— Понятно. — Он мог говорить только отрывистыми фразами. — Теперь мне понятно ваше предложение.
Серые глаза графа потемнели и стали пугающе колючими. Этот взгляд мог смутить кого угодно.
— Мне очень хочется дать тебе по физиономии, Хэдриан.
Герцог промолчал.
— Но я не дурак, пусть даже дочь моя позволила, чтобы ею воспользовались, как последней… Несмотря на неприятную сторону этого дела, мы оба знаем, что брак — это самое лучшее, что можно теперь придумать.
Хэдриан кивнул с облегчением — самое худшее позади.
— Завтра утром, если вам это удобно, я пришлю к вам своих юристов для составления брачного контракта.
— Вы не хотите обговорить подробности сейчас?
— Если за вашей дочерью не будет ни гроша, я все равно женюсь на ней, — сказал Хэдриан резко.
— Конечно, — согласился Шелтон, — честь прежде всего, но, может быть, вам следовало вспомнить о девизе вашей семьи до того, как вы обесчестили мою дочь?
— Не надо, — сказал Хэдриан, изменившись в лице. — Мне остается только извиниться. Мне глубоко противно то, что я сделал, и всю вину за случившееся я беру на себя.
Шелтон с интересом посмотрел на герцога:
— Лучше всего эти извинения передать Николь.
— Она отказалась принять их. Возможно, вам известно, что ее не привлекает идея нашего бракосочетания.
— Почему?
— Не знаю.
— Не беспокойтесь по поводу Николь, — сказал Шелтон твердо. — Хоть мне и не совсем по душе принуждение в этом деле, — вы, конечно, знаете, что случилось, когда я хотел насильно выдать ее за Перси Хемпстеда, — но на сей раз она пойдет под венец.
— Я полагал, что именно такие чувства вызовет у вас данная ситуация.
— Вы решили, когда состоится свадебная церемония?
— Да. Я уже начал дело о предоставлении мне особого права на скорейшее оформление брака. У вас нет возражений против воскресенья, через две недели?
— Но такая поспешность может вызвать пересуды. Люди начнут гадать, почему вы так внезапно решили жениться.
— Я возьму все пересуды на себя. Скандала не будет. Я всем дам понять, что без ума от Николь, что я очень влюблен, просто не могу дождаться, когда мы поженимся. Меня будут осуждать из-за Элизабет, но не из-за Николь.
Хэдриан не мог прочитать по лицу графа, о чем он думает.
— Хорошо. Благодарю вас за желание избавить ее от дальнейших унижений.
Хэдриан сжал зубы. Он решил не оставлять без ответа эту колкость графа.
— Извините, если я обидел вашу дочь, Николас, — сказал он грустно. — Если это вам принесет утешение, то я могу вам сообщить, что, когда мы только познакомились и Николь не знала о моей помолвке, она хотела стать моей женой. Со временем все уладится само по себе, я в этом уверен.
— Вопрос в общем-то в том, что вы будете испытывать друг к другу.
Хэдриан задумался на какое-то время, а потом ответил со всей уверенностью:
— Я буду относиться к Николь как к своей жене.
Шелтон смотрел на него испытующе. Хэдриан почувствовал, что граф воспринимает его заявление как убаюкивающую концовку сказки.
Вдруг граф улыбнулся и сказал, смягчившись:
— Я думаю, вы правы в том, что очень скоро все переменится к лучшему.
— Ты еще не готова? — спросила Регина.
Николь сидела на кровати в нижнем белье. Она смотрела на сестру, которая великолепно выглядела в платье из желтого шифона, и вздохнула:
— Жаль, что я пообещала пойти.
— Николь! Ты же сказала, что не придешь только в том случае, если заболеешь. Дядюшка Джон очень расстроится, если тебя не будет.
Джон Линдли вовсе не был им дядюшкой. Она знала его с младенческих лет и очень любила. Не было случая, чтобы дядюшка Джон приехал в Драгмор без подарков для нее, сестры и братьев. Конечно, не следовало огорчать старика, но Николь еще не пришла в себя после последнего разговора с герцогом и его «благородного предложения». Пожалуй, ей теперь вообще будет трудно обрести душевное равновесие. Да и возможно ли это?
Она страдала, мечтая выйти за него замуж, но будет неизмеримо больнее, если она станет не любимой мужем герцогиней Клейборо. Шурша юбками, подошла Регина:
— Что случилось, Николь? Пока мы в Лондоне, я еще ни разу не видела тебя в таком подавленном состоянии.
