— Этого не будет! Она достанется мне — и никому другому!
Глаза Гленшила хитро блеснули, и он тихо произнес:
— Ах, вот как? Ну что ж, я вам верю.
Тут Кейтлин принялась, смахивая со щек слезинки, торопливо рассказывать деду о событиях прошлой ночи, и слова ее звучали так жалко и неубедительно, что Ренд прервал эти излияния:
— Перестань, девочка, и посмотри вокруг. Никого из них не интересует, что именно привело тебя сюда. Так, а теперь взгляни-ка на меня.
Кейтлин послушно подняла к нему покрасневшие, но по-прежнему прекрасные глаза, и он серьезно объяснил ей:
— Понимаешь, мы с тобой опозорены. Да-да, тут уж ничего не поделаешь.
Она попыталась что-то сказать, но он приложил палец к ее губам и прошептал:
— Предоставь все мне, хорошо?
Он ждал, что Кейтлин, осознав, что им предстоит стать мужем и женой, скажет, что придумала, будто они — кровные родственники, но девушка молчала. Тогда Ренд сам спросил у нее:
— Это ведь неправда, да? То, что ты недавно сказала мне…
И Кейтлин еле слышно ответила:
— Мы не можем пожениться, я ведь уже говорила. Так сделайте что-нибудь, пока еще не поздно.
После этих слов дед взял ее за руку и увлек за собой. И встретились они с Кейтлин только сейчас, на собственной свадьбе. Что ж, пускай она, если хочет, во всеуслышание объявит, что Ренд — ее брат. Он ласково пожал ей пальцы, и Кейтлин наконец взглянула на него. Взгляд девушки оказался таким же холодным, как ее рука.
Последний вздох волынки пронесся над залом, и Ренд разобрал слова, которые сказала Кейтлин:
— Пожалуйста, придумайте что-нибудь. Мы попали в ужасное положение, и я не знаю, что делать…
Ренд, почти не разжимая губ, прошептал в ответ:
— О господи, да что же я могу придумать? Я не привык отказываться от своего слова и должен жениться на тебе. Ты помнишь, что тебя нашли обнаженной в моей кровати? И ты полагаешь, что после этого кто-нибудь поверит, что мы — брат и сестра?
Кейтлин закусила губу. Одетый с ног до головы в черное священник внимательно посмотрел на них. В его глазах мелькнуло смятение. Гости начали громко перешептываться.
Гленшил прошипел на ухо святому отцу:
— Если вы немедленно не обвенчаете их, вас повесят. Выбирайте!
Священник вздрогнул и начал обряд.
Свадьба показалась Ренду очень странной. Она совершенно не напоминала те празднества, на которых ему доводилось присутствовать в Англии. Все очень много танцевали, очень много ели и очень много — просто на удивление — пили. Правда, ему удалось протанцевать с Кейтлин целых три танца, но он и словечком с ней не перекинулся, потому что па были на редкость сложными, а музыка гремела так, словно волынщикам страстно хотелось снести у дома крышу.
И вот теперь Ренд стоял на лестнице и с любопытством наблюдал за дюжиной наряженных в шотландские килты горцев, которые вышли на середину холла. Ренд решил, что они намерены исполнить знаменитый военный танец с мечами.
— Хорошо бы, чтобы эти мечи взмывали в воздух только в танце, — весело сказал Ренд Гленшилу, заметив, что тот стоит неподалеку от него.
Ответ Гленшила потонул в реве волынок. Улыбнувшись, старик принялся было спускаться по ступеням, но Ренд громко сказал:
— По-моему, нам пора поговорить. Вы твердо обещали мне это.
Мужчины сошли с лестницы, и Ренд, взяв старика под локоть, повел его через холл к одной из многочисленных дверей. Он толкнул ее, и они очутились в небольшой и уютно обставленной гостиной.
Гленшил обреченно вздохнул и тяжело опустился на обитый парчовой тканью диванчик.
— Ох, — сказал он, — знали бы вы, как хочется мне поскорее закончить эту беседу.
— Она еще и не начиналась, — парировал Ренд, — но все в наших руках. Ответьте на несколько моих вопросов — и я оставлю вас в покое.
В прошлый раз они сидели с Гленшилом в этой же комнате и вели беседу с несколькими стряпчими. Речь шла о будущей свадьбе, о приданом и о брачном договоре. Как только юристы углубились в какие-то бумаги, Ренд торопливо спросил у Гленшила:
— Скажите, а кто был отцом Кейтлин?
— Сейчас не время, — сухо ответил старик. — Наберитесь терпения, и я вам все расскажу.
И вот теперь терпение жениха подошло к концу, и он задал Гленшилу тот же вопрос.
