— Я надеюсь, вы не собираетесь прочесть мне лекцию по птицеводству? — осведомилась Эмма, качаясь с носка на пятку, как бывает свойственно юным девушкам, которые, хотя и стараются казаться спокойными, на самом деле страшно нервничают.
— Ваши ученицы просили меня объяснить, что означает слово «повеса».
— О! Я им уже объясняла, что…
— Вы и вправду сказали, что повеса — это мужчина, который старается перецеловать множество женщин?
— Ну, не совсем в таких выражениях, — вспыхнула Эмма.
— Но это же крайне далеко от действительности.
— В некоторых случаях, что бы я ни хотела объяснить, мне приходится руководствоваться правилами высшего света. Кроме того, разве вы меня не целовали? — в негодовании спросила она.
— Не отказываюсь — целовал, Эмма. Но неужели вы подумали, что мне не хотелось большего?
Он приблизился к ней, но она, вытянув руку, уперлась ему в грудь:
— Прекратите.
— Почему? Я уже целовал вас. По-вашему, это все, что меня интер…
— Перестаньте дурачиться.
— А вы не запутывайте своих девочек. Наверняка можно все объяснить иначе.
Рука Эммы все еще касалась его груди, более того, ее изящные пальчики начали крутить верхнюю пуговицу его жилета, и ему только усилием воли удалось держать себя в руках. Боже, еще немного, и он не сумеет совладать с собой!
— А вообще-то какое вам до этого дело? — Эмма старательно избегала его взгляда.
— Как вы решаетесь давать какие-либо сведения по теме, о которой сами ничего не знаете?
— Я знаю вас.
— Сомневаюсь. — Он взял ее за подбородок и медленно, чтобы не напугать ее, стал наклоняться все ниже, пока его губы не коснулись ее рта. Эмма глубоко вздохнула и, встав на цыпочки, ответила ему. Вот, оказывается, в чем была его ошибка, подумал Грей, наслаждаясь поцелуем. Он слишком торопился, пытаясь направлять и контролировать их сближение. А Эмма — таков уж был ее характер — сначала упиралась, а потом применила против него свое самое верное оружие — свой ум.
Поэтому сейчас, хотя он дрожал от напряжения, он не стал настаивать, а позволил ей прервать поцелуй. Несколько секунд она смотрела на него затуманенным взором, потом мягко отняла руку.
— Я был бы вам признателен, если бы вы разрешили мне объяснить вашим ученицам, кто такой повеса, и ответить на все вопросы, которые у них могут возникнуть в ходе моего объяснения.
— Я не могу этого разрешить. Кроме того, эта проблема не имеет никакого отношения к нашему пари.
— Эмма, если они войдут в жизнь с такими же наивными представлениями о мужчинах, как у вас, какая разница, будут ли они при этом знать столицу Пруссии или уметь красиво танцевать.
— Я не так наивна в оценке мужчин, как вы думаете. — Она гордо выпрямилась. Грею стоило огромного труда не смотреть на ее восхитительную грудь.
— Но…
— Однако я не могу лишать своих учениц тех знаний, которые помогут их успеху в обществе.
Это замечание одновременно удивило и заинтриговало Грея.
— Вот и хорошо.
— Подобные вопросы вы будете обсуждать с ними только в моем присутствии. Если же я попрошу прекратить дискуссию, вы немедленно это сделаете. Вы согласны на такие условия?
— Разумеется. У меня нет никакого желания волновать мисс Перчейз столь пикантными подробностями.
— Я все же до сих пор не поняла: зачем вы так стараетесь?
Она имела полное право подозревать его в недобром умысле, тем более что у него самого не было ответа на этот вопрос.
— Хочу выиграть пари.
— У вас все еще нет никаких шансов. Впрочем, — выражение лица Эммы стало задумчивым, — сейчас вы впервые сделали шаг в правильном направлении.
Герцог Уиклифф привез с собой все для ленча и троих слуг, которые должны были подавать еду. Хотя трапеза и выглядела немного необычно — все сидели на одеялах, расстеленных на траве, а лакеи в ливреях обносили присутствующих жареными цыплятами и сандвичами с огурцом, — девочки были в восторге. Эмме тоже очень понравилось, но она ни за что не призналась бы в этом герцогу.
