Лавейл Спенсер - Сила любви

За оркестром увязался какой-то мальчуган на велосипеде, явно намереваясь врезаться в задние ряды музыкантов.

– Я должен идти, – сказал Кристофер, разводя руками.

Не задумываясь над тем, что делает, Ли, проводив его глазами, продолжала следить за ним, наблюдая, как он жестом просит мальчишку на велосипеде съехать на обочину, как отвечает на чье-то приветствие из толпы.

Прошли другие участники парада – гофмаршал, дети в костюмах сказочных героев, цирковые клоуны, и опять дети…

Ли делала вид, что внимательно рассматривает шествие, но все это время не выпускала из поля зрения Кристофера. Он подходил к знакомым. Гладил детей по головкам. Поймал леденец, пущенный в толпу кем-то из клоунов, передал его одному из стоявших поблизости детишек. Он поднес к губам рацию, бросил сердитый взгляд куда-то в сторону, потом развернулся и быстро направился к своей машине. Проезжая мимо Ли, он лишь мельком взглянул в ее сторону и тут же умчался.

А парад все продолжался – казалось, ему не будет конца. Проплыли столы с дарами кулинаров средней школы Кун-Рэпидз, и опять – оркестр, и футбольная команда на грузовике, и восторженные зазывалы с конкурса красоты… Но для Ли Рестон праздник закончился задолго до того, как огромные красные машины городской пожарной службы своими оглушительными сиренами возвестили о его окончании.

Она так и не позвонила ему насчет Дня Благодарения.

Восемнадцатого ноября вернулись Хилльеры, и Пег тут же позвонила дочери. Она хотела, чтобы Ли все-таки испекла пирожки с тыквой. Праздничный обед она планировала на двадцать третье.

– Крис придет, я надеюсь? – спросила Пег.

– Я не уверена. По-моему, у него в этот день дежурство.

– Какая досада, – сказала Пег.

Ли повесила трубку, терзаясь сознанием собственной вины.

Во вторник, предшествующий Дню Благодарения, Пег и Оррин Хилльеры оказались в магазине «Красный филин», намереваясь купить индейку к праздничному столу. У прилавка замороженных продуктов Пег, неловко повернувшись, чуть не сбила с ног Кристофера, который, возвращаясь с дежурства, зашел за продуктами к ужину.

– Кристофер! Как, неужели это ты?!

– Здравствуйте, миссис Хилльер.

Она крепко обняла его, он тоже обнял ее, стараясь не задеть ее замороженным цыпленком, которого держал в руках. С Оррином они обменялись рукопожатиями. Разговорились о поездке Оррина и Пег в Новую Англию. Хилльеры восторженно рассказывали об изумительных осенних пейзажах и крытых мостах Вермонта. Восхищались архитектурными шедеврами Чарльстона и уникальными площадками для гольфа Миртл-Бич.

Потом Пег сказала:

– Я так расстроилась, узнав, что ты не сможешь прийти к нам на обед в День Благодарения.

Плохо соображая, что происходит, Кристофер тем не менее попытался скрыть свое удивление.

– Мне тоже жаль, поверьте. Вы ведь знаете, как холостяки любят домашнюю кухню.

– Я надеялась, что ты будешь свободен в этот день, но Ли сказала, что ты работаешь.

Неожиданно для самого себя он вдруг выпалил правду:

– Но только после трех.

– После трех! О, тогда решено. Мы начнем в час, и к трем ты успеешь на работу.

Он улыбнулся.

– Спасибо, миссис Хилльер. В таком случае я обязательно приду.

– Горячий сидр будет готов уже к одиннадцати, так что приходи пораньше.

– Так мило с вашей стороны, что пригласили меня. Даже не знаю, как вас благодарить.

Пег Хилльер была польщена и легонько похлопала его по плечу.

– Чепуха, – сказала она. – Ты же для нас как член семьи.

И в качестве доказательства он получил на прощание бабушкин поцелуй.

Накануне Дня Благодарения Ли составила изысканную композицию из цветов и поручила Родни доставить ее Хилльерам. Это было нежнейшее сочетание абрикосового цвета лютиков, каланхое и веточек гранатника, увитых темным плющом и перевязанных двухцветной лентой гро-гро. Она поместила свое творение в низкую овальную вазу из полированной латуни и надписала сопроводительную карточку: «Счастливого Дня Благодарения и Добро пожаловать домой. С любовью Сильвия и Ли». Работая над букетом, Ли вспоминала День Благодарения прошлого года, когда вся семья собралась в ее доме и еще был жив Грег. Сколько же месяцев прошло с его смерти? Пять, и до сих пор она не могла примириться с тем, что он ушел навсегда. Она была готова к тому, что в праздники страдания эти будут особенно мучительными.

