Но Рыжков, помертвев, смотрел за меня. Обернулась.
Адриан задумчиво глядел на вмятину на двери холодильника, потом на окровавленного Диму и меня с ножом в руке. Который я отложила и посеменила мыть руки старательно искренне виновато глядя на царь-батюшку.
— Я не причем, честно! — бодро отрапортовала я, чувствуя как вселенная сжимается в комочек под неодобрением расцветающим в темных глазах Адриана.
Держащего в руках роскошные белые пионы в черной крафтовой бумаге.
Дима, торопливо сграбастав лекарские причендалы, ретировался, правда, сначала уебавшись в косяк, потому что не успел вовремя затормозить. Меткий и своевременный, прямо как мой папенька однажды. Адриан с легким интересом на это все это дело смотрел, и даже когда Дима несся на выход, под сотрясом не понимая, что подсознательно желает расширить проем, Адриан не изменил траекторию его движения, хотя мог. Чем вызвал у меня нежность.
Входная дверь хлопнула. Адриан достал телефон и, роясь в нем, неторопливо двинулся к столу, чтобы усесться на место Димы. Невозмутимо глядя в экран, положил пионы на стол и отрешенно произнес:
— Покроши в салат, Чарльз.
— Чарльз? — улыбнулась, скользя взглядом по его ровному профилю.
— Мэнсон. С ножом ты не похожа на моего жирного кота.
Смотрела на это каменное ебало и внутри тепло так, хорошо. Цветы вот подарил. И так оригинально преподнус, что я просто тащусь. Без сарказма. Меня действительно накрывало. Нутро мурлыкало от удовольствия, приятной истомой напитывающего тело, когда я совершенно завороженно смотрела на Адриана.
Шагнула к нему за миллисекунду до того, как сделал подзывающий жест пальцем, откладывая телефон на столешницу и чуть ниже садясь на стуле.
Оседлала, обвила плечи с наслаждением припала к полуулыбающимся губам, чувствуя как обнимает, с нажимом ведет руками под моей клетчатой рубашкой, к лопаткам, сжимая кожу. Одновременно целуя глубже, скользя языком по языку, наслаждаясь отзвуком почти стертого привкуса кофе и никотина, легким опьянением распространявшегося по горячеющей крови.
Недалеко отстранился, переместив руки на полы моей рубашки, рывок — отлетели пуговицы, ладони вверх по онемевшей коже до груди, сжимая сильно, почти до следов, но дискомфорта не вызывало. Откинулась назад, упираясь ладонями в его широко разведенные колени, прижимаясь теснее к эрекции, подаваясь на нем ниже, чтобы ощущать сильнее и сходя с ума.
Подался вперед. Пальцами мне под лопатки и горячим языком от пупка выше, когда притягивал к себе, чтобы зубами оттянуть кружевной край лифа и припасть к губами и языком к чувствительной коже.
Сердце ускорило такт, дыхание в обрыв. Сжала его голову теснее, целуя в висок, изнывая от тяжести внизу живота, от его рук идущих с нажимом по спине до плеч, чтобы сбросить с них раздражающую нас обоих ткань.
Моя рубашка в сторону и он пальцами правой руки выудил из кармана полупальто упаковку презервативов, опьяненно глядя мне в глаза.
— На таблетках, — отрицательно повела головой, выбивая пачку из его пальцев, сжимая их, притягивая к себе и пробегаясь кончиком языка по подушечкам, лукаво улыбаясь глядя в темное пламя глаз, следящих за этим с наслаждением, — цветы, презервативы, джентельменский набор, Адриан…
— Шампанским решил не опошлять. Ну и не только по этому, — кивнул, глядя сквозь ресницы и сокрушающе полуулыбаясь. — Ты бьешь мне по мозгам не хуже.
Терпко. Одуряюще. Прямолинейно.
Пара мгновений, чтобы справиться с одеждой и бельем. Медленно опустилась на него сверху, сжимаясь от тяжелого разлитого удовольствия, когда он внутри. Сжала пальцами ткань черной рубашки на его плечах, а он обнял теснее, целуя и слегка кусая шею, подводя к грани невыносимости от наслаждения. Нажимая ладонями на спину, призывая двигаться. С охотой отозвалась. Нажимает сильнее, требуя ускорить темп. Выдыхая сбито, горячо мне в плечо, кусающим поцелуем в шею. И сдерживая меня руками, когда подошел к грани ближе и быстрее, он-то вчера разрядку не получил. Упрямо продолжила, убиваемая удовольствием от осознания того, что он уже рядом, душа под гипнозом от этого. Он близко. И он сорвался.
Вздрогнул, перестал дышать, уперся лбом в мое плечо, теснее вжимая меня в себя, стискивая почти до боли, надломлено, надорвано выдыхая и сталкивая этим в обрыв за пару остаточных движений.
