– Все они настроили тебя против меня.

И тут она поняла, в чем дело, почему не срабатывает придуманный ею прием – лунный свет съедает цвета, и кровь ее в свете луны кажется серой! Алый цвет сработал бы уже давно.

– Увы, то, чего я хотел, не получается. Есть иной выход, – тяжело дыша, промолвил Селлерби. – Я застрелю тебя и тотчас же приму яд. Он у меня при себе. И ты узнаешь правду в следующей жизни.

Боже, он говорит серьезно! Тогда, может быть, запах? Ведь у крови очень, очень характерный запах!

Когда Селлерби прицелился, Джорджия изо всех сил сжала рану так, что та снова закровоточила, метнулась к Селлерби и ткнула окровавленную руку прямо ему в лицо. Селлерби попытался заслониться оружием, однако Джорджия бесстрашно отвела оружие в сторону и почти коснулась рукой, обагренной кровью, его ноздрей.

– Нет, – захрипел Селлерби. – Нет…

– Да! Дрессер! Кто-нибудь! Ко мне! Здесь Селлерби! – Она прижимала руку к лицу врага все сильнее и сильнее. – Ты убил Дикона! – выкрикнула она. – Ты убил Дикона!

Она уже не могла остановиться и повторяла эти слова снова и снова, прижимая руку в крови к его лицу, хотя Селлерби уже скулил и пытался отпрянуть, но подоконник преграждал ему путь к спасению. И уже теряя сознание, он перевалился через подоконник и рухнул вниз. Джорджия едва не выпала из окна вместе с ним, но в последний миг успела уцепиться за оконную раму. Сухой стук тела, упавшего на землю, показался оглушительным.

Сильные руки обхватили ее и оттащили прочь от раскрытого окна.

– Что происходит? Что ты делаешь? Откуда кровь?

– Селлерби, – с трудом выдохнула она, – я думаю, что убила его.

И все вокруг померкло.


Дрессер подхватил ее на руки в тот самый момент, когда в спальню вбежали перепуганные Торримонды и выпалили одновременно:

– Что стряслось?

– Джорджия!

Дрессер осторожно опустил Джорджию на постель.

– Позаботьтесь о ней. Посмотрите, насколько серьезно она ранена. – Подбежав к окну, он посмотрел вниз. – Боже праведный!

Торримонд тоже выглянул в окно.

– Селлерби? – И бросил через плечо вбежавшему слуге: – Кто-то выпал из окна. Пойди проверь, жив ли он.

Дрессер вернулся к постели.

– Она очень плоха?

– Она вовсе не ранена, – успокоила его леди Торримонд. – У нее порез на руке, и только. Поглядите, она уже приходит в себя. Джорджия, дорогая, все хорошо.

Дрессер присел на постель и обнял возлюбленную.

– Любимая, ты в полной безопасности.

Глаза Джорджии вновь наполнились ужасом.

– Я его убила! Но я вовсе не собиралась его убивать!

– Тихо, тихо…

Дрессер прижал ее к груди, но губы Джорджии прошептали:

– Теперь меня вздернут на виселицу за убийство? Похоже, разразится настоящий скандал, не чета прежним… Графиню повесят за убийство графа…

– Перестань, ничего такого, разумеется, не произойдет. – Дрессер беспомощно взглянул на леди Торримонд, но той ничего не надо было подсказывать.

– Горячего сладкого чая и бренди, – бросила она через плечо служанке, – да побыстрее!

Вернулся слуга и доложил:

– Он мертв, милорд. Но я понятия не имею, кто это такой.

– Я разберусь с этим сам, – сказал Торримонд и вышел.

Джорджия выскользнула из объятий Дрессера.

– Где мой халат?

Он помог ей отыскать его и надеть.

– Он… на самом деле умер? – спросила Джорджия.

– Да.

Дрессер уже готов был успокаивать ее, утешать, однако Джорджия глухо уронила:

– Я очень, очень рада.

– Тебе следовало бы явиться на маскарад в костюме Жанны д‘Арк, – улыбнулся Дрессер.

– Нет. У нее печальная судьба. К слову, о костюмах… Селлерби превзошел самого себя, мастерски нарядившись слугой: на улице я нипочем не узнала бы его. Сейчас, сверху, он выглядит как сломанная кукла.

– Не думай об этом, любимая.

– Он сказал, что, если я позову на помощь, он убьет меня, и так бы и сделал. А кровь его не испугала…

Дрессер вновь прижал ее к груди.

– Ты пыталась напугать его видом собственной крови?

