– Извини, если обидел. Но меня… как никогда раздражает тот факт, что Суриков всегда рядом и первым спешит на помощь, – произнес он, касаясь моих волос.
– Виталий – замечательный друг, – прошептала я, задевая губами его грудь, отчего он сразу же напрягся.
– В следующий раз полетишь со мной, чтобы я не рвался домой как умалишенный, когда нужно решать важные вопросы, чтобы заявить права на свою жену.
– Это ты так заявлял? – пролепетала я, приходя в восторг от его слов, уже нежно прикусывая тонкую кожу.
– Да, даже сам себя не понимаю. Все не так с тобой, как обычно.
– Это хорошо или плохо? – зевая, уточнила я, водя уже кончиком носа по его груди.
– Сам не знаю, но как разберусь, обязательно тебе расскажу, – усмехнулся Кирилл.
– Ага…
– Кристи, ты сейчас додергаешься… и тогда… мы продолжим…
– Не-е-ет, рано утром – подъем, так что спать! – проворчала я.
– Хорошо. И… все же… если возникнут вопросы, обращайся сразу ко мне, и я решу. Поняла? – немного резковато произнес Литунов.
– Угу, – промычала я, вспоминая о том, что хотела возмутиться, но сейчас было так хорошо, что от своего маленького счастья закрыла глаза и погрузилась в глубокий сон.
***
В положенный час мы не услышали будильника, вот совсем никак, и поэтому проспали. А все потому, что Литунов нагло соблазнил меня с утра пораньше, совсем невежливо усадив на себя, лаская мое тело, что красноречивые возражения потерялись в процессе мысли. В этот момент все чувствовалось в несколько раз сильнее, ярче, чем обычно, и я горела от удовольствия, протяжно стоная от сладостного наслаждения.
Вот поэтому сегодня все остались без завтрака, но зато успели в образовательные учреждения. После того, как помахала довольному Коленьке ручкой, провожая взглядом до двери группы, поехала к адвокату, чтобы расписаться в документах и заявлении. Сегодня Богданов обещался передать заявление в суд.
Как только все процедуры были закончены, выдохнула и вышла их кабинета, рассуждая о том, что теперь начнется и чем это может грозить, хотя Николай Федорович уверен, что у меня нет оснований расстраиваться, а у Боглашина никаких шансов.
Стоя у машины, вдыхая чистый воздух, набрала номер подруги и сразу же выпалила:
– Сонька, можешь говорить?
– И тебе привет, красотка. Ну, так, не очень. Работы непочатый край. Но ты вкратце, чтобы я была в курсе последних событий.
– Адвокат сегодня подаст заявление, – выдохнула я, смотря на проезжающие машины.
– О, тогда нужно обходить этого урода стороной, а то, кто его знает. Дебил же. Перцовка точно в шкафу где-то валялась.
– Думаешь, поможет?
– Приемы самообороны помогут, а остальное – чистая импровизация в состоянии аффекта и дополнение к процессу.
– Ого. Даже не знаю… может ему и полезно встретиться с тобой в темном углу.
– Шутница ты, я смотрю, – пробурчала Соня.
– Это точно.
И тут же услышала, как кто-то из ее коллег произнес: «Девочки, а может чайку?», на что моя подружка рявкнула: «Девки, хватит жрать, а то гардероб менять не хочется».
– А ты как? – спросила я, чувствуя, что Поливина сегодня не в настроении.
– Как? Дерьмово и в подозрениях, что у мужа есть баба. Вот чую! Сдохну, если это так, – последние слова она произнесла с горечью в голосе, совсем тихо, чтобы слышно было только мне.
– Да брось… даже не хочу слушать. Он не такой. И даже если так, не в твоем характере…
– Конечно нет, я имела ввиду: оттаскаю за волосы эту курву, и прибью мужа, – со вздохом буркнула она, и тут же что-то щелкнуло.
– Что сейчас за треск был? – поинтересовалась я, прекрасно догадываясь, что Сонька что-то сломала.
– Ручка сломалась… третья за час. Фигово делают…
– А может у кого-то нервы не в порядке?
– В порядке, только настроение гавно. Черт, я прямо чувствую, как у меня рога растут.
– Прямо сейчас? – усмехнулась я.
– Ага, постоянно.
– Фантазерка ты, однако. Так, все, хватит. Не думай глупости и не говори ерунды.
– Да уж… если бы. И знаешь, что самое обидное? – со злобой прошипела Поливина.
– Что? – тихо уточнила я.
