Зная, что никакие разумные доводы до сознания мужа сейчас не дойдут, Кейтлин произнесла отчетливо:
— Я тебя не хочу!
Ренд же тем временем медленно придвигался к ней — и вот уже его колени коснулись ее юбок. В его глазах плясали озорные огоньки.
— Сейчас, может, и не хочешь, а через минуту захочешь, — сказал он вкрадчиво.
Кейтлин знала, что не сможет противостоять мужу. Если он обнимет ее, она тут же капитулирует. Раньше Кейтлин и не догадывалась, что подобное возможно, но Ренд открыл ей глаза на радости плотской любви, и теперь она — «убежденная старая дева», как говаривал некогда ее дед — страстно вожделела мужских поцелуев и прикосновений. Как странно, что прежде она ценила во взаимоотношениях между мужчиной и женщиной лишь единение душ. (Наверное, потому, что о единении тел она имела весьма смутное представление.) Ренд умел разжигать в ней пламя страсти, и она начинала так сильно жаждать немедленной близости, что даже стонала от неудовлетворенного желания.
«Но только не сегодня и не сейчас!» — решила Кейтлин и закричала:
— Убери руки, Ренд! Не прикасайся ко мне!
Он послушался, но бесенята по-прежнему плясали в его глазах.
— Хорошо, я не буду прикасаться к тебе, — сказал он. — Но ты все равно бросишься мне на шею!
Кейтлин почувствовала, что она уже готова обнять его, но признаваться не стала, а спросила подозрительно:
— Так ты меня и пальцем не тронешь?
— И пальцем не трону. — И он добавил самоуверенно: — Ты будешь умолять меня утолить твою страсть.
Кейтлин вознегодовала и устремила взгляд на свою новую шляпку, прикидываясь, будто не расслышала последние слова мужа. Однако Ренд тоже молчал и внимательно рассматривал свои холеные ногти.
— Ты что, передумал? — не выдержала наконец Кейтлин. — Или пошутил?
В глазах Ренда опять вспыхнуло желание.
— Вовсе нет. Я предлагаю тебе заключить пари.
Она удивленно посмотрела на мужа. Над ней смеялись, ею просто-напросто играли — и Кейтлин почувствовала себя оскорбленной. Как же он уверен в себе, как нагло держится! Воображает, что она его рабыня! Ну нет, этому не бывать!
— Что ж… — медленно произнесла она. — Пари так пари. Ты предложил мне его таким тоном, как будто намереваешься покорить Шотландию.
И в полумраке кареты блеснули белые зубки. Кейтлин улыбалась.
— А разве это не так? — спросил Ренд. — Мой внутренний голос подсказывает мне, что эта битва станет главной в истории наших двух стран.
«Вот ведь самомнение у человека! » — подумала Кейтлин и сказала:
— Не знаю, стоит ли принимать твой вызов…
— На твоем месте я бы его не принял. — Ренд закинул ногу на ногу и продолжал наставительно: — Все шотландцы бесстрашны и превыше всего ценят свободу, а ты, разумеется, истинная шотландка. Но! Вдобавок вы обожаете рисковать и рискуете даже тогда, когда у вас нет ни малейшего шанса победить. Так что, будешь рисковать?
В глазах Кейтлин вспыхнул азартный огонек.
— Буду, — ответила она. — Только объясни мне суть этого пари.
— Суть в том, — откликнулся Ренд, — что я соблазню тебя, ни разу к тебе не прикоснувшись.
Кейтлин подумала немного и решила, что непременно выиграет. Все его уловки ей известны, и она будет тверда как кремень.
— Ладно, сассенах, — пренебрежительно бросила она. — Я принимаю бой.
Карета, громыхая колесами, неслась вперед, подскакивая на буграх и булыжниках. Внезапно Кейтлин насторожилась. Почему — бог его знает. Ведь ровным счетом ничего не происходило. Они просто сидели и смотрели друг на друга.
— Мне жарко! — громогласно объявил Ренд.
— Да, жарковато, — согласилась Кейтлин. — В Англии вообще теплее, чем в Шотландии. Нарциссы уже цветут, а у нас дома они зацветут только через месяц… Эй, послушай, что ты делаешь?
— Раздеваюсь. Я же сказал, что мне жарко.
Кейтлин с испугом наблюдала за тем, как ее муж неторопливо развязал шейный платок, а потом снял жилет и принялся расстегивать рубашку. Разумеется, ей и раньше приходилось видеть, как он раздевается, но впервые он проделывал это с таким томным видом и так медленно. Кейтлин как завороженная следила за каждым его движением. Невольно ее взгляд скользнул ниже, и она заметила, что Ренд очень возбужден.