Ли завязала последний узелок на ленте и отошла в сторону, чтобы оценить свое творение. Подошла Сильвия и восхитилась: «Ух, ты!» Они постояли, любуясь цветовой гаммой искусно подобранных растений.

– Да это просто шедевр. – Сильвия положила руку на плечо Ли. – Я бы хотела хоть раз в жизни сотворить нечто подобное.

Ли обняла сестру.

– А мне бы хотелось получше разбираться в бизнесе. Не потому ли нам так хорошо работается вместе, а?

– Маме это очень понравится.

– Мм.

Сильвии Ли показалась какой-то притихшей и сдержанной, что было так на нее не похоже.

– Что-нибудь не так?

Ли молчала, уставившись на цветы.

– Ты думаешь о Греге?

В глазах Ли закипели слезы, и Сильвия обхватила ее за плечи, прижалась виском к ее виску.

– Просто думаю о том, что этот День Благодарения… первый без него. В этот день мы должны благодарить Всевышнего за ниспосланное нам счастье, но я вовсе не чувствую себя счастливой, особенно сейчас.

– Я понимаю, – прошептала Сильвия. – Понимаю.

Они молчали, уставившись на цветы, которые вдруг разом потускнели в их глазах. Тихим, потерянным голосом Ли призналась:

– Я так одинока, Сильвия.

– О, милая, – печально произнесла сестра.

Ли часто заморгала, вытерла слезы со щек и приободрилась.

– Черт возьми, не знаю, что это вдруг на меня нашло! Мне есть кого и за что благодарить. Вот хотя бы сейчас… – И она обняла Сильвию. – Спасибо тебе, сестричка. Мне уже лучше. Выплеснула наболевшее – и сразу почувствовала облегчение.

В этот же вечер, дома, Ли убедилась в том, что ей есть за что благодарить судьбу. Выпал снег – легкий, пушистый, накрыв землю тонкой белой простыней. Приехала Дженис, Джои остался дома, и они втроем дружно занялись приготовлением праздничных блюд – испекли четыре пирога с тыквой и сделали рагу из артишоков.

Утро Дня Благодарения встретило их голубовато-серым небом и одетыми в белоснежную мантию земными далями. Снег уже прошел, было тихо и светло. Все еще в пижаме, Ли выглянула в окно и изумленно воскликнула:

– Вот это да!

Они разоделись во все самое лучшее, отправились в церковь и уже оттуда – к Хилльерам.

Пег и Оррин жили в нескольких милях севернее Аноки, прямо у излучины Рам-ривер. Их владения занимали четыре акра очень дорогостоящей земли, усаженной красными дубами. В новом белоснежном убранстве деревья смотрелись роскошно. Корявые черные сучья резко выделялись на фоне ослепительно белого снега, словно на картине, написанной пером. Подъездная аллея была длинной и извилистой; петляя меж дубов, она выводила к приземистому одноэтажному дому из оранжево-розового кирпича. Фотография его однажды украсила страницы журнала «Образцовые дома и сады». И действительно, здесь во всем чувствовался класс и хороший вкус. Когда дом перестраивался по желанию заказчика, Пег Хилльер лично отбирала все материалы для отделки, консультируясь не только со строителями, но и с дизайнером по интерьеру из Миннеаполиса, среди клиентов которого были и высшие чины корпорации «3М», и доктора клиники «Майо», и музыканты оркестра Миннесоты. Когда Ли с детьми подъехали к дому, дверь им открыла Пег – холеная, ухоженная, хотя и несколько полноватая.

– Дорогие мои. С праздником.

Все расцеловались. Подошел Оррин, помог им снять пальто и тоже кинулся обнимать дочь и внуков.

Пег сказала:

– Напитки мы выставили в кабинете, так что идите сразу туда.

Ли сказала:

– Я купила мороженое по дороге к вам, и оно уже успело растаять. Пойду вымою руки и потом сразу же присоединюсь к вам.

В ванной комнате были аккуратно расставлены горшки с голыми веточками-прутиками; вокруг ванны, имевшей форму клеверного листа, стояли гигантские корзины с белыми и черными полотенцами. Пока Ли мыла и вытирала руки, до нее доносились смех Сильвии, приветственные возгласы других гостей. Она открыла шкафчик, достала щетку Пег и пробежала ею по волосам. Раздался звонок в дверь. Пришел новый гость, в коридоре зазвучали голоса и вскоре стихли, удалившись в сторону кабинета. Марни, младшая внучка Сильвии, влетела в ванную, зашлепав подошвами туфелек по кафельному полу.