Он стиснул челюсти, и в голове у него пронеслись все моменты их близости.
— Да, я действительно имел честь быть представленным леди, — произнес он. Николь бросила ему вызов, и теперь от нее можно было ждать чего угодно.
— Где же вы познакомились? — поинтересовался граф.
Николь улыбнулась:
— Пусть его светлость ответит на этот вопрос.
Гнев вспыхнул в глазах герцога, и он повернулся к хозяину дома.
— Если память мне не изменяет, на маскараде у Аддерли.
— Ах да. Я слышала, там устроили вечер в вашу честь, — сказала Джейн, переводя удивленный взгляд с герцога на дочь.
С губ Николь не сходила насмешливая полуулыбка.
— А потом мы продолжили наше знакомство в Чапмен-Холле, не так ли? — Она многозначительно посмотрела на герцога.
Он ответил ей гневным взглядом, поскольку хорошо помнил, как швырнул ее на траву. В комнате воцарилось молчание.
— Это было очень любезно с вашей стороны и так по-соседски, — проговорил герцог, обретя дар речи, — заехать ко мне и поздравить с приездом в эти края.
— И было весьма любезно со стороны его светлости пригласить меня проехаться с ним верхом. Он показал мне парк. Подумать только, — обратилась она к родителям и Чеду и снова посмотрела на герцога.
— Обмен любезностями, — чопорно ответил он. Как бы ему хотелось положить ее к себе на колени и отшлепать по заднице, словно нашкодившего ребенка.
— Мы не могли оторваться от того славного ручейка, который проходит по нашей земле. Ведь мы теперь соседи, и для нас не существует границ.
С трудом скрывая ярость, он мысленно проклинал Николь. Атмосфера накалялась. Родные встревожились, пытаясь понять скрытый смысл ее слов.
Пришло время играть по ее правилам и преподнести ей урок.
— Насколько я помню, вы там чуть было не понесли серьезный урон, — сказал он с невозмутимым видом.
На лице Николь вспыхнул румянец, улыбка исчезла. Она испуганно смотрела на него.
— Когда ваша лошадь понесла, — добавил он.
Николь с облегчением вздохнула.
— Я вам так обязана, — с трудом проговорила девушка.
— За ваше спасение? — Он вспомнил, что еще мгновение — и она лишилась бы девственности. — Порядочный человек просто не мог поступить иначе, обязан был приложить все усилия, чтобы вывести леди из затруднительного положения.
Положение и в самом деле было затруднительным. Он лежал на ней, сгорая от страсти, она отвечала на его ласки, охваченная желанием. Как ему тогда хотелось облегчить ее страдания!
— Нет слов, чтобы выразить вам мою благодарность!
— Вы уже выразили, — сказал он. — Разве не это было — причиной вашего второго визита?
Она стиснула челюсти.
— Разумеется.
Он коснулся своей щеки в том месте, где она ударила его хлыстом. Там остался едва различимый розовый след.
— Вам очень повезло, — сказал он, вспомнив, как ее бешенство разожгло в нем похоть.
— Очень повезло. — Она пристально посмотрела на него.
Чед нарушил молчание, которое последовало за их перепалкой:
— Николь хорошая наездница. Не представляю, почему вдруг ее лошадь понесла.
— Видите ли, — сказал герцог без улыбки, вспомнив ее мягкое тело под собой, — моя лошадь совершенно не обучена, у нее свои наклонности. Это моя вина. Лошадь вышла из-под контроля, и я наехал на леди Шелтон. Остановиться не было никакой возможности.
Николь издала сдавленный звук. Он прекрасно сознавал ее присутствие: она стояла рядом с ним — их разделяло всего несколько дюймов — в своем великолепном коралловом бальном платье. Теперь грудь ее вздымалась от ярости. Интересно, подумал он, сумеет ли она обуздать свой бешеный темперамент, или сейчас начнется извержение вулкана.
Но она сказала с милым видом — слишком милым:
— Мне очень повезло, это была настоящая удача — на меня наскочил герцог, я хотела сказать, лошадь герцога, не так ли? Не каждый день бывает такое везение.
— Вы хотите сказать, что, если бы я на вас не наскочил, ваша кобыла не испугалась бы и я не имел бы чести спасти вас? — Герцог с трудом сохранял самообладание.
Графиня и граф обменялись взглядами. И оба были встревожены этой перепалкой.
