– Он должен теперь немного подвинуться в своих притязаниях. Теперь твоя главная забота – это дочка. Вот так. Именно это я ему сказала утром. Все. Выкинь глупости из головы. Ешь давай. Блинчики твои любимые дырчатые приготовила.
Санька с наслаждением потянулась к блинам и сама не заметила, как горка на тарелке опустела. Саньке вдруг стало так хорошо, так тепло на душе. Она почувствовала себя маленькой девочкой под надежной защитой мамы. Поняв это, Наталья Юрьевна села за стол, взяла Саньку за руку:
– Вот ты и стала мамой, малышка. Это высшее счастье для женщины.
Санька засмеялась:
– Еще скажи, что в этом ее предназначение.
– И это будет правдой.
Наталья Юрьевна заглянула дочери в глаза:
– Ну вот что бы я без тебя делала?
Александра прижалась к матери, пытаясь вдохнуть ее тепло, ее запах, ее силу. В глазах у обеих блестели слезы. Внезапно наступила неловкость. Александра поспешила уйти:
Пойду, малышку посмотрю. Пора бы ей проснуться. А то у меня сейчас молочные реки потекут.
Наталья Юрьевна смотрела вслед дочери и думала: «Простит она меня когда-нибудь?»
Легкий морозец приятно холодил лицо. Солнце многоцветьем искр рассыпалось по снегу. Синева неба отражалась в Санькиных глазах. Как хорошо дышалось в саду, как свободно и вольно было вокруг. Александра выкатила коляску с малышкой и медленно, улыбаясь прекрасному дню, пошла по дорожкам сад, расчищенным заботливой матерью. Участок Стрижовых был довольно большой, тридцать соток. Саньке нравилось такое пространство: она любила свободу и уединение. Здесь легко было затеряться, предавшись размышлениям и слезам. Санька подумала, что раньше она сбегала сюда от мужа. Подумала и прогнала эти мысли: стыдно так полагать. Вернулась к размышлениям о дне сегодняшнем. Вот она, такая важная теперь дама – мама! – маленькой девочки. И многое в жизни ее дочки будет зависеть от нее. «Я все для тебя сделаю, любимая, единственная моя!» – клялась Санька и плакала от избытка чувств. Дошли до беседки. Санька открыла книгу – «Анну Каренину» почему-то выбрала, а дочка мирно дремала, смешно морща носик, когда солнечный лучик щекотал нежную кожу.
Идиллию нарушила Наталья Юрьевна.
– Девочки! Пришла патронажная сестра. Идите на осмотр.
Александра побежала навстречу матери, чтобы не тревожить сон малышки.
– Мама, она так сладко спит. Ну, ее, эту сестру. Скажи, что мы уехали к родственникам, в город.
– Что ты такое говоришь, Александра? Хочешь совсем с мужем рассориться?
– При чем тут Илья?
– А кто ее прислал, как ты думаешь?
– Вот всегда он такой. Все у него не кстати, все ему нужно контролировать, даже на расстоянии.
– Александра, возьми себя в руки и ступай в дом.
– Слушаюсь! – отрапортовала Санька, взяла коляску и покатила к дому. Настроение испортилось, злоба разлилась внутри, раздражение плескалось бурлящим потоком.
И даже сообщение медсестры о превосходном состоянии малышки (как будто она сама этого не видела!) не растопило ледяной корки злобы.
Наталья Юрьевна это почувствовала.
– Александра, чем займешься, когда Любава уснет?
– Не знаю, буркнула Санька.
– Давай соорудим расстегай? Рыба есть, тесто есть. Устроим рыбный день, как и полагается быть четвергу. Как ты к этому относишься?
– Не знаю, – Санька еще сердилась и сдаваться не собиралась. Но в этот момент Любушка, лежавшая на руках у Саньки, вдруг смешно сморщила носик, чихнула и улыбнулась.
Восторг любви затопил Александру.
– Мама, она мне улыбнулась, ты видела? – Санькино счастье было так велико, что все разногласия с матерью забылись.
Наталья Юрьевна подошла к дочери.
– Не может быть, дети не улыбаются в таком возрасте. Тебе показалось.
– Нет, не оказалось. Я точно видела: она сначала чихнула, а потом улыбнулась. Сейчас Илье позвоню.
– Может, не стоит его отвлекать на работе? – Наталья Юрьевна с сомнением покачала головой.
– Да он обрадуется, вот увидишь! Наша дочка улыбнулась первый раз в жизни – это же счастье!
Илья долго не отвечал, а когда снял трубку, скороговоркой произнес:
– Аля, только быстро, у меня операция.
– У тебя всегда операция, но послушай меня сейчас. Это очень важно.
