– Нет, я думаю, Кирилл не станет, – убежденно заявила я.
– Но в любом случае, главврач отдал выписку из больничной карточки, которую Зинаида отказалась взять, так что самое важное у нас есть.
Выдохнула, аккуратно убирая бусы на место, и тихо проговорила:
– Знаешь, огромное тебе спасибо и твоей суперской Галине, но сейчас у нас все хорошо, и Зина не трогает Кирилла, поэтому я не буду бегать перед мужем с выпиской, радуясь, что влезла не в свое дело и нашла правду.
Образовалась тишина, а потом я услышала:
– Хорошо, поняла, но бумагу на днях передам, чтобы если вдруг эта тварь вновь заявится с претензиями, ты со спокойной совестью могла ей по морде треснуть этой бумажкой. Нет! Лучше отослать ей копию и приписку: «су...», ну ты поняла меня.
– Какая ты…
– Справедливая? Знаю! – довольно сообщила Соня, а потом добавила: – И все же мое мнение – она больная и по ней психушка плачет.
– Взаимно, – пробормотала я, чувствуя, как тут жарко и душно. Нужно выйти на улицу.
– Ладно, мне по внутренней связи программисты звонят. Чувствую, хотят порадовать, а то я уже готова их сожрать.
– Не нужно, они не вкусные, – усмехнулась, уже представляя себе эту картину.
– Вот-вот, только это их и спасает, – засмеялась она и добавила: – Все, пока.
– Пока! – добавила и отключилась.
– Тетя Кристина, а можно мне еще и цыпляток взять? – таким ласковым просящим голосом спросил Коленька.
Взглянула в его тележку, а потом посмотрела у всех, и поняла, что Кирилл конкретно обанкротится. У каждого больше тридцати, определенно. Дети в магазине разучились считать.
– Мм-м, а давай у папы спросим? – предложила я, с нежностью погладив его по головке. Малыш кивнул и, положив цыплят в тележку, побежал дальше.
Смотрела ему в след, думая – какая же безжалостная тварь – Зинаида. Правда, прибила бы. Но не хотела ты ребенка… прямо ужас как, так поговори, обсуди с мужем, зачем же так… травить маленькую крошку внутри, рассчитывая на его смерть, а потом молчать, загибаясь, чтобы только не сохранить плод. Сволочь.
– Тетя Кристина, тетя Кристина, а можно мне тоже машинки? Их пять, но они в коробочке. Это же будет как одна? – спросил Санешька, улыбаясь очаровательной улыбкой, прекрасно зная, что это никак не одна.
Усмехнулась, совсем так не считая, и заговорщически прошептала:
– Думаю, все же пять…
Саша вздохнул, а потом пролепетал:
– Знаю, но может папа разрешит?
– Что разрешит? – спросил Кирилл, оказавшись позади меня, обнимая за талию.
– Ну-у-у-у… как бы тебе сказать, – начала я, смотря на умоляющие глазки детей, моментально затихших, ожидающих, что я попрошу увеличить их норму… вдвое. – Мы тут считать все разучились, и понабрали… ужас как много.
– Не страшно, если нравится, берем, – счастливо заявил мужчина, и все радостно завизжали, оглушая меня и Кирилла, а потом стали дальше докладывать игрушки.
– На елке хоть место будет для всего этого добра? – с улыбкой поинтересовалась я.
– Конечно, мы выберем самую большую! Так что не переживай, малышка, – не сомневаясь, сообщил мужчина, целуя меня в шею, и поглаживая животик через одежду. Которого еще нет... но все равно это так приятно!
– Ты как? – с нежностью и заботой спросил муж.
– Как обычно, только пить хочу, да и проголодалась, как и дети. Даже больше, мы все очень голодные, – прошептала я, поворачиваясь к нему лицом.
– Тогда в кафе! – тут же предложил он, проводя пальцами по моей щеке, что я даже на секунду закрыла глаза от нежности такого потрясающего момента. Когда уже слова дошли до меня, ворчливо выдала:
– Не-е-е, за елкой и домой! Я бы не отказалась от домашнего ужина.
– Значит, будет. А что хочешь?
– Все, что Галина Петровна уже сготовила, – сказала, уже предвкушая ее уточку в апельсинах. Когда мы собирались, она ее натирала, предупреждая, что если всем понравится, сделает еще на Рождество.
– Хорошо, тогда предлагаю взять это, – предложил Кирилл, взяв гирлянду, которая мне очень понравилась (большая которая), и положил в тележку. – И вот эту… и еще… однозначно эту коробочку.
