Как только приблизилась к нему, вернее к домофонной двери, Костя переговорил путь и хрипло пробубнил:
– Валерия, здравствуй.
Вздохнула и, поставив три пакета на утоптанную снегом дорожку, произнесла:
– Здравствуй. Если есть разговор, то сразу и по делу, без обычных отступлений.
Сетунов недовольно насупился, отчего под глазами пошли морщинки, и любезно сообщил:
– Я тут подумал и решил, что хочу видеться с дочерью.
Даже скрипнула зубами. Полтора года не думал, а тут на тебе – вспомнил. Его фраза неимоверно взбесила. Да, знаю, что он имеет право, ведь отец, но как же это раздражает, тем более вспоминая, как он отзывался о моем решении оставить ребенка. Насколько помню, самое популярное выражение звучало так: «собираешься выродить спиногрыза». Мразь. Таким, как Сетунов, дети не нужны, они еще сами эгоистичные дети.
Сдержала порыв мило послать его к чертям собачьим, и по-деловому поинтересовалась:
– Слушай, Костя, давай на чистоту?! Тебе что надо?
– Да я вот… с дочерью… хочу… пообщаться. Посмотреть как…
«Что посмотреть?»
Гневно прищурилась в его сторону и процедила:
– Ты запомни, Света – не игрушка, чтобы вовлекать ее в свои подлые игры. Да и не позволю я тебе использовать свою дочь. Понял? – смело заявила, посмотрев в глаза, тут же обещая: – Все связи подниму, если потребуется. А их у меня… предостаточно.
– Она тоже моя дочь! – с возмущением воскликнул Константин, настойчиво стоя на своем. – И вообще, порядочная мать никогда не лишит своего ребенка отца! Не уйдет от мужа какой бы он ни был! Сохранит семью!
«Мне сейчас всплакнуть нужно или биться лицом в снег, сожалея, что я не столь великодушна?!»
– Рада за них. Все сказал? – уточнила, показывая каждой мимикой лица, что пора заканчивать наш разговор.
Сетунов нахмурился и выдал:
– Хорошо. Так я зайду на несколько часов?!
«Конечно! Я об этом только и мечтаю… А спать заодно не уложить?» – гневно подумала про себя, демонстрируя оскал на лице, а потом буркнула:
– По законодательству у каждого родителя есть права и обязанности, а также время… когда он видится с ребенком, если супруги разведены. Как только все инстанции заработают, я подам заявление по поводу вопроса порядка общения с дочерью.
– На фига?! Я хочу сейчас! Сейчас! Мне нужно, когда я хочу!
– А я не хочу! И будь уверен, у тебя нет вариантов. Можно решить через суд, а можно договориться полюбовно. В любом случае ты выделенное время будешь проводить только с ней, занимаясь, играясь или прогуливаясь на улице, – отчеканила, отмечая, как ему не нравится все, о чем я говорю.
Даже интересно, что он там себе решил, что сейчас кривиться. Только взяла сумки и сделала шаг, как услышала:
– Нормальные бабы сделали бы все…
Резко повернулась и заметила:
– Даже не интересно слышать. Как только решу вопрос, предварительно уточнив у адвокатов, свяжусь с тобой, чтобы оптимально…
– Нет! – громко со злостью буркнул он и тут же пояснил: – Мне нужно общаться только тогда, когда я захочу, как все отцы.
– Когда будешь в браке со своей новой семьей, пожалуйста. В нашем варианте такое не предусматривается, и рассчитывать на мою лояльность в данном вопросе не стоит, – отчеканила и пошла вперед, слыша в спину:
– Еще сама прибежишь! Никому разведенка с ребенком не нужна!
Даже хмыкнула от возмущения и, использовав домофонный ключ по назначению, открыла дверь. Повернулась на секунду к нему и заявила:
– В такой бред может верить только слабый мужик, который все потерял. Своеобразное утешение своей никчемности.
Видела мгновенно вспыхивающий гнев в его глазах, и как он направился ко мне, но тут… дверь захлопнулась. Взяла в руки поудобнее пакеты и понесла до лифта, очень надеясь, что Сетунов испариться на время в неизвестном направлении и оставит нас дочерью в покое.
ГЛАВА 3
– Ты что творишь? Как так можешь?! – визгнула мама, пока я собиралась в ресторан, пригласив адвоката с работы для обсуждения вопроса по своей дочери и квартиры. Надоел весь этот бред.
Вчера, когда брат нажрался, и решил ночью погонять всю семью, бегая с ремнем в руках. Дети кинулись в мою комнату, опасаясь своего папу.