– Говори!
– Представляешь, Любушка мне улыбнулась!
– Ты поэтому звонишь?
– Да,– растерялась Санька.
– Отключаюсь. До вечера.
Санька опешила. Муж должен был разделить с ней радость этого события, должен был завизжать от восторга, как она. А вместо этого: «Отключаюсь». Слезы обманутого ожидания накатили, она еле сдерживалась. Наталья Юрьевна тихонько обняла за плечи:
– Не переживай, дочь, у мужчин родительский инстинкт рождается не сразу. Пусть он привыкнет к тому, что стал отцом. Все должно быть хорошо.
«Нет, не будет хорошо, ничего не будет хорошо. Теперь я знаю это точно». Вечером она отправилась спать, не дождавшись мужа.
Глава 6
Илья почувствовал-осознал, что Санька ускользает от него, что он утрачивает над ней контроль. Материнство придавало ей уверенность. Она быстро утверждалась в новой роли, ловко обустраиваясь в новой жизни. Ив этой жизни места для Ильи не находилось. Как умный человек, Илья Александрович понимал, что Санька его так и не полюбила, несмотря на то, что ей внушалось обратное. А ведь ему казалось, что женщины придумывают любовь, чтобы придать осмысленность своей жизни. Как врач, Илья Александрович осознавал, что его влечение к Саньке граничит с патологией, но лишить себя возможности обладать ею было выше его сил.
Итак, перед ним стоял выбор: играть по Санькиным новым правилам или потерять ее навсегда. Выбор сложный. Илья был человеком привычки, вернее, расписания. Он не любил совершать неосмотрительных поступков, нарушать долговременные планы, менять привычный режим. Он подстраивал людей под себя, не позволяя подходить слишком близко, чтобы не растрачивать свою энергию на пустое приятельство. Сам он ни в ком не нуждался с тех пор, как умерла мама. Умом он хорошо понимал, что родившуюся дочь должен любить, но почему-то, кроме брезгливости, никаких других чувств она не вызывала. Но он принял решение и готов был терпеть ее слюни и сопли ради Саньки. Санька должна была остаться с ним навсегда, чего бы это ему не стоило.
Для начала он решил поговорить с тещей, чтобы расставить все точки над i. Разговор состоялся в тот же вечер за ужином.
– Наталья Юрьевна, даже и не знаю, как просить вас, – мягко начал Илья.
Санькина мать напряглась:
– Что-то случилось?
– Если вы заметили, у нас появилась Любушка.
Женщины переглянулись.
– Я решил внести некоторые коррективы в режим нашей жизни.
«Хочет выставить, домработницу наймет и няньку в помощницы»,– первая мысль Натальи Юрьевны.
– И обратиться хочу к вам, Наталья Юрьевна. Как вы решите, так и будет.
Женщины замерли в ожидании.
– Я понимаю, как трудно придется сейчас Александре, и хочу разгрузить ее, пока ребенок, Любушка (поправился он), не отпустит от себя, точнее, пока Аля не перестанет кормить грудью.
Он сделал паузу и продолжил:
– У меня есть выбор – нанять прислугу, а это, как вы понимаете, чужие люди в доме, или же, – он перевел взгляд на Саньку, – попросить твою маму, Аля помочь нам. Наталья Юрьевна, дорогая моя теща, не откажите нам в любезности, возьмите на себя обязанности Александры по уходу за хозяйством и за мной. Я готов материально компенсировать затраты.
Но договорить ему не дали. Санька порывисто подскочила, чмокнула в щеку:
– Спасибо, мой дорогой, спасибо.
– Ну, зятек, удивил, – покачала головой Наталья Юрьевна, – а как за тобой-то ухаживать?
– Завтраки готовить, тещенька. Алю ждут бессонные ночи в ближайшем будущем. Зачем ей вставать ни свет ни заря? Сможете?
– С превеликим удовольствием, Илюша.
На том и порешили.
Илья Александрович ощущал себя всемогущим. Он видел счастливые глаза Саньки и понимал: он на правильном пути. Шаг вперед – два шага назад. Он заставит эту женщину полюбить себя!
Ему пришлось подстроиться под режим дочери. Это вызывало раздражение и злость. Злость на малышку, которой от роду не было еще и месяца. Александра полагала, что дочь должна была общаться с отцом, и каждый вечер приносила кулек «подержать на ручках». Илье затея не казалась правильной, но он терпел, сюсюкал: «Ты моя девочка, ты моя хорошая, как мы сегодня? Животик не болит? Спать маме даем?» И продолжал, обращаясь к Александре: «А папа не спит, прислушивается, вдруг мама вспомнит и навестит папу».