С этими словами Литунов положил еще две, которые мне понравились, и я выбирала из них. Действительно, зачем мучаться, когда можно было взять все?!
– И все же, ты у меня капуша, – довольно заявил Кирилл и, обняв возмущенную, но счастливую меня, повел к кассе, крикнув детям: – Так, отставить поиски! Все вперед на кассу и за елкой!
Раздались счастливые визги, и трое малышей побежали за нами с тележками, наполненными доверху, с криками: «Кто первый до кассы!».
«Ох, чувствую, елку мы выберем гигантскую…»
ГЛАВА 22
За неделю до Нового года
Наряжали елку! Кирилл стоял на лестнице, а дети подавали ему игрушки, притом каждый свою, хвастаясь, а папа одобрял потрясающий выбор. Одну все же Коленька разбил, но муж всех успокоил, заверив, что это «на счастье», и все только посмеялись.
Я украшала камин, развешивая сапожки, прикрепляя записки с именами. Так прелестно получилось, что до ужаса захотелось, чтобы действительно пришел Дед Мороз и увидел нашу красоту.
Прикрепляла серебряную мишуру с колокольчиками к периллам лестницы, наблюдая довольные визги счастливых детей, радующихся чудесному оформлению гостиной. И это как второе дыхание для меня, и вместо того, чтобы присесть на диванчик и немного отдохнуть от беготни, продолжала украшать с интересом размышляя, как они тогда на все оформление отреагируют?!
Развесила все, что приобрели, и стала помогать украшать елку, рассказывая интересные новогодние истории про лесных зверят, и через сорок минут у нас была самая потрясающая елка на свете, украшенная игрушками, бусами и гирляндами. Высокая, шикарная, пушистая с темно-зелеными веточками из длинных ровных иголочек. Что интересно, даже искусственные шишки были, для них я специально купила еловое масло. И теперь они пахли изумительно по-настоящему, и в гостиной стало по-новогоднему.
– А где поющий Дед Мороз и снегурочка? – спросила Ариша, заглядывая под елку, где кроме белого пушистого полотна в виде снега ничего не было.
Где… в магазине... Сестренка то привыкла, что у нас были дома, вот и спрашивает, а мальчишки вылупили глаза и одновременно воскликнули:
– Где?
Между прочим Кирилл тоже вместе с детьми спросил, отчего у меня бровь пошла вверх. Ладно… сейчас. Предвкушающе улыбнулась, и загадочно прошептала:
– А… нету!!! Забыли в магазине…
– Не поеду, – тихо прошептал муж на ухо, и я улыбнулась. Очевидно, любимый не привык полдня торчать в магазине. А как он хотел?! На такой праздник всех это счастье ожидает… Зато сколько радости!
Тут же продолжила говорить с паузами, чтобы все внимательно слушали:
– Но не беспокоитесь! Дедушка Мороз… очень… очень добрый и если вы напишите ему письмо, тогда… в новогоднюю ночь… он принесет вам самых красивых… чудесных… волшебных игрушек из своей мастерской и поставит под елочкой!!! Музыкальных! Но это только в том случае, если вы… будете хорошо себя вести и укажите это в письме. А за вашу честность… он… еще и оленей с санями захватит!!!
– Ура! ура! Пошлите писать письма,– закричали Саша и Ариша и побежали к лестнице.
– Я тоже! Я тоже! – заверещал Коленька, догоняя их, но тут же услышал в ответ:
– А ты писать не умеешь! Тебе ничего не принесет!
«Вот же ж… умники!»
Увидела как трясутся губки у малыша и быстрым шагом подошла к нему. Присела на корточки, чтобы смотреть ему в глаза и тихо прошептала:
– Это неважно, что ты еще писать не умеешь. Дедушка, знаешь, какой?!
– Какой? – шмыгнул Коля носом, с нетерпением ожидая моего ответа.
– Он волшебник! Ты нарисуй ему картинку, закрой глазки, и расскажи все, что думаешь, а он…. все… все… все поймет.
– Правда? – с надеждой прошептал малыш, обхватывая мои ладони своими маленькими ручонками.
– Конечно! – заверила я. – Ты нарисуешь, а я помогу тебе его в конверт положить.
– Ура! – закричал Коленька и обнял меня, а потом поцеловал, отчего почувствовала себя самой счастливой на свете.
Как только малыш убежал, Кирилл поднял меня за руку, и привлек к себе за талию, с улыбкой спрашивая: