– Ага, прямо заклинило, – усмехнулась она и добавила: – Какая ты любопытная. Все расскажи, да покажи.

– Посмотри на себя! – возмущенно выдохнула я.

– Ну так… подружки ведь не зря, – засмеялась Соня. – В общем, мы немного не поняли друг друга,

– Это как?

– Пока трудно объяснить, но как приеду, расскажу.

– А что не сейчас?

– Собираюсь в район за продуктами. А завтра все расскажу, тем более, наверное, будет о чем.

– Ты заинтриговала прямо меня… Как прожить до завтра?

– Ну-у-у думаю, с мужем разберетесь, как прожить, чтобы и не заметить, как наступит завтра. А вообще, что обо мне да обо мне. Ты как?

– Так себе… немного приболела, но уже лучше, – призналась я, и как всегда не вовремя кашель начался, что подруга вынуждена была выслушать.

– Ого, чую, что тебе еще лечиться и лечиться. Врача вызови! Антибиотик пусть выпишет.

– Не волнуйся, уже пошла на поправку, – буркнула я.

– Что не волнуйся-то? Ты же непутевая, когда дело касается тебя лично, – просветила она меня, как будто сама не такая. Дети это одно, а когда сам… появляется мысль, что само пройдет.

– Если только чуть-чуть, – усмехнулась я.

– Ну-ну… ой, все, мама кричит, что Александр подъехал.

«Кто-кто??? Александр???»

– Это собственно кто?! – не удержалась я от вопроса.

– Эм-м-м… Спаситель мой, наш… В общем, это ОН. Моя же машина до сих пор в ремонте, и там не торопятся… Вот и…

– Конечно-конечно, – довольно выдала я, улыбаясь в 32 зуба. – И… Александр, естественно, любезно предложил…

– Да-а-а… как-то так… – промычала моя любимая подруга.

– А что, рядом же живете. Почему бы нет?! – весело подколола я.

– Нет, я уже говорила. Он в районе, а мы десять километров от него, – пробубнила Соня.

– Ну так… ему же как раз нечего делать… и он… десять километров за тобой, а потом в район, а потом еще и отвезет, – с особым пониманием прикалывалась я.

– Что-то в этом роде, – рассмеялась подруга, а потом добавила: – Да мы вчера вновь случайно встретились, когда я высказывала свое мнение механикам…

– Уточняла, откуда руки у них растут?!

– Вот именно! Они у них вообще отвалились! Моя девочка уже два дня там стоит неприкаянная, а я… на сельском автобусе добираюсь. Ужас.

– Да-а-а-а… трагедия, – усмехнулась я, а потом дополнила: – И он… предложил…

– И он попал под горячую руку, – между прочим, серьезно поделилась женщина.

– Ой… как не повезло то ему, – с сожалением заметила я.

– Да, я вот как-то в последнее время немного агрессивна, – призналась она. – Опять мама кричит…

– Все, все отключаюсь. Ты это…не сожри мужчину, домой то тоже надо возвращаться.

– Конечно, я уж постараюсь, – весело поддержала Сонька.

– Удачи и веди себя хорошо!

– Сплюнь, восемь лет вела себя хорошо, теперь я отдыхаю. Надо же хоть в 27 поумнеть.

– Все забываю, что ты и Виталька старше меня на год, – весело подметила я, вспоминая, что меня после третьего класса мама перевела в другую школу в связи с переездом, сразу перекинув на класс выше. Сонька в то время жила с родителями в Бердске (это потом они переехали, оставив ей квартиру), напротив нашего дома, ну а потом мы уже купили квартиру на одной лестничной площадке с ней, когда мама забеременела. – Все считаю, что тебе также, как и мне.

– В душе мне всегда восемнадцать.

– Ага, главное, чтобы поступки на 27 были, – предупредила я.

– Не забывай, я на отдыхе…

– Точно. Тогда хорошо отдохнуть.

– И тебе. Смотри там, не натвори дел. Целую.

– Постараюсь. И я тебя, – с улыбкой попрощалась я, отключаясь.

Отложила телефон в сторону и задумчиво улыбнулась, всей душой желая, чтобы все у подруги было хорошо.


ГЛАВА 14


«Боглашина лишили родительских прав» – только эта мысль была в голове, напрочь отбрасывая другие. Меня трясло от счастья, что мы с Аринкой теперь свободны, а квартира идет на продажу, где будет поделена на три части.

