Джонти развернула обертку и уставилась на новую пару ботинок — легких, из мягкой кожи. На ее глаза накатились слезы. Как заботливы были мужчины! Она бы хотела всех их расцеловать, но не осмелилась. Если бы она так по-женски проявила себя, Корд отослал бы ее вместе с Люси.
Она одела один ботинок на ногу, и он оказался ей впору.
— Откуда ты узнал мой размер? — она погладила мягкую кожу.
— Мы сняли мерку с твоих старых ботинок, — просияв, ответил Джонс, довольный тем, что подарок доставил Джонти такое удовольствие. — И там еще носки. Ты не стер бы так ноги, если бы в тот день был в носках, — он хмуро посмотрел на Корда. — Мы обнаружили, что у тебя их нет.
Джонти не ответила. Ей стало неловко от того, что она настолько бедна, что не могла даже как следует обуться. Она подняла глаза, чтобы поблагодарить мужчин, и столкнулась с тяжелым взглядом Корда. Он был недоволен. «Да, ну его к черту», — подумала она и, переведя взгляд на мужчин, тепло поблагодарила их.
— А я-то думал, куда же подевались мои старые, — она засмеялась. — Я прилично ушиб большой палец, пока искал их.
Когда Джонс собрался было и дальше рассказывать о ботинках, Корд нетерпеливо прервал его.
— Не лучше ли тебе поехать, Ред? Я хочу, чтобы ты как можно быстрее вернулся. Мы будем клеймить табун, который загнали из западного каньона. Мне нужны все вы. Когда ты вернешься, встречай нас там. Мы разобьем там лагерь на пару недель.
Все встали вслед за Редом. Корд шел в нескольких шагах позади остальных. Все они пошли в загон седлать жеребцов. «Нравится мне это или нет, но следует уделять больше внимания своему подопечному, — думал Корд. — Ребенку нужна новая одежда». Мустангер был шокирован состоянием его изношенных ботинок, которые он снял с его ног на прошлой неделе, и теперь чувствовал себя виноватым, потому что не он, а его мужчины взяли на себя покупку новой пары обуви для ребенка.
Ну, именем Бога, больше этого не случится. Он возьмет выходной и поедет в Коттонвуд и купит ему новую одежонку. Стоит еще раз постирать те штаны, в которых Джонти сегодня был, как его «прелести» высунутся наружу.
Джонти стояла у окна, наблюдая, как мужчины готовились к тяжелому трудовому дню, как запрягали и седлали кобыл.
Ее внимание привлекли Корд и Ред. Они дружно смеялись, пока загоняли в угол небольшого пятнистого жеребца в загоне. Все люди Корда любили его и восхищались им, ну, может быть, за исключением Понча. Этот никого не любил и ничем не восхищался. Но он уважал и испытывал благоговейный страх перед оружием, всегда висящим на бедре Корда. Корд был очень ловок в обращении с кольтом.
«Вся трудная жизнь мустангера наложила отпечаток на его лицо», — думала Джонти, внимательно рассматривая человека, который полностью завладел ее вниманием на данный момент. Все в нем было суровым: черты его сильно загоревшего лица, его дьявольские серые глаза.
«Интересно, становится ли он мягче, когда занимается любовью?» Непрошеная мысль возникла у Джонти. Смягчаются ли эти твердые губы, станут ли эти железные глаза пьяными от страсти? В своем возбужденном воображении она представляла себя в объятиях Корда, чувствовала тепло его голого тела, его губ, ласкающих ее тело.
Она густо покраснела. Она что, потеряла рассудок? Никогда за свои 18 лет она не думала о таких вещах. И надо же, что все эти мечты были об этом ненавистном человеке — это просто невозможно представить.
Джонти переключила внимание на Люси, которая вышла из летнего домика и шла к двум оседланным ожидающим лошадям. Пока Ред привязывал ее узел с одеждой к седлу, проститутка нашла глазами Корда. Он не посмотрел на нее, и она позволила Реду помочь ей взобраться на лошадь. Джонти облегченно вздохнула, когда парочка поскакала по долине и скрылась из вида. Эта чертова баба заставила ее много страдать.
Джонти вновь посмотрела на мужчин и забеспокоилась, увидев, что Корд идет к дому. Что ему нужно? Неужели он шел для того, чтобы высказать ей свое неодобрение по поводу подарка, обвинить ее в том, что они сделали?
— Не смотри так задиристо, — хмуро сказал Корд, входя на кухню. — Я здесь не для того, чтобы драться с тобой.
— Да ну, это что-то новенькое, — отпарировала Джонти, отойдя от окна и присев. — Зачем же ты тогда здесь? — резко и требовательно спросила она.
