Римма Алексеевна, юркая бабуля с первого этажа, подкармливающая всю бездомную живность в округе, вышла вперёд.
— Я! Я живой свидетель. Всё видела собственными глазами. Если надо, и в суд пойду. Пусть посадят этого гада пожизненно, а лучше расстреляют.
— Короче, Алёна, твой Васька из подвала вылез, решил на газон сбегать по малой нужде, ну… или по большой, как уж там получится. А тут мужик на иномарке. ― Управдом сделал паузу. ― Знаешь, иномарка такая огромная, как дом.
— А мужик страшный, аж жуть. ― Кивнула Татьяна. ― Настоящий бандит. В тёмных очках, чтобы глаз, значит, никто не увидел.
— Ага. Тут, значит, визг тормозов, маты…
— Где тело? ― первые слезинки выкатились из моих глаз, как предупреждение, что сейчас слёзный канал прорвётся.
— Нет тела. Ирод этот увёз с собой. Наверное, где-нибудь закопает. Я фильм смотрела. Бандюки всегда трупы прячут в свежие могилы. ― Римма Алексеевна перекрестилась.
Я поднялась с лавочки и направилась в подъезд. Василий пал смертью храбрых в борьбе за собственную независимость. Бедный пушистик! Я шмыгнула носом и вошла в лифт.
— Эх, хороший был кот. ― Донеслось с улицы.
— А пел как!
Квартира казалась особенно пустой и тихой. Порядок раздражал. Я увидела следы от когтей на штукатурке, перевела взгляд на песочницу с сухим наполнителем, на полные нетронутые миски с кормом и разрыдалась. Если бы я не поехала на работу, если бы кинулась на поиски сразу! Я выла в голос, коря себя, на чём свет стоит.
Нужно было помянуть парня по-человечески. Вытащив из холодильника бутылку водки, нашла целый стакан. Я никогда не употребляла алкоголь. Отец говорил, что у нас в организме не хватает каких-то ферментов, расщепляющих напитки удовольствия. Поэтому все праздничные застолья проходили под звон бокалов, наполненных газировкой. Этих ферментов не было только у нас с отцом. Но мама всегда поддерживала нашу трезвую компанию, когда мы хотели сообразить на троих.
Водка появилась в холодильнике ещё зимой, когда Римма Алексеевна, узнав о моём ларингите, посоветовала делать компрессы. Я выплеснула остатки в стакан. Ровно треть. Как её пить? На помощь пришёл навороченный телефон, реагирующий на голос. Я приблизила его к губам. «Как пить водку?» В интернете было несколько рецептов коктейлей, но, в основном, русский национальный напиток вливали внутрь чистым. Тяжело вздохнув, я подняла стакан.
— Прощай Василий! Я буду помнить тебя всегда. Ты был лучшим мужчиной в моей жизни, да что там, лучшим? Ты был единственным.
Мелкими глотками, краснея и задыхаясь, превозмогая тошноту и противную горечь, я проглотила-таки грамм пятьдесят мерзкого пойла и забегала по кухне, пытаясь найти то, что можно сунуть в рот, дабы погасить огонь, сжигавший меня изнутри. На глаза попался пучок кинзы. Пойдёт. Медленно пережёвывая душистые листики, я развалилась на кухонном диванчике, прислушиваясь к новым ощущениям. Тепло разливалось по телу, перед глазами медленно кружилась пустая бутылка вместе со столом. Встать на ноги получилось не сразу. Я решила добраться до кровати, а, если не выйдет, хотя бы до дивана в зале и отключиться. Пройдя по стеночке, я добрела до своей обшарпанной гостиной и решила передохнуть. Взгляд упал на аквариум. Марфа печально смотрела на меня сквозь плотное стекло, понуро опустив плавники. Я снова разрыдалась.
— Остались мы с тобой вдвоём, рыбка. Нет больше Васеньки.
Скалярия беззвучно открывала рот, но я была не настолько пьяна, чтобы понять её мысли на данную тему. Пошатнувшись, я упала на диван и отключилась.
Никогда не видела таких ярких снов. Раймона пробралась в моё подсознание и принялась трясти перед носом указательным пальцем с длинным нарощенным когтем.
— Ищи Василия! Жизни без него тебе не будет! И лучше выпей ещё, для храбрости.
Я проснулась и вздрогнула. Одиннадцать вечера. Видимо, папа ошибся. Ферменты, расщепляющие алкоголь, в моём организме присутствовали. Во всяком случае, мышечная координация и ясность ума частично вернулись, а вместе с ними и непроходимая тоска. Раймона права. Нужно выпить ещё!