Янтарные глаза Регины выражали озабоченность. Она села рядом с сестрой и тихо спросила:
— Это из-за него, да?
Николь кивнула. Регина взяла ее за руку.
— Ты нравишься ему, Николь, и это бросается в глаза! Вот увидишь, как только он снимет траур по Элизабет… Я уверена, он будет ухаживать за тобой. А ты должна поощрить его. Я тебе подскажу как.
Николь чуть не расплакалась.
— Он уже сделал мне предложение.
Регина раскрыла от удивления рот:
— Что? Боже, поразительно!
Николь покачала головой:
— Я отказала ему.
— Что?
— Отказала ему.
— Ты в своем уме?
Николь взяла Регину за руку:
— Он не любит меня. Он любил Элизабет. Он сделал мне предложение, потому что… целовал меня не так, как надо, интимно.
Ей стало стыдно. Сказать всю правду она не осмелилась. Регина, ничего не понимая, не спускала с сестры глаз.
— Что ты имеешь в виду, когда говоришь «интимно»?
— Разве лорд Хартенс не целовал тебя?
— Конечно, целовал.
По тому, как Регина произнесла это, Николь поняла, что сестра понятия не имеет о существовании интимных, бесстыдных поцелуев с открытым ртом, с соприкосновением языков.
— Что он сделал, Николь? Что значит «целовал интимно»? Поцелуй всегда интимен.
— Есть разные поцелуи, — сказала Николь.
Регина была озадачена, ее разбирало любопытство.
— Ты не хочешь мне рассказать?
— Хорошо! — Николь почти крикнула, обливаясь слезами. — Он целовал меня так сильно, что губы у меня вспухли! Он целовал долгим-предолгим поцелуем. Наши языки касались, а он в это время трогал меня за места, которых не следовало бы касаться! Это наконец удовлетворило твое любопытство?
От неожиданности Регина обомлела.
— Никогда не позволяй лорду Хартенсу или другому какому-нибудь мужчине таких вольностей, или ты окажешься в таком же положении, как я. — Николь горько рыдала.
— Ты должна выйти за него! — наконец произнесла Регина.
— Нет, не выйду, не могу. Он сам признался, что просит моей руки лишь из чувства долга, и больше ничего.
— Хорошо, пусть это не идеальный брак. Но он герцог Клейборо, ты должна согласиться.
— Не могу. Он обращается со мной отвратительно. Я люблю его, а он ко мне ничего не испытывает. Как ты не понимаешь! Я не смогу вынести его постоянные измены! Любя его, знать, что нелюбима и что он развлекается где-то с другими? Неужели ты не можешь это понять?
— Нет, — резко возразила Регина. — У всех мужчин есть любовницы, Николь. Но мы говорим о герцоге Клейборо. Ты будешь глупой, если не выйдешь за него. Особенно если любишь.
— Мне все равно, что он герцог. Мне важно, что он чувствует ко мне. И совсем не у всех мужчин есть любовницы. Возьми, например, отца или виконта Серль, у них нет любовниц.
— Они исключение, а ты ведешь себя удивительно глупо.
— Если ты выйдешь замуж за лорда Хартенса и узнаешь, что у него есть любовница, ты что же, будешь по-прежнему жизнерадостна?
Регина слегка покраснела:
— Меня это не удивит.
— Тогда ты его не любишь.
Николь вскочила с постели и нервно заходила по комнате.
— Я люблю, я безумно люблю его! — с жаром воскликнула Регина.
— Если бы ты его любила, то не согласилась бы на его увлечения другими женщинами.
— Наверно, я реалист, а ты, Николь, романтик.
Сестры уставились друг на друга: эти характеристики были абсурдными. Любой, хорошо знавший их, сказал бы, что все как раз наоборот, но в этот момент правота Регины казалась очевидной.
Стук в дверь избавил Николь от необходимости отвечать.
Джейн просунула голову в дверь:
— Николь, когда ты оденешься, зайди в библиотеку к нам с папой.
Николь стало не по себе.
— Зачем, мама?
— Папа хочет кое-что обсудить с тобой, — сказала Джейн серьезно.
Николь испугалась. Это, наверное, связано с Хэдрианом. Она почти не сомневалась в этом. Неужели они узнали о ее вчерашнем посещении герцога Клейборо?
— Что обсудить?
— Пожалуйста, зайди к нам в библиотеку.
Это была уже не просьба. Джейн улыбнулась и закрыла дверь.
Николь поняла, насколько она взвинчена, когда по ее телу пробежала дрожь в ответ на прикосновение Регины.