Она кивнула.

– Но ничего не вышло, он не лишился чувств. Тогда я решила, что, может быть, запах…

– Лучше не пытайся сейчас ничего объяснять, дорогая.

– Нет, мне надо именно сейчас объяснить, как случилось, что он упал. Я поняла, что кровь имеет запах, и ткнула окровавленной рукой прямо ему в нос. Ему некуда было деться… он отшатнулся и выпал из окна. Ведь именно так он вышвырнул в окно Ванса, так что поделом ему!

– Ты права, милая.

Но Джорджия вновь вырвалась из его рук и подбежала к окну.

– Пожалуйста, пусть кто-нибудь принесет портрет Дикона! Он должен быть где-то внизу, рядом с…

Дрессер подхватил ее на руки и отнес в свою комнату. Тут как раз подоспела леди Торримонд с чашкой сладкого крепкого чая с изрядной порцией бренди. Дрессер усадил Джорджию к себе на колени и стал бережно поить чаем.

– Моя храбрая малышка… Я думал, что невозможно любить тебя сильнее.

– Ты ведь не осуждаешь меня за то, что я убила эту гадину?

– Я увенчал бы тебя за это золотым лавровым венком. Сожалею лишь об одном: что он перепугал тебя.

– Простите, что я так глупо себя веду, – жалобно сказала Джорджия, обведя взглядом всех в комнате.

– Ты вовсе не глупая, – сказала Лиззи, – ты настоящая героиня. Ума не приложу, что бы я делала, окажись на твоем месте.

– Все-таки он пробрался сюда. – Джорджия села на постели. – Я виновна в том, что в дом проникло зло. Где бы я ни оказалась, со мной всегда приходит беда.

– Был лишь единственный человек, который принес зло в твою жизнь, – спокойно произнес Дрессер, – и ты победила его. И больше он никому не причинит зла. Глотни еще чаю, милая.

Джорджия послушно отхлебнула из чашки, потом вздохнула:

– Теперь неминуемо разразится новый скандал. Ведь он выпал из моего окна!

– В наших силах представить происшедшее в наименее губительном для тебя свете. Сейчас не стоит об этом думать. И еще. Сегодня ты спишь здесь, – прибавил Дрессер, многозначительно взглянув на леди Торримонд. – Со мной.

Джорджия слабо улыбнулась:

– Спасибо. Я не хочу сегодня оставаться одна.


Проснувшись, Джорджия поняла, что в постели она не одна, но как же это было приятно!

Спустя мгновение она открыла глаза и, приподнявшись на локте, посмотрела на лежащего рядом мужчину. Лицо его со шрамом на щеке во сне казалось безмятежно-спокойным. Она узнала его, прежде чем открыла глаза, инстинктивно.

Тут на нее нахлынули ужасные воспоминания прошедшей ночи, но она не дрогнула: ведь он рядом! Ее верный защитник, ее якорь.

Джорджия улыбнулась. Наверное, не стоило улыбаться, думая о смерти, пусть даже о смерти отъявленного злодея, но она не сумела сдержаться. Лорд Селлерби мертв, и теперь ей не нужно бояться, что он причинит зло кому-то, кого она любит.

Она протянула руку, чтобы дотронуться до щеки Дрессера, но рука замерла в каком-нибудь дюйме от его лица. Наверное, это дурно – будить мирно спящего, и все же рука ее легла на его теплое плечо под ночной сорочкой.

Веки его затрепетали, и он пробудился с улыбкой, но тотчас внимательно стал вглядываться в ее лицо.

– Со мной все в порядке, – заверила его Джорджия. – Я ничуть не расстроена.

Улыбка Дрессера стала еще шире, он завладел рукой Джорджии и принялся целовать вначале пальцы, затем продвигаясь все выше, по рукаву сорочки, и наконец она ощутила его губы на обнаженной шее. Она сладко потянулась, охваченная блаженной истомой, а губы Дрессера уже отыскали нежное ушко, от чего по всему телу Джорджии тотчас побежали мурашки.

– Мы не можем позволить себе большего здесь, – шепнул он ей в самое ухо, – моя прекрасная леди.

– Ты уверен?

– Смею надеяться, у нас с тобой впереди тысячи рассветов и не меньше сладостных ночей.

– И ночами мы с тобой будем всласть предаваться наслаждениям.

– Для наслаждений годится любое время дня. Однако сегодняшнее утро не самое лучшее время для того, чтобы впервые познать друг друга. Так пусть оно станет утром нашей новой жизни!