Я натянула куртку и спустилась на лифте. Круглосуточный был за углом. Правда, спиртное там уже не продавали, но, если хорошо попросить Татьяну, работавшую там по ночам, выдать бутылочку, а чек пробить завтра…
Четверть часа я пыталась найти магазин. Район был новый, с совершенно одинаковыми домами. Но, то ли водка сбила мои прицелы, то ли появившаяся дорожка мимо сданной вчера девятиэтажки повлекла меня в другую сторону… В общем, я проплутала по полутёмным закоулкам и споткнулась-таки у заветной двери. Татьяна бросила единственного посетителя и кинулась ко мне.
— Аль, ты что, напилась?
Я икнула и покраснела.
— Сейчас запру тут всё и домой тебя отведу. Эй, мужчина, да выбирайте Вы скорее свой хлеб. Он весь одинаково жёсткий. Шевелитесь. Не видите, девушке плохо?
Пожилой посетитель схватил первую же буханку, кинул деньги на прилавок и поспешно удалился.
— Тань! Дай водки. Деньги завтра занесу.
Соседка вернулась за прилавок и протянула бутыль.
— Бери! Я же всё понимаю. Камеры всё равно пока не работают. Только из квартиры ни ногой. Хочешь, я тебя провожу?
Я отрицательно покачала головой.
— Доберусь. Спасибо.
Медленно и печально я поплелась обратно. Знакомая дорожка была перекопанной. Мало того, на ней валялся строительный мусор и куски арматур. Нужно идти в обход. Я же как-то попала сюда без травм? Сделав небольшой крюк, я остановилась.
Прижав бутылку к груди, раскачиваясь из стороны в сторону, я стояла перед новостройкой и тихонечко скулила. С подоконника ярко освещённого окна первого этажа на меня смотрел Василий, живой и здоровый. Сладко зевнув, он потянулся и спрыгнул на пол нового жилья, оставив меня в замешательстве. Нет. Я не могла ошибиться. Мой пушистый жирдяй был уникальным. Да и ошейник от блох, который я повесила парню исключительно ради красоты, помнила прекрасно.
— Кис-кис! Кошмар! Кошмарик!
Створка окна была широко распахнута. Я надеялась, что через противомоскитною сетку кот услышит мой голос. Чтобы как-то привлечь его внимание, я подобрала маленький камушек и кинула в стекло.
— Кошмар! Кошмар! Выгляни в окошко! Ну, пожалуйста!
Василий так и не появился, зато в проёме возник силуэт огромного полуголого мужчины.
— Ты чего хулиганишь?
Он выключил свет и прилип к стеклу, стараясь лучше разглядеть источник шума на улице. Теперь я, стоя под фонарём, была видна ему во всей своей красе.
— Это я хулиганю? ― стукнув себя бутылкой водки в грудь, я чуть не упала. ― Это Вы хулиганите. Кошмар! Он у Вас! Вы вор и преступник. Верните мне его немедленно. Я не могу жить без своего Кошмара. Васи-и-илий!
Я присела на корточки и разрыдалась.
— Оставайся на месте. Я сейчас.
Оставайся на месте! Присев раз, я поняла, что вернуться в вертикальное положение мне уже не удастся. Можно было попробовать встать на четвереньки, доползти до стенки, а уже там вскарабкаться вверх, но тогда пришлось бы выпустить из рук бутылку. Тяжело вздохнув, я поставила ёмкость на асфальт и приняла коленно-ладонное положение. Именно в такой позе и застал меня похититель котов.
— Допилась, малышка. Вроде, на бродяжку не похожа, одета прилично. Даже маникюр. ― Атлет нагнулся и лёгким движением поставил меня на ноги.
— Какая бродяжка? Ты о чём, мерзавец? Да ты сам как выглядишь? ― я попятилась к стене дома. ― Хоть бы рубашку надел, когда с дамой разговариваешь. Ик…
— С дамой? Мне всегда казалось, что дамы выглядят как-то по-другому. Ладно. Не оставлять же тебя тут. Пойдём в дом. Там во всём разберёмся.
Сжав мой локоть, он потащил меня в подъезд.
— Не-ет. ― Я попыталась вырваться. ― Люди! Кто-нибудь! Ты украл самое дорогое, что у меня было, а теперь и меня хочешь похитить? Не получится. Я без боя…
Вор и негодяй легко перекинул меня через плечо и поднялся на пять ступенек. Я сопротивлялась, как могла: молотила кулаками по стальным мышцам широкой спины, ёрзала, как уж, а у самых дверей умудрилась широко расставить ноги и упереться в железный наличник. Похититель не церемонился. Он сильно шлёпнул меня по заднице, свёл мои коленки вместе и затащил в полутёмную прихожую.
— Да успокойся ты, ненормальная. Я совершенно не собираюсь лишать тебя свободы. Просто поговорим.