— Итак, — протянул старик, — вы хотите узнать об ее отце?
— Да, сэр, — кивнул Ренд.
— Видите ли, я могу лишь строить догадки на сей счет. Моя дочь Мораг не открыла мне имени человека, который обесчестил ее. — Он помолчал, а потом проговорил негромко: — Мне бы не хотелось, чтобы вы обсуждали эту историю с Кейтлин.
— Предоставьте мне самому решать, о чем я буду говорить с моей женой! — немедленно вспылил Ренд.
В глазах Гленшила блеснул недобрый огонек, но старик тут же взял себя в руки и усмехнулся.
— Мне почему-то кажется, что вы не принесете беды моей внучке. Бог знает почему, но я доверяю вам. — И тут же добавил раздраженно: — Не нависайте надо мной, подобно утесу! Садитесь — и я расскажу вам все, что мне известно.
Ренд повиновался, и старик мрачно произнес:
— Я уверен, что отцом Кейтлин был кто-то из Гордонов. Конечно, у ее матери тоже были темные волосы, но Кейтлин-то почти брюнетка! И к тому же эти серые глаза, изящная фигура, манера двигаться… Да-да, она — дочь одного из Гордонов, но доказательств у меня нет, и вам придется поверить мне на слово.
Ренд с облегчением перевел дух. Только сейчас он понял, что очень страшился ответа старика.
— И кто же это, как вы думаете? — спросил он.
— Я, конечно, мог и раньше догадаться, но вот только недавно меня осенило. Видите ли, Мораг всегда презирала его, этого Дарока. И когда он посватался к ней, я ему отказал.
Ренд резко выпрямился.
— Неужто вы хотите сказать, что отцом Кейтлин был отец молодого Дарока?
— Что-что? Да нет же, вы меня не так поняли. Я говорю о его дядюшке, владельце имения. Впрочем, оба братца были два сапога пара. Развратники. Ни одной юбки не пропускали. Их выходки возмущали всех порядочных людей в округе. И Дарок в родню пошел. Недаром говорят: яблочко от яблони недалеко падает. Представьте только, этот молодчик надеется, что я позволю ему жениться на Фионе!
Но Ренд думал лишь о том, что занимало его в настоящую минуту.
— Если Мораг так ненавидела Дарока, вряд ли именно он стал отцом Кейтлин…
Гленшил пожал плечами:
— Мужчина хотел женщину — и взял ее. Все очень просто.
Откинувшись на спинку кресла, Ренд задумчиво глядел на старика.
— Повторите, пожалуйста, что именно сказала вам ваша дочь.
— Да она вообще ничего мне не сказала! Ей было стыдно, и она старалась забыть об этой истории. Разумеется, я убил бы мерзавца, если бы судьба не распорядилась иначе. Он погиб на дуэли прежде, чем я узнал о том, что Мораг в положении.
Ренд разочарованно вздохнул. А он-то надеялся, что старику известна правда!
— Сплошные догадки — и ни одного доказательства. Значит, нет никакой уверенности в том, что ее отец — Дарок…
— Но если не он, то кто же?
Ренд хотел было назвать имя своего отца, но промолчал. Зачем, если он был уверен, что лорд тут ни при чем? А может, Мораг обесчестил кто-нибудь из приезжих? Почему, собственно, разговор все время вертится только вокруг жителей Дисайда?
И Ренд осторожно поделился со стариком своими сомнениями.
Гленшил ужасно возмутился.
— Как жаль, что вы не знали мою Мораг! Она была добрая и порядочная девушка и ни за что не позволила бы ничего лишнего мужчине, который не собирался жениться на ней! Ее изнасиловали, я в этом убежден!
Ренд молчал. Он избегал смотреть на своего собеседника. В голосе старика звучала такая боль, что надо было бы немедленно прекратить этот тягостный разговор, но Ренду следовало выяснить все до конца. Ведь им с Кейтлин предстояло отныне спать в одной постели…
— Но почему же, — негромко спросил Ренд, — она ничего не рассказала вам после того, как Дарок погиб? Ведь она могла уже не опасаться своего обидчика. Так почему она продолжала хранить молчание?
Гленшил поднял на него полные печали глаза.
— Гордость. Стыд, — еле слышно прошептал он. — Разве это имеет хоть какое-нибудь значение? Милостивый государь, если бы я знал, что для вас так важно, кто именно был отцом Кейтлин, я не стал бы настаивать на этом браке…
— Настаивать? — холодно переспросил Рендал. — Вы при всем желании не смогли бы ни на чем настаивать, так как ни одному человеку в мире не под силу принудить меня сделать что-нибудь против моей воли!