— Да-да, — сказал он, заметив, куда она смотрит, — эти панталоны в обтяжку ничего не скрывают. Если мужчина хочет овладеть женщиной, она это сразу замечает. Но поверь, иногда мне бывает так неловко…
Ренд дразнил ее, и Кейтлин это понимала. Однако взгляд мужчины обжигал ее, делал ее податливой, призывал уступить…
— Помоги мне снять рубашку, — попросил он. Кейтлин покачала головой, но не смогла отвести взгляд от его сильных длинных пальцев, которые расстегивали крохотные перламутровые пуговки на сорочке. Вниз, вниз, от горла к поясу… какие завораживающие движения… О господи, сколько же в нем грации и обаяния! Ткань сползла с плеч… вот уже и торс обнажен… и волоски на мускулистой груди так и манят прикоснуться к ним!
Кейтлин не удержалась и восторженно ойкнула.
Ренд внимательно посмотрел на нее, но она мотнула головой и пробормотала что-то невразумительное.
— Потише, женушка, а то кучер услышит, — пошутил Ренд, и Кейтлин замерла в испуге.
Ренд наклонился и начал стаскивать свои высокие изящные сапоги. Он намеренно демонстрировал Кейтлин свое великолепное тело. Она заставила себя рассмеяться и сказала:
— Ты сейчас похож на танцора. Жаль, что нет музыкантов, которые могли бы сыграть для тебя.
Кейтлин пыталась показать, что устроенный нарочно для нее спектакль нимало ее не трогает. Но учащенное и прерывистое дыхание выдавало ее смятение.
Ренд понимающе улыбнулся. Только он один умел так улыбаться.
— Дорогая, сделай милость, попробуй понять, что именно так возбудило меня. Закрой глаза и прислушайся.
Сначала Кейтлин не слышала ничего, кроме скрипа рессор да стука конских копыт, но, закрыв глаза, она внезапно ощутила ритмичные толчки экипажа, и от этого кровь быстрее побежала у нее в жилах. Она получала невероятное удовольствие. Она просто таяла от наслаждения.
Широко распахнув глаза, она увидела, что Ренд, не отрываясь, смотрит на нее. Солнце пробивалось сквозь шторки, в карете пахло мужским одеколоном, и Кейтлин поняла, что Ренд выиграл. Его возбуждение передалось ей, и она готова была кинуться в его объятия. Но женщина еще из последних сил боролась с собой.
— Милая, может, не стоит так мучиться? — заботливо спросил Ренд. — По-моему, тебе пора смириться с неизбежным и признать, что твое тело хочет принять меня. Я знаю, что творится сейчас у тебя под юбками, и мне не терпится проникнуть внутрь тебя и ощутить, сколь велико твое вожделение.
Она тихо застонала, свела колени и отвернулась.
— Если я коснусь губами твоих сосков, они набухнут и затвердеют, как драгоценные розовые камушки. Скажи, а они еще не набухли?
Да, о да, будь он проклят! Ее соски давно уже стали твердыми и болезненно чувствительными.
Кейтлин переменила позу. Она упорно молчала.
— Я хочу тебя. А ты? Ты меня хочешь? — настаивал Ренд. — Ну же, не лги мне! Ответь!
— Да, — тихо сказала она и вдруг закричала: — Да! Да!
Кейтлин не отводила глаз от обнаженного мужчины, который бесстыдно растянулся на противоположном сиденье, закинув руку на спинку. Его орудие было давно уже готово к бою.
— Ренд, — прошептала Кейтлин, — о Ренд!..
Он дышал медленно и глубоко, изо всех сил сдерживая себя; на лбу у него выступили мелкие капельки пота.
— Мне эта игра надоела, — заявил решительно Ренд. — Если ты не позволишь мне любить тебя, я опозорюсь прямо у тебя на глазах.
Тело Кейтлин немедленно откликнулось на этот призыв, но молодая женщина все еще владела собой.
— Я помогу тебе, — проговорила она, — но обещай, что ты не станешь после хвастаться передо мной своей победой.
— Обещаю!
— И победой над Шотландией хвастаться не станешь?
— Нет, даю тебе слово!
— И…
— Кейтлин! — с мольбой вскричал он. — Я больше не могу!
Теперь она имела полное право уступить ему, потому что победила в этой схватке. Приподняв повыше юбки, она раздвинула ноги и медленно опустилась на него, вбирая в себя горячую мужскую плоть.
— Двигайся, — подсказал Ренд, не прикасаясь к ней. — Двигайся вверх-вниз.
У женщины была сейчас полная свобода действий, и она немедля воспользовалась этим. Медленно опускаясь и поднимаясь, она прислушивалась к его стонам и вздохам, и это доставляло ей невероятное удовольствие…