил, что она способна на убийство.