— Не пора ли поужинать? — предложила графиня. Она поднялась и оперлась о руку герцога, бросив взгляд на Николь. — Ты мне не рассказала, что вы познакомились, милая.
— Да как-то не пришлось к слову, — произнесла Николь. — События иногда происходят сами собой.
Обедали в маленькой столовой, предназначенной для семейных и дружеских трапез. Как почетного гостя герцога посадили справа от графа. Графиня сидела на противоположном конце стола. Чед — справа от нее. Николь — напротив герцога слева от отца. Герцог усадил графиню и к своему месту вернулся как раз в тот момент, когда Николь садилась на стул, наклонившись так, что ее груди едва не вывалились из декольте.
Герцог нисколько не сомневался, что сделала она это намеренно, и решил не смотреть на нее. Но не смог.
Николь не сводила с него глаз, и их взгляды скрестились. Николь первая отвела глаза.
— Что вы собираетесь делать с Чапмен-Холлом? — спросил граф, когда подали первое блюдо — холодную вареную лососину под изысканным лимонным соусом.
— Еще не решил, возможно, продам его.
— Вложить в имение столько труда, а потом продать его? — с вызовом спросила Николь.
И снова их взгляды скрестились.
— Чем больше вложено труда, тем выше награда. — Эти слова могли относиться к чему угодно, но в данном случае он имел в виду ее.
Николь улыбнулась:
— А бывает, что труда затрачено много, а награды никакой.
Герцогу очень хотелось довести эту игру до конца, вот бы ему увести ее туда, где она была бы в полной его власти и не могла бы сопротивляться.
— Такое случается довольно редко. — И он повернулся к ее матери, не желая продолжать перепалку, опасаясь, как бы их тайна не была раскрыта. — Лососина великолепна, леди Джейн.
Джейн не удержалась и метнула быстрый взгляд на них обоих.
— Приятно слышать, — проговорила она, бросив взгляд на мужа.
Поняв ее, граф завел разговор на более безобидную тему: о состоянии рынка. Хотя в обществе обычно не говорят об экономике, граф, будучи главой дома, мог заговорить на любую тему. Однако женщины слушали с интересом. Герцог поддерживал разговор, но мысли его были заняты Николь, которая то и дело бросала на него взгляды из-под опущенных ресниц.
После обеда все собрались в гостиной, где стояли напитки. Граф спросил герцога, не возражает ли тот против присутствия дам. Во время ужина герцогу приходилось терпеть заигрывания Николь, и сейчас он предпочел бы спокойно выкурить сигару в обществе графа и Чеда. Но, будучи джентльменом, он не мог отказаться.
Однако Николь, бросив на герцога взгляд, вскоре откланялась. Он посмотрел ей вслед. Не подала ли она ему некий сигнал? Взгляд, который она послала ему, был ледяной, самодовольный и в то же время нерешительный. Не настала ли его очередь сравнять счет?
Через несколько минут он извинился и вышел. Хозяин решил, что по нужде. Взбудораженный, герцог шел по коридору. Он знал, что Николь где-то рядом, и, проходя мимо библиотеки, заглянул туда.
Николь лежала на диване с книгой в руках. Поза — нарочитая или естественная — была классической позой Венеры. Пышные, выгнутые бедра, роскошные груди. Увидев его, она широко раскрыла глаза.
Он вошел в библиотеку и закрыл за собой дверь.
Николь в изумлении уронила книгу.
— Что вы делаете! Сюда нельзя!
— Нельзя? — Он направился к ней.
Она села. Он смотрел, как вздымается и опадает ее грудь, и наслаждался этим зрелищем.
— Вы играли, — сказал он почти ласково, — а теперь придется платить.
Услышав это, она вскочила. Он бросился к ней и привлек ее к себе. Она вскрикнула.
— Вы хорошо провели сегодня время, Николь?
— А вы? — с вызовом бросила она.
— Нет, — сказал он. — Но сейчас собираюсь это сделать.
Она попыталась вывернуться, но он крепко держал ее, смутно сознавая, какое неуважение оказывает хозяину дома и каковы могут быть последствия. Он прижал Николь к себе и поцеловал.
Она яростно сопротивлялась, но он не обращал на это внимания. Он держал ее за руки мертвой хваткой и мял ее губы. Она втянула воздух, и, воспользовавшись этим, он просунул язык ей в рот. Он настойчиво, безжалостно наносил удары языком, и она задыхалась. А потом затихла в его объятиях.