В уборной они присели на металлическую скамейку, стоящую у выложенной плиткой стены, и Кейла пересказала Эмбер плохие новости:
– Круто было б, если б хоть кто-то сказал мне чуть раньше, что все эти требования к знанию компьютера будут важны, – пожаловалась она. – Я же могла упорнее работать над информатическими предметами. В смысле, ни методист, ни кто-либо из моих учителей рисования ни разу даже не упомянул об этом.
– Это совсем нечестно! – воскликнула Эмбер, с возмущением откидывая за спину свои серебристые локоны. – Ты – самый талантливый художник из тех, что я знаю. Ты в действительности умеешь рисовать. Да кто из ребят сейчас так может? Для них рисование – это компьютерная графика.
Эмбер была самой верной подругой, какую только можно было вообразить, и Кейла любила её за это. Девушка знала: даже если бы она умела рисовать только прямыми линиями, Эмбер сказала бы, будто такой стиль рисования – самое что ни на есть настоящее искусство, и что Кейла – гениальный художник, создающий лучшие картины из линий.
– Спасибо, Эмбер, – сказала она. – Но нынче никого не волнует, умеешь ли ты рисовать на бумаге или нет. Да и в любом случае это уже не важно – без стипендии я пролетаю. Папа уже месяц как не работает, и я не знаю даже, когда начнёт снова. А мама считает, что отца давно уж уволили, он просто не желает нам об этом говорить. Если она права, не представляю, где родители смогут найти деньги на моё обучение в колледже. Потому что стоимость его – астрономическая. О Боже, да чтобы поступить в колледж нужно быть по меньшей мере ребёнком миллиардера, а то и больше.
– Ну да, – согласилась Эмбер. – Папа мой всё кричит о стипендиях, но его дочь никогда не сможет оказаться в числе стипендиатов. Для этого нужно быть умной, ну, или хотя бы талантливой.
– Ты талантлива, – Кейла попыталась настоять на своём.
– В чём же? – Эмбер требовалось знать ответ.
– Ну… ты великолепная подруга. А ещё симпатичная.
– Не думаю, что за такое могут выделить стипендию, – подметила подруга. – За красоту, вообще-то, стипендию не дают уже несколько десятков лет.
– Значит, нас будет двое таких, безстипендийных, – сделала вывод Кейла.
– Но вернёмся к разговору о штрих-коде… – прервала её Эмбер.
– Мы его и не начинали, – заметила девушка.
– Значит, начнём, – отозвалась подруга.
Она до локтя задрала розовый рукав своей кофточки, открывая красновато-коричневые линии, оплетающие руку. Они змеились, складываясь в извилистые ветви, украшенные причудливым цветочным дизайном. Через каждые несколько дюймов они разветвлялись, объединяясь в ещё более запутанный, переплетённый и сложный орнамент, тянущийся до локтя.
Но насколько бы этот узор ни был утончённо красив, Кейла не могла оторвать взгляда от единственного участка искусного мехенди Эмбер – прямых параллельных линий на запястье, которые частично прятались за рисунком.
– Когда ты её сделала? – в шоке вопросила девушка.
– Ты имеешь в виду татушку?
Кейла кивнула.
– С утра, первым же делом. Я сразу пошла на почту, чтобы успеть в начало очереди.
– Было больно? – спросила Кейла.
– Получать штрих-код? Нет, его же лазером делают. Больно было, лишь когда брали кровь из пальца, – она глянула на большой палец левой руки. – Хотя от укола и следа не осталось.
– А зачем нужна кровь? – Кейла не могла понять, какова связь между кровью и татуировкой.
Эмбер пожала плечами:
– Не знаю. Может, её берут, чтобы обозначить группу крови в медицинских записях. В общем, потом я пошла к боди-артеру в доме напротив и сделала рисунок. Это модно сейчас. Ты глянь, как он вплёл в узор штрих-код. Сканнер улавливает лишь код, ему без разницы, нарисовано ли что-либо поверх или нет. Рисунок держится минимум три месяца. Высший пилотаж, правда же?
Да, именно так, – пришлось согласиться Кейле. – Искусство – это действительно высший уровень. Этот парень нашёл способ заработать деньги на рисовании.
– Ты можешь так же, – предложила Эмбер. – Стать боди-артером.
– Я надеялась на большее, чем жизнь в комнатке в захудалой лавочке или же в палатке, мотаясь по ярмаркам, – парировала Кейла.
