Бренда Джойс - Скандальная любовь

Изабель подняла брови и поняла, что все будет хорошо. Николь Шелтон Брэкстон-Лоуэлл потихоньку прибирает ее сына к рукам. Пора уже, чтобы кто-то смягчил его. Вудворд открыл дверь в музыкальную комнату, Изабель вошла и остановилась как вкопанная.

Она увидела Хейдриана. Ее Хейдриана. Он завтракал с ее сыном. Они вели разговор и выглядели так, будто жили бок о бок всю жизнь. Все поплыло у Изабель перед глазами. Она была близка к обмороку.

— Мама! — воскликнул Хейдриан.

Вдовствующая герцогиня взяла себя в руки, но не могла оторвать глаз от Стоуна.

Он тоже не сводил с нее глаз.

Герцог поднялся.

— У меня неотложное дело, — сказал он и вышел, закрыв за собой дверь.

— Это что, злая шутка? — спросил Стоун.

Изабель, словно не слыша, не сводила с него взгляда. Стоун постарел, в волосах появилась седина, на лице морщины, но он по-прежнему был высок, мускулист и мужествен. Был самым красивым мужчиной из всех, кого Изабель доводилось видеть.

Стоун оттолкнул свой стул.

— Я вовсе не собирался встречаться с вами, — сказал он. — Но наш сын, видимо, решил иначе.

Изабель вздрогнула. Она поняла, что ее бывший возлюбленный ее ненавидит. Хуже того — презирает. Недаром говорят, что от любви до ненависти один шаг.

Изабель гордо вскинула голову, но, когда заговорила, голос у нее слегка дрожал.

— Да, видимо, наш сын решил иначе.

Изабель села к столу, налила себе и Стоуну чай, чувствуя на себе его пылающий взгляд. Она впервые почувствовала, что ей уже за пятьдесят. И Стоун наверняка видит в ней просто старую женщину. Хотя сама она испытывала к нему те же чувства, что и тридцать лет назад.

Он схватил Изабель за запястье и привлек к себе.

— Господи! — закричал он. — После всего, что вы натворили, у вас хватает смелости как ни в чем не бывало наливать мне чай?!

Глаза ее наполнились слезами.

— Отпустите меня.

Он отпустил.

— Вы никогда не были грубы.

— Это вы вынудили меня.

— Френсис тоже так говорил, обвиняя меня во всех своих недостатках.

— Мне очень жаль.

— Мне тоже, — мягко произнесла Изабель.

Он вскинул голову. Глаза его сверкали.

— Поздновато теперь сожалеть!

Стоун обошел вокруг стола и остановился перед ней, дрожа от ярости.

— О чем же вы сожалеете, Изабель?

Глаза ее были полны слез.

— Обо всем.

— Обо всем? — переспросил он с сарказмом. — О том, что лгали, что предали, что были всего-навсего себялюбивой сукой?

Она отшатнулась.

— Боже мой!

Он схватил ее. В его руках была необыкновенная сила, но он не сделал ей больно. Только встряхнул ее.

— Я любил женщину, которая существовала лишь в моем воображении! Я любил ложь! Любил красивую ложь!

Она всхлипнула.

— За что вы меня ненавидите?

— Вы еще смеете спрашивать, за что я вас ненавижу? Вы отняли у меня сына!

— Я поступила так потому, что боялась. Очень боялась!

— Боялись? Кого? Френсиса?

— Нет! То есть да, Френсиса я тоже боялась. Он ненавидел меня за то, что я хорошо управляла нашими поместьями, а потом возненавидел Хейдриана за то, что тот не его сын, за то, что мальчик напоминал ему о его импотенции. Ему достаточно было малейшего предлога, чтобы причинить мне боль. Но Хейдриан был похож на вас, даже в детстве. Он был смел. Пытался защитить меня! — Изабель зарыдала.

— Я бы защитил вас, черт побери! Защитил обоих! Я бы увез вас отсюда!

— Именно этого я и боялась. Я знала, что вы приедете, если я сообщу вам об Хейдриане, и предъявите на него права. Я также знала, что нехорошо скрывать от вас правду. Но поймите же вы наконец, как тяжело мне было оставить вас и вернуться в Клейборо. Когда я узнала, что ношу под сердцем вашего ребенка, у меня появились силы жить и бороться.

Стоун провел дрожащей рукой по волосам, пристально глядя на Изабель.

— Иисусе. Какая глупость! Пожертвовать собой ради титула!