Уже полчаса как вышла из суда, а до сих пор не верится. Сам же Алексей вел себя как зверь, когда озвучили результат. Его выводили оттуда в наручниках, так как он со злости полетел на меня, крича, что убьет, но, когда Богданов откинул его в сторону, принялся в нелестных эпитетах оскорблять судью. За неуважение к суду, выразившееся в оскорблении участников судебного разбирательства, а также судьи, он будет наказан не только в виде штрафа, но и исправительными работами, либо арестом сроком до шести месяцев, как пояснил мне Николай Федорович.

Сейчас сидела в кафе, сжимая уже холодную кружку чая, не в силах поверить, что Аришка по закону со мной и больше нам не нужно бояться. Напротив за столиком сидел Кирилл, внимательно всматриваясь мне в лицо, задумчиво постучал по столу, а потом произнес:

– Ты как?

– Нормально, – выдохнула. – Не верю, если честно.

– Поверь, все получилось, – с улыбкой заверил он, хотя сам был чем-то обеспокоен.

– Спасибо тебе, – счастливо выдохнула и увидела, как он резко нахмурился, внутренне замирая, чувствуя, что что-то не так и скоро я об этом узнаю.

– Кристина, – начал Литунов, как будто думал об этом долго и решил все-таки высказать свои сомнения. – Я хотел сказать тебе, в общем, что не заставляю и не требую сдерживать обещаний по фиктивному договору. Ты можешь уйти, если захочешь. К тому же, я помогу тебе с покупкой дома, или куплю новый.

Сказать, что во мне что-то оборвалось внутри, это ничего сказать. Сидела, ни жива, ни мертва, а руки с такой силой сжали кружку, что она затряслась, выплескивая темную жидкость на белоснежную скатерть. Осторожно поставила ее на стол, и медленно взяла салфетки трясущимися руками, медленно вытирая пятно. Знала, что нужно что-то ответить, но не могла.

«Почему он так сказал?»

«Зачем предложил?»

«Неужели он это и в правду желает?»

Ведь у нас все хорошо… Даже очень. Так, что замирает сердце от счастья. В постели: все просто замечательно, как во взрослой сказке: безумная страсть, жгучее желание и безграничное удовольствие. С детишками все хорошо, мир и счастье. Нет причин говорить так… жестоко.

– Почему? – тихо пролепетала, не смотря на него, промачивая все салфетки в маленькой лужице.

Мужчина накрыл мою левую руку своими ладонями и громко произнес:

– Кристин, посмотри на меня.

Прикрыла веки, чувствуя, что сейчас уязвима, как никогда, но набралась сил и взглянула в его темно-зеленые глаза, такие тяжелые, пронзительные и требовательные.

– Я это говорю, чтобы ты не считала, что обязана и дальше с нами жить, если вдруг захочешь уйти, – отчеканил и тут же добавил: – Но я хочу и надеюсь, что ты останешься.

Сразу потеплело в груди, но, не зная, что ожидать от Литунова, на секунду замерла.

– Почему? – тут же задала вопрос, надеясь на чудо в его ответе, но услышала только одно:

– Оказалось, что мы идеально подходим друг другу, как муж и жена, особенно в постели, и дети тебя очень любят.

Облизнула губу, пытаясь не думать, что у меня уже задержка две недели. Не была дурой, все понимала, но боялась покупать этот чертов тест, ожидая, не зная чего.

– Может тогда и не стоит ничего говорить? – выдавив из себя улыбку, с надеждой спросила я.

– Я и не хочу, но понимаю, что ты захочешь детей, и тогда встанет этот вопрос однозначно. Но до этого времени…

Побледнела от его слов, а потом как бы, между прочим, попробовала начать важный разговор:

– А если…

– Нет! – категорично заявил мужчина, и на его лбу появились гневные морщинки. – Я не хочу детей. Не хочу… поэтому сразу и предупредил.

Рявкнул и сразу отвернулся, гневно вглядываясь в огромное окно, а потом вновь посмотрел на меня, превратившуюся в статую, и с сожалением проговорил:

– Извини, если обидел…

– Нет, все в порядке, – прохрипела, пытаясь думать… о Соньке, которая завтра уже явится, о снежинках, скором Новом годе… обо всем, только не вспоминать его слова, чтобы не завыть, хотя всю внутри трясло.

– Ты плохо выглядишь. Отвезу тебя домой, а на работу не пойдешь, – переживая, предложил он.

– Нет, еще очень рано и я хочу вернуться в садик, – попросила я, надеясь сдержаться и не показать какая я стала до невозможности сентиментальная.