— Ты знаешь, я как-то всегда чувствовал себя стесненно по отношению к этому мальчику Мэгги, — Корд вернулся в настоящее, бормоча больше себе под нос, нежели Люси. — У меня постоянно такое ощущение, что он может заглянуть мне в душу своими глубокими глазами, прочитать любой грех, который я когда-либо совершил.
— Он — странная маленькая плутовка, — Люси встала с постели, чтобы взять ночной горшок, стоящий за ширмой. — Если он не одичает, бегая с индейскими мальчишками, то будет сидеть, уткнувшись в книжку.
Она вернулась в постель.
— Он — незаконнорожденный, ты знаешь? Никто не решается спросить Мэгги об отце. Ходят слухи, что в нем есть индейская кровь.
Корд тоже лег в постель.
— Я собираюсь поспать пару часов, а потом навещу свою старую приятельницу. Обязательно разбуди меня.
Но Люси тоже нужно было выспаться, поэтому Корд проснулся уже поздним утром. Проститутка сопела рядом.
Ругаясь про себя, он встал и, налив из кувшина в чашку воду, смыл запах Люси со своей груди. Затем, пробежав расческой по волосам, он поспешил отсюда вниз по лестнице.
Корд смотрел на морщинистое изможденное лицо Мэгги. Усталые глаза говорили ему о том, что смерть недалеко. Он бросил взгляд на стройную фигуру, державшую руку старухи, заметив бледное и напряженное лицо, голубые глаза, потемневшие от боли и страха.
«Что же станет с этим странным, похожим на девочку, парнем после того, как Мэгги сдастся смерти?» — подумал он.
Джонти, почувствовав взгляд и покраснев от смущения, отпустила руку бабушки и встала. Корд отрывисто кивнул, затем занял освободившееся место на краю постели.
Он догадался, что Джонти уходит.
— Что я вижу? Ты себя неважно чувствуешь, друг мой? — мягко спросил Корд Мэгги.
Старуха, сжав его руку и наклонившись, скрипучим низким голосом сказала:
— Я боялась, что ты не успеешь вовремя, Корд.
— Вовремя к чему? — осторожно спросил Корд и весь сжался от сожаления, что теряет дорогого друга.
— Ты хочешь, чтобы я взял тебя на ближайшие танцы?
Он знал, что Мэгги ничего не хотела, и она не ответила в своей обычной манере, остроумно говоря: «Я уже начистила свои танцевальные туфли и жду». На этот раз она пронзительно и серьезно взглянула на него и, облизав сухие губы, сказала:
— Я умираю, Корд, и ты это знаешь.
— Ну, Мэгги…— начал было мягко бранить ее Корд.
— Помолчи сейчас, — перебила Мэгги. — Мы слишком хорошо знаем друг друга, чтобы лгать.
Старуха помолчала, как бы набираясь сил, и добавила:
— Я хочу сказать тебе что-то очень важное, у меня есть просьба, и я хочу, чтобы ты ее выполнил, — на последней фразе голос Мэгги задрожал.
Корд поспешил ее успокоить:
— Конечно, я выслушаю тебя, и ты можешь просить меня обо всем, ты это знаешь.
Мэгги с любопытством изучала склонившееся над ней загорелое лицо.
— Надеюсь, что ты исполнишь свое обещание. Когда я уйду, я хочу, чтобы ты взял Джонти, создал для него дом и помог ему.
Оглушительная тишина повисла в комнате в ответ на просьбу Мэгги.
Пока Корд в недоумении, широко открыв глаза, смотрел на старуху, Джонти, чистящая картошку на кухне, онемела от шока. Что в конце концов надумала бабушка? Конечно, не то, что Джонти уедет с этим мужчиной, который недружелюбно смотрел на нее, и чьи губы всегда презрительно усмехались, когда он разговаривал с ней.
Девушка напряженно прислушивалась, держа в одной руке картошку, а в другой — нож, забыв и о том и о другом, ожидая ответа этого человека с грубым лицом, молясь, чтобы он отказал необычной просьбе.
Джонти бросила взгляд через плечо, немного вдохнув воздуха. Похоже было на то, что Корд откажется, так как его лицо выражало такое же недоумение, как и ее собственное, и он полушутя, полусерьезно сказал:
— Ну, ты ведь шутишь, Мэгги. Я не смогу дать ребенку дом. Черт, у меня у самого его нет, и ты это знаешь. Я все время ночую на колесах.
— Так не должно быть, Корд, — Мэгги попыталась встать, но он осторожно уложил ее обратно. Она немного полежала, часто и тяжело дыша, собирая силы, истощившиеся во время беседы.
Потом в напряженном молчании женщина начала указывать путь, по которому она хотела, чтобы мустангер и ее любимая внучка последовали.