У Корда свело челюсти, он сделал несколько шагов к Джонти, прежде чем завести разговор. Джонти отступила, думая, что он приложит к ней руки. «И, возможно, я этого заслуживаю», — подумала она, заметив, как он овладел собой. Он ведь сказал, что не хотел стычки.
— Я пришел напомнить тебе, что ты будешь здесь один пару недель, — начал он, — и предупредить тебя, чтобы ты был осторожен. Пусть всегда рядом с тобой будет пес, и запирай двери, когда ты дома и когда ты будешь уходить. Здесь есть воюющие индейцы. Ты можешь стрелять из пистолета, который висит в твоей комнате?
Джонти кивнула.
— Я с ним могу обращаться лучше, чем твои рабочие со своим оружием, — она помолчала минуту, а потом язвительно добавила: — Дядя Джим научил меня пользоваться им, а он в этом деле — мастер.
Повисло напряженное молчание.
— Несомненно, ты знаешь, — злобно сказал, наконец, Корд и его глаза зажглись гневом. — А чтобы быть уверенным в том, что ты не ускачешь к этому настоящему мужчине, я заберу с собой твою кобылу.
— Не забирай Красотку! — Джонти вскочила на ноги. — Что, если она мне понадобится?
— Тебе она не понадобится, если ты будешь делать то, что тебе говорят — не отходи далеко от дома и носи с собой оружие.
Не успела Джонти ответить, как Корд ушел. Она бросилась к двери, визжа:
— Я тебя ненавижу, Корд Мак Байн.
Не оглянувшись, Корд вскочил в седло и ускакал.
Корд поехал вброд через ручей, присоединившись к своим рабочим, которые плескались и возились, как мальчишки-переростки. Когда он вошел в воду по пояс, то зачерпнул пригоршню воды и умылся, смыв пот с бакенбардов, которые он не брил уже две недели. Корд решил приехать на ранчо до наступления сумерек и побриться.
Мустангер хотел побыстрее вернуться домой. Наверное, он становился слаб здоровьем, он устал есть бобы и соленую свинину, спать на земле. Он улыбнулся при мысли о своей мягкой постели и о вкусной еде, которую готовила Джонти.
Чертенок поживал неплохо, пока он со своими людьми был в отъезде. Каждый вечер за прошедшие две недели Корд подъезжал к дому и проверял, все ли в порядке. Волк знал, что он был возле дома и подсматривал в окно, но только по тому, что пес был настороженным, можно было догадаться, что на улице в темноте кто-то есть. Собака знала, что Корд имел право здесь появляться, а если бы это был кто-то другой — она бы сорвала дверь и набросилась на него.
На губах Корда заиграла улыбка. Как бы рассердился мальчишка, если бы узнал, что он подсматривает. Корд покачал головой: невероятно, но ему не хватало их споров.
Это были две трудные, но плодотворные недели. Вместе со своими людьми Корд приручил около ста голов хороших крепких мустангов. К тому же, Ред принес ему хорошие новости. Когда он возвращался домой после того, как отвез Люси в публичный дом в Эбилене, Ред остановился в Коттонвуде пообедать и выпить что-нибудь и узнал, что там был торговый агент из армии, который был заинтересован в покупке лошадей. Это означало, что Корду больше не придется совершать длительный перегон мустангов в Эбилен, ведь по пути лошади теряли в весе.
Да, положение улучшалось. Взгляд Корда смягчился, он был удовлетворен, вышел из воды и растер тело сухим полотенцем, которым пользовался уже четырнадцать дней. Надев свою грязную, пропитанную потом одежду, он вскочил на дожидающегося Ронайда и позвал мужчин:
— Поторопитесь, ребята, поедем на ранчо, помоемся как следует и вкусно поедим чего-нибудь, что приготовит Джонти.
Корд приехал домой на пятнадцать минут раньше своей команды. Когда по его прибытию Джонти появилась из-за угла дома, он удивился тому радостному чувству, которое вызвало в нем появление этой стройной фигурки. Не мог же он обрадоваться тому, что увидел этого чертенка?
Но если Джонти и была рада его видеть, этого не было заметно по ее лицу. То, что ее тонкие черты лица не выражали радости, как-то разочаровало Корда.
— Скоро приедут остальные, и нам надо много горячей воды, — грубовато сказал Корд, остановив коня рядом с ней. — Вытащи на крыльцо бочонок и поставь греть воду.
— А также — здравствуйте, Ваше Всемогущество, мистер Мак Байн, — тихо прошипела Джонти, когда Корд, не сказав больше ни слова, поехал в загон. — По крайней мере, он мог бы хотя бы поинтересоваться, все ли было в порядке, пока я была здесь одна в течение двух недель. Меня могли изнасиловать, корову могли украсть, а моих цыплят — потаскать дикие лисы.