Прозвенел звонок на следующий урок, отрывая внимание девушек от гипнотического узора на руке Эмбер.
– С днём рождения, кстати, – сказала Кейла, когда они поднялись со скамейки. – Подарок вручу тебе вечером, на вечеринке.
– Расскажи, а? Что это будет?
– Увидишь. Не беспокойся, тебе понравится.
Когда они вышли из уборной, Эмбер вновь изучающе уставилась на свою руку.
– На самом деле тебе не по вкусу татушка, да?
– Мне нравится мехенди. Но от штрих-кода мороз по коже.
– Тебе никогда не нравились нововведения. Всегда такой была. Хотя привыкнешь со временем. Это реально круто! Здесь моё подростковое водительское – если остановят, то нужно будет просто показать копу запястье. Он проведёт над штрих-кодом карманным сканером, и я свободна.
– Но зачем обязательно делать татуировку? – стояла на своём Кейла. – Почему нельзя просто носить с собой карточку?
– Ой, да ладно тебе, – издевательски протянула Эмбер. – Карточки вечно теряешь, их крадут. Воры и террористы постоянно воруют личности других и могут сделать кучу иных глупостей. Также никому не нравятся и идентификационные чипы. Их пытаются продвинуть ещё с тех времён, когда мы родились, но чипы нужно вживлять под кожу. Фу-у! Тату в тысячу раз лучше – никакой фигни тебе в руку не засовывают. Замечательно. И её никогда не потеряешь – знаешь же, я это хорошо-о умею делать.
Кейла усмехнулась. Это уж точно.
– Её придётся менять, когда ты получишь полноценное водительское удостоверение? – спросила девушка.
– Конечно же, нет. Твой файл меняется, а не штрих-код.
Это означало, что где-то – кто бы знал? – имеется огромная база данных на каждого человека, у которого есть штрих-код. Файл, постоянно меняющийся вместе с твоей жизнью.
Кейла представила бесконечное множество офисов, в которых сидящие за компьютерами работники раз за разом отслеживали людей, пересматривали записи о них и отсылали информацию обратно в некий головной офис, постоянно её обновляя и проверяя. Интересно, они когда-нибудь отрывались от мониторов своих компьютеров? Могли ли быть такие моменты, когда, например, менялись смены, и частичка данных ускользала? А что если в этом процессе люди даже не участвовали? Возможно, компьютеры перекидывали информацию туда и обратно в обширной сети электросхем, описывая твою жизнь так, словно это всего лишь данные.
– На каждого заведён файл, – сказала Эмбер. – Файлы на всех хранятся многие годы.
– Но ведь люди не всегда носили свои файлы на теле, – поспорила Кейла.
Эмбер беззаботно пожала плечами:
– А какая разница? Проводишь меня до кабинета?
– Я собиралась пойти домой, – ответила ей девушка.
– Зачем?
– Школа сегодня кажется клеткой. Не могу усидеть на месте.
– Тогда тебе лучше не попадаться учителям.
– Этого не случится.
Травелатор провёз Кейлу через весь огромный торговый центр. Она пришла сюда, чтобы купить голографический аудио-чип любимой группы Эмбер, "Лунная Метка". Дата его выхода совпала с днём рождения подруги, потому, чтобы приобрести чип, Кейле пришлось ждать аж до сегодняшнего обеда.
От потока холодного воздуха её проняла дрожь – девушка попала под дождь, пока бежала от автобусной остановки к торговому центру. Кейла представила, как её насквозь промокшие волосы покрываются кристалликами льда.
Она скорей зашагала по передвижной ленте. Купить подруге подарок Кейла должна была в первую очередь, но девушка до сих пор испытывала крайнюю необходимость попасть домой.
Был ли этот порыв проявлением интуиции или всего лишь беспокойством из-за ужасного дня, желанием добраться до дома и там спрятаться от всего? Не всегда Кейле удавалось ответить на подобные вопросы. С детства у неё появлялась порой лёгкая тревога, предчувствия того, что должно было произойти. Порой они себя оправдывали, в иной раз – нет. Потому девушка научилась уже не обращать на такое слишком много внимания.
В медиа-магазине "Сферы Гармонии" – как и в большинстве иных – принимали специальные юношеские кредитки. Деньги, которые тратила девушка, снимались с особого счёта, созданного для неё родителями. Это было необходимо, потому что за последние пять лет монеты и бумажные деньги оказались полностью вытеснены электронными кредитными картами.