С губ стоном его имя, когда скручивало в сжигающей волне оргазма, снова помещая в состояние полной утери разума и контроля, под набат сердца в ушах и вспышки перед глазами.
Пришла в себя не сразу. После того как пальцами поднял мою голову за подбородок со своего плеча и глубоко, медленно поцеловал, множа немеющий сход оргазма.
Пошла в душ после него. На краю раковины пачка сигарет, зажигалка и часы. Не сдержавшись открыла пачку и с трудом сглотнула — наполовину скурена.
— Все идет не очень хорошо, да? — тихо спросила, чувствуя его за спиной, в дверном проеме.
Подошел сзади, положил подбородок на макушку, задумчиво глядя в наше отражение в зеркале и мягко забирая из пальцев пачку, чтобы закрыть ее, отложить и повернуть меня лицом к себе.
— Терпимо, — спокойно произнес, отогревая ровным пламенем в зеленом омуте глаз. — Особенно сейчас. — Убирая прядь за ухо и оглаживая пальцем скулу. — Подобрал тебе команду и охрану. Сегодня ночью возвращаются Никитин и Плотников. Вылетаешь с ними завтра, в восемь пятнадцать. Я приеду через три дня.
— Я все сделаю. — Твердо произнесла, задерживая его ладонь у своего лица. Накрывая его пальцы своими и тверже глядя в его глаза.
Он прижал ладонь теснее к моей щеке и медленно кивнул. Подхватил на руки, чтобы унести в спальню.
Этап приема моей работы Адрианом должен состояться этим дождливым вечером. Адриан только приземлился, через час двенадцать будет в офисе.
Вышла из теплого салона автомобиля и над головой одновременно с этим раскрылся зонт, который держал один из безупречной охраны. Шпильки Маноло Бланик зазвучали по ровному влажному асфальту парковки перед бизнес центром. Строгий черный костюм на моем теле, ровно пересекающим парковку в окружении десятка человек. Дождь скошено и сорвано целует выпрямленные пряди, волнующиеся за спиной от каждого решительного шага.
Слегка намокший пиджак в лифте отдан секретарю. Распрямила плечи и короткий ворот черной глухой блузы. Лифт остановился. Шаг в полумрак коридора. Так же решительный, теперь безапелляционный. За мной безмолвными тенями камрады и охрана.
Открывшая двери в забитый, гудящий конференц-зал. Прошла к одному из двух свободных мест в конце длинного прямоугольного стола, бросив быстрый взгляд на пока пустующее кресло напротив него.
Разговоры затихали, добивались последние штрихи. Села и осмотрела присутствующих.
У них был страх. У меня предвкушение
Я знала, что мне не светят поблажки. Именно потому, что я ближе — с меня спрос всегда будет больше. Всегда. И если их всех он просто выебет, что пережить можно, то во мне будет разочарован, а это не принять, никогда с этим не смириться. Никогда. Его разочарование — это самое страшное, что может случиться. Лучше уж унижение, моральные истязания, да что угодно. Но. Он дал слово. Ничто и никто не поставит меня на колени, никогда этого не будет и у меня лишь один негативный вариант — утрата его доверия, только это самый худший исход, чем у них всех вместе взятых.
Именно поэтому я идеально приготовила круг. И к нему никогда не приебаться. Потому что все идеально. Все. Идеально.
Он появился в ровно обозначенное время и снова, пока шел к своему месту, повисала мертвая тишина. На меня не смотрел. Атмосфера напряжения сгустилась, как только сел в кресло.
— Начинаем. — Безэмоционально и отрешенно.
Пришедшие с ним камрады, мгновенно приняли и распределили документы, взяв у тех людей, что были отданы мне в команду.
Я неотрывно, с нарастающим напряжением смотрела в его ровное, спокойное лицо. Видела снова то, как и что он делает. Мгновенно усваивая информацию, молниеносно анализируя и просчитывая, выводя должный результат в мыслях и только потом глядя на предоставленные итоги. Сошлось — листы убраны камрадами.
Ритм моего сердца нарастал вместе с его ускорением. Почти слился. Я не отпускала взглядом его лицо, его глаза, чтобы увидеть хоть одну паузу, когда пойму, что пиздец и мне срочно нужно дать ответ. Кончики пальцев на подлокотниках онемели. Его ритм бешеный, мое сердцебиение тоже. Ладони вспотели. Но листы откладывались. Да. Потому что там все идеально — помещения найдены, оборудование закуплено, штат подобран, сделана реклама для привлечения левых людей и отведения пристальных взглядов тех, кому не нужно видеть истинное предназначение фирм. Договоренности, и официальные и теневые, заключены и в активном режиме, под постоянным мониторингом. Первые небольшие движи, как показатель безупречной работы новой выверенной системы по трем переплетенным до пиздеца кругам, сделаны, семнадцать контрагентов — тридцать шесть ходов — круги замкнулись — деньги легализованы и «ВестаТрейд» получила их. Все.