– То, что я же… люблю его… очень сильно, – почти неслышно проговорила Соня, а потом охрипшим голосом добавила: – Ладно. Я на работе. Дел по горло. На выходных в гости приедем, так что ничего не знаю про возмущения Литунова.
– Всегда рады, – с улыбкой произнесла я, чувствуя дискомфорт от ее слов. Неужели и вправду Пашка может предать Соньку?! Она же за него в огонь и в воду…
– Все, пока, а то ни черта еще не сделала, а уже десять утра.
– Давай, труженица, – произнесла я, отключаясь.
Всю дорогу, пока ехала, размышляла о том, что это не дело без работы. Нужно что-то придумать, чтобы не маяться без дела. Может, все же устроиться в садик работать в первую смену? Нужно переговорить с Кириллом. До того момента, как у школьников закончатся уроки, я уже отработаю и заберу их.
Между прочим, теперь Аришка ходит в ту же школу, что и Саша, только классом старше. Литунов договорился и уже со вторника, когда я не могла возить детей после тумаков Боглашина, устроил ее туда. Я только по телефону разговаривала, и заявление заполнила, а как отсканировала, послала на адрес секретаря. Остальное организовал Кирилл за один день. Да, бывает и так. Даже не спрашивала, как ему это удалось, явно с добровольным пожертвованием на нужды школы, но очень была благодарна, потому как сестренка теперь ходит в первую смену.
Только подъехала к дому, как увидела красную иномарку, из которой вышла Зинаида. Скрипнула зубами, тяжело вздыхая, заключая, что эта змея по мою душу приехала. Что же… пообщаемся, не скрываться же.
Остановила машину, и вышла, захватив шапку. На улице очень холодно, чтобы щеголять как летом. Но, очевидно, примадонна напротив… мороза не чувствовала. Красное платье, капроночки, коротенькая шубка нараспашку, без головного убора, женщина вертелась в разные стороны, махая коротенькой стрижкой. Ну и, естественно, ручки, глазки все на высшем уровне, очевидно, недавно только выползла из салона.
Конечно, что ей еще делать, если лишили детей?! Только ухаживать за собой и радоваться жизни.
«Гадина, а не мать двоих детей».
ГЛАВА 11
Поравнявшись с Зинаидой, увидела усмешку на ее губах, а потом услышала:
– Что, все-таки залезла к нему в постель, сучка?
– Еще слово, – с улыбкой процедила ей, – и я тебе все волосы выдерну. Будешь лысой красавицей. Уж прости, но я очень негативно реагирую на клевету в свой адрес.
– Да я видела, как тебе хотелось лечь под него. Облизывалась, ходила! – выкрикнула женщина, делая шаг от меня.
– Не представлю, что ты видела, если такого и в помине не было. А вот, например то, что ты ложилась под кого попало в доме мужа, а я молчала, не желая совать свой нос, куда не следует, это действительно было. Лично видела, напоминаю, если вдруг ты забыла.
Зинаида ахнула и, быстро посмотрев по сторонам, прошипела:
– Не докажешь. У меня только одна измена.
– Конечно, самая последняя, где тебя развел альфонс. Здесь ты уже конкретно загулялась и совсем забыла, что жена и есть дети.
Литунова зашипела, но, видя мое недовольное лицо и готовность в любую секунду ответить на ее любое движение, отступила на шаг.
– Это уже неважно и… Кирилл простил меня, – пробубнила она, поправляя воротник шубки.
– Рада за тебя, и что теперь? – как можно резче спросила, хотя внутри все вспыхнуло ярким огнем от ее слов. – Предложил выйти замуж?
– Да! – почти прокричала она, самодовольно смеясь мне в глаза, отчего я еле себя сдержала, чтобы не кинуться на нее.
Взяла себя в руки и с самой счастливой улыбкой заявила:
– Я уточню у мужа. Уверена, ты обманываешь.
На мои слова темноволосая женщина скривилась, а потом гневно выпалила:
– Мы обязательно будем вместе! У нас дети: Сашенька и Коленька. Ты должна сама уйти для их же счастья, чтобы они росли в полноценной семье, где есть мама и папа. Будь благоразумна, ведь я же знаю, как ты к ним относишься.
Ее слова разрывали меня на пополам, что сразу же почувствовала себя дрянью, разбившей семью. Но, черт возьми, ведь все не так. Зина сама свое счастье просрала, а я не отбивала… И вообще, о чем она говорит, когда я нянчила ее детей, пока Зинаида сношалась со всеми желающими мужиками в укромных местах, что усердно обсуждалось всеми рабочими на кухне. Зинаида поощряла только два варианта времяпровождения: либо зависала в салонах, либо на… И я еще что-то разбиваю?