— Если бы я забрала Хейдриана и уехала к вам, я возненавидела бы не только себя, но и вас тоже, — прошептала Изабель.

— Жизнь никогда не бывает черной или белой, да? — печально спросил он. — Но я люблю вас такой, какая вы есть, Изабель.

— Значит, вы простили меня? — прошептала она.

— Не знаю.

— А сына вы тоже принесли в жертву вашей проклятой аристократичности?

— Нет! — вскричала она. — Френсис никогда его не любил. Он пару раз ударил его, но я заставила негодяя прекратить это с помощью шантажа, так же как заставила признать Хейдриана своим сыном. Я пригрозила, что расскажу в обществе всю правду о нем — о его пьянстве, о том, что он содомит, что жене пришлось спасать его до долгов. Вы видели Хейдриана. Он вырос прекрасным человеком. Вы можете им гордиться. Он так похож на вас.

— Но он много вытерпел, пока рос.

— Да, много. Вы дали бы ему любовь. Но если бы я разрушила свой брак, Хейдриан не стал бы от этого счастливее.

Стоун больше не сердился на Изабель.

Она подняла голову и посмотрела на него.

У Стоуна перехватило дыхание. С годами Изабель, казалось, стала еще красивее. И его охватило желание. Ничего подобного он не испытывал все эти тридцать лет.

Их взгляды встретились. В ее глазах была страсть.

— Вы все так же красивы, Изабель, — произнес он.

— Я стара.

— Это незаметно.

— Не делайте этого.

Он подошел к ней.

— Чего именно?

Изабель попыталась оттолкнуть его руки, но он привлек ее к себе.

— Не делайте этого, — повторила Изабель.

— Почему же? Мы по-прежнему вызываем друг у друга желание.

Глаза ее наполнились слезами.

— Но я люблю вас, — прошептала Изабель.

Стоун коснулся ее губ. И ему показалось, что вернулось прошлое. Что ему не шестьдесят, а тридцать, а женщине, которую он держит в объятиях, — двадцать. И что стоят они на палубе клипера «Морской дракон» или на берегу океана. Время перестало существовать. Существовали только Изабель и необъятность его любви к ней, любви, которая никогда не умирала.

Стоун почувствовал, что она плачет.

— Не плачьте, — прошептал он. — Не плачьте, Изабель.

Она еще сильнее заплакала.

— Я люблю вас, Хейдриан. Но ведь вы ненавидите меня.

— Как я могу вас ненавидеть? — воскликнул Стоун. — Я вас всю жизнь любил. — И, вспомнив слова сына, добавил: — Даже американец может быть преданным.

Она рассмеялась сквозь слезы.

— Вы говорите серьезно? Вы прощаете меня?

— Говорят, что любовь лечит.

Она весело рассмеялась.

— Вы хотели сказать «время лечит»?

— Смотря кого, — возразил Стоун. — Нас лечит любовь.

«А вдруг она снова бросит меня?» — подумал Стоун и решительно заявил:

— На этот раз ты выйдешь за меня замуж, Изабель.

— Да! — крикнула она. — Да, да, да! — И обвила его шею руками.

Всего мгновение понадобилось Николь, чтобы понять, где она находится. Она приподнялась на локте, устремив взгляд на столбик с пологом и тяжелыми драпировками. И вдруг все вспомнила.

Вчера Хейдриан выволок ее из Кобли-Хауса и в карете овладел ею. Она не сопротивлялась, потому что любит его. Теперь она поняла, что ее любовь никогда не умрет.

Кажется, она призналась ему в любви. Но лучше бы это оказалось сном.

Господи, что же ей теперь делать?

Перед глазами стоял образ Холленд Дюбуа, любовницы Хейдриана.

Николь поднялась с кровати и накинула халат. Умылась и привела себя в порядок. Ее мысли вновь вернулись к Холленд. Но боли она не ощутила.

Она должна увидеть мужа. Прямо сейчас. Может, ей просто показалось, что в его глазах она вчера увидела нежность? Сейчас это самое главное, а на остальное наплевать.

Николь понимала, что не следует выходить из своих комнат в дезабилье, но не могла остановиться. Она вошла в гостиную и вдруг увидела коробку в подарочной обертке, прислоненную к стене.

Николь поняла, что это для нее. И конечно же, от Хейдриана. Сгорая от нетерпения, Николь тут же открыла ее и обнаружила там несколько пар бриджей для верховой езды.

Николь была тронута до слез.