— У меня отложено немного денег, которые я собрала в течение тринадцати лет, — Мэгги замолчала, с неохотой вспоминая, что это были деньги из рук Ла Тора. Она поджала губы. Не время сейчас думать об этом. — Это довольно значительная сумма, Корд, — продолжала старуха, — достаточная для того, чтобы обзавестись своим ранчо.
— Но, Мэгги, …
— Тише, Корд, — в словах, произнесенных полушепотом, послышалась решимость. — Пора прекратить жизнь индейца: спать на земле и питаться в сухомятку. Время как раз остановиться на одном месте и начать строить свое будущее, — ее усталые глаза взглянули на Корда. — И возьми с собой Джонти, научи его необходимым манерам.
Чем больше она говорила, тем сильнее паника охватывала Корда. Мэгги загоняла его в угол, и у него не было выхода. Он мог только попытаться объяснить причину отказа и надеяться, что это поможет.
— Послушай, Мэгги, — мягко сказал он. — Так не годится. Я не знаю даже элементарных вещей о воспитании ребенка. Кроме того, я неправильный человек, — Корд умоляюще улыбнулся. — Вспомни, сколько раз ты обзывала меня плутом, говорила, что когда-нибудь я буду повешен за свои проделки?
Мэгги помахала слабой рукой, как бы отгоняя от себя неприятные мысли.
— Ты же знаешь, что все это говорилось в шутку. Внутри ты — благородный человек, Корд Мак Байн. Единственный, которому я доверила бы своего Джонти. Однако он уже не ребенок, — добавила она, немного помолчав. — На следующей неделе ему исполнится восемнадцать лет.
— В самом деле? — Корд с удивлением взглянул на застывшую фигурку, стоящую у мойки на кухне.
«Черт, в восемнадцать лет Джонти уже должен быть мужчиной по всем показателям. Ему не нужна будет опека». И Корд понял по онемевшему мальчишке, что тому, как и Корду, совсем не нравилась идея совместного пути.
Мустангер повернулся к Мэгги и бесцеремонно сказал:
— Извини, Мэгги, но я думаю…
— Ты мне обязан, Корд! — выкрикнула Мэгги, чтобы прервать отказ, который ей пришлось бы выслушать. С волнением в голосе она продолжила. — Я ни о чем до сих пор тебя не просила, — ее пальцы слабо вцепились в его ладонь. — Сейчас я умоляю тебя, Корд. Пожалуйста, сделай это для меня.
Джонти заметила, что красивое лицо Корда смягчилось, и, уронив нож и картошку, она выбежала из кухни и упала на колени возле кровати.
— Бабушка, я могу поехать к дяде Джиму. Он будет очень рад. Я помогу ему обзавестись ранчо, и он даст мне кров.
Надежда промелькнула в глазах Корда:
— Мэгги, ведь есть дядя, к которому может поехать Джонти.
Лицо старухи скривилось, и слова, полные негодования, сорвались с потрескавшихся губ:
— Ребенок говорит о Джиме Ла Торе. Он приехал сюда тринадцать лет назад, и они с Джонти привязались друг к другу. Иногда он заезжает сюда.
— Ты, надеюсь, не имеешь в виду преступника Ла Тора? — Корд недоверчиво посмотрел на Мэгги.
Она устало кивнула, и он обратил презрительный взгляд на Джонти.
— Итак, ты, тщедушный коротышка, предпочел преступника и его шайку вместо меня, не так ли? Ты стремишься стать паразитом, как он, живущим за счет труда других людей!
Джонти глянула в глаза, прострелившие ее презрением.
Подавив тяжелый вздох, она холодно и резко оборвала его:
— Нет, я не собираюсь стать преступником. Просто, в отличии от вас, дядя Джим будет рад мне.
Неожиданно для всех Корд принял необъяснимое решение во что бы то ни стало, помешать планам этого изнеженного мальчишки.
Рот Корда скривился в неприязненной усмешке, и он раздраженно и твердо сказал:
— Я, возможно, и не рад тебе, мальчишка, но, как только я соберусь покинуть Эбилен, ты уедешь со мной. Я не позволю никоим образом внуку Мэгги Рэнд вырасти по ту сторону закона.
Его взгляд пробуравил глаза Джонти.
И, пока взволнованная девушка смотрела на Корда, Мэгги удовлетворенно вздохнула и закрыла глаза. Она взяла опущенную руку Корда и поднесла ее к своей щеке:
— Теперь я могу уйти с миром, Корд, — прошептала старуха.
Она потянулась за рукой Джонти и, взяв тонкую, длинную кисть в свою, мягко сказала:
— Все будет хорошо, мой любимый, вот увидишь.