Света проснулась с громким плачем, реагируя на крики и визги за закрытой дверью. Даже сразу не поняла в чем проблема, а когда открыла, в ноги мне кинулись племянники с криками: «Тетя, там папа маму бьет!».
Загнала их в комнату, и рявкнула маме сидеть с ними. Она стояла у спальни и закрывала рот ладонью, плача навзрыд. Отец же… как потом оказалось, сидел в кухне, от концерта братца у него прихватило сердечко. Я это узнала немного спустя…
Рванула в спальню, наблюдая, что Колька никакой, невменяемый, даже обдолбанный. В тот момент стало страшно. Да, и моя подготовка не придавала сил. Именно в эту секунду видела себя слабой и никчемной. Другого не чувствовала, когда видела безумца, не контролирующего себя, избивающего жену с рычанием, что она своровала его деньги.
До сих пор вспоминая этот момент, меня обдает жаром и мгновенно обливает ледяной водой. Ни капельки не преувеличиваю. Черт, как я хотела спокойной нормальной жизни, а вынуждена жить в дерьме…
Опасаясь, что не справлюсь, схватила стеклянную вазу и ударила по голове брата, что не помогло. Николай пошел на меня, отталкивая в стену, занося удар. Перехватила ремень, а потом перестала паниковать. За считанные минуты дернула его за тот же ремень на себя, а потом заехала кулаком по морде, разбивая губы. Потом еще, действуя импульсивно, четко выполняя правильные движения при нападении. Брат рычал как бешеный, пытаясь ударить, и только благодаря его неуклюжести, заломила руки до нереального визжания, потом сбила с ног, вдалбливая лицом в пол.
И кто меня остановил?! Его жена, выдирая мои волосы, крича, что я убийца. Визжала, что он ничего не сделал, обещала засудить.
Связала эту сволочь своим шелковым поясом от халатика, вызвала полицию и написала заявление, объяснив всю ситуацию. Что возмутительно, Марина отказалась подавать жалобу, сказав, что все хорошо и это я накинулась на ее любимого мужа.
В общем, попросила нормальных мужиков в форме выкинуть этого урода из моего дома, показав документы на квартиру, а этой твари показала на дверь, заявив, что только дети могут остаться, а ее не желаю больше видеть. Она отказалась, но после предупреждения, что даю ей десять минут на сборы, а потом за волосы выкидываю в грубой форме, живенько принялась собираться.
Все, моя точка кипения наступила.
Забрала ключи у всех, и пригрозила никого в мой дом не пускать. Была не просто в бешенстве, трясло неописуемо. Марина обозвала меня последними словами, сказав, что будет жаловаться, за что получила по морде и сразу успокоилась. Невольно сделала вывод, что для нее это норма.
Через полчаса она с двумя сумками пошла ночевать к подруге, даже не посмотрев на детей, находящихся в моей спальне. Про брата даже не интересно было знать, а мать только ревела, повторяя о моей бесчувственности.
Только вошла в кухню и увидела отца, как меня всю затрясло. Он с пустым взглядом сидел на стуле, пытаясь что-то сказать, но ничего не выходило. Поняла, что с ним совсем плохо, мгновенно рванула к аптечке, дрожащими руками доставая лекарства. Вызвать скорую, умоляя их поторопиться. Бросив трубку, кинулась к нему, выполняя точечный массаж. Он эффективнее любых лекарств и практически сразу снимает боль и дискомфорт, нарушения дыхания и дурноту, если они есть. Как только здоровье отца подкосилось, ходила на курсы, поэтому не терялась, зная, что это поможет.
Бригада приехала сравнительно быстро. Уже уезжая вместе с ним, задержалась, на выходе повернувшись к матери, думающей о сыне, а не об отце, и приказала никого не впускать, либо она уйдет вместе с ними. Да, так! По-другому она бы через пятнадцать минут впустила братца и его идиотку жену, наплевав на мои просьбы.
Лишь через час его увезли в кардиологическое отделение, а мне сказали идти домой. Отца отвезли в палату, воодушевленно заметив, что его очень вовремя привезли, а также правильно выполнили первую медицинскую помощь.
Не описать того состояния, когда сидишь в коридоре с больным человеком и ждешь своей очереди. Видишь, как отцу становится все хуже и хуже, что он ни может поднять руки, ни сказать, и от этого тебя всю потряхивает. Наплевав на все, устроила грандиозный скандал и через десять минут его уже приняли, напоминая мне, что всем плохо, а я себя ужасно веду. Я ничего не хотела понимать, только видела родного человека, с ужасом осознавая, что могу его потерять.