Грей сидел, окруженный воспитанницами, и жевал сандвич. Эмме показалось, что сегодня он не такой, как обычно. Вчерашний поцелуй тоже был другим — она не почувствовала себя потрясенной, как в первый раз. Этот поцелуй был поистине божественным. Бессонные ночи ей теперь обеспечены.
— Значит, вы хотите расширить курятник? — Тристан сидел рядом с ней, скрестив по-турецки ноги.
— После войны цены на говядину здорово подскочили. Дворяне, возможно, все еще могут ее себе позволить, но я полагаю, что остальное население Лондона перешло на рыбу, курятину и свинину. Из Хаверли можно было бы поставлять на рынок кур…
— Пожалуй, это увеличит доходы поместья, — кивнул Тристан.
— Я знаю, что этого недостаточно, чтобы выиграть пари. — Эмма положила на стопку бумаги со своими записями персик, чтобы листки не унесло ветром. — Но ведь надо учитывать даже самую малость.
Грей молча посмотрел на нее и вернулся к разговору с Джулией и Генриеттой. Эмма вздохнула.
— Не грустите. — Тристан сорвал маргаритку и протянул ее Эмме. — Еще немного, и мы уедем из Гемпшира.
— О! Дело не в этом, — улыбнулась Эмма. — Мне нравятся такие пикники, как сегодня.
По правде говоря, мысль об отъезде Уиклиффа ее совсем не радовала. Жизнь, конечно, сильно упростится, но станет ли она счастливее?
— Мисс Эмма, прошел уже почти час. Мы можем продолжить урок?
Она объясняла старшим девочкам, что такое повеса, перечисляя многочисленные ситуации, которых желательно избегать. Уиклифф, безусловно, прав в одном: у нее нет практического опыта, а тема была крайне важной — особенно для Джейн и Мэри. Их дебют в обществе состоится очень скоро, а встречи с великосветскими ловеласами, как правило, небезопасны.
— Да, конечно.
— А мы обратно к нашим курам? — Тристан, поднявшись, подал Эмме руку.
Она позволила ему помочь ей встать.
— Нет, мне необходимо присутствовать на этом уроке.
— Я думал, что вы сегодня собирались наблюдать за ними издалека?
— Да, собиралась. Но эта тема требует моего особого внимания.
— И какие же слова мудрости обратит сегодня его светлость к своей пастве?
— Я буду объяснять им, кто такой повеса.
— Нет, правда?
— Правда. Хочешь поделиться с классом своим личным опытом?
Дэр взглянул на воспитанниц с комическим ужасом.
— Благодарю покорно, я лучше пойду прогуляюсь.
— Вы тоже повеса? — сощурив глаза от солнца, поинтересовалась Лиззи.
Виконт смущенно откашлялся:
— Извините меня, дамы, но Бламтон сказал, что пойдет сегодня ловить рыбу в утином пруду. Пожалуй, я к нему присоединюсь.
Тристан исчез за деревьями, а Лиззи обратилась к Уиклиффу:
— Так он повеса?
— Боюсь, не слишком образцовый.
Эмма все равно не допустит, чтобы он прочитал ее воспитанницам лекцию о похождениях распутников.
— Я считаю, что это очко в пользу лорда Дэра, — возразила она.
Слуги, убрав остатки ленча, отошли к каретам. Эмма расположилась напротив Уиклиффа, так чтобы видеть выражение его лица и в случае необходимости остановить урок, как они и договорились. А ему это давало возможность смотреть на Эмму в течение часа и совершенно точно определять, какое впечатление производит на нее его речь.
Эмма, глубоко вздохнув, приготовилась слушать. Что бы он ни говорил, это нисколько ее не смутит — пусть даже не надеется.
— Все готовы? — Девочки закивали, и Грейдон наклонился вперед, уперев локти в колени. — Отлично. Пожалуй, мы начнем с основного: вы знаете, в чем разница между мужчинами и женщинами?
— Ваша светлость! — вырвалось у мисс Перчейз. Она густо, до корней волос, покраснела.
— Да, мисс Перчейз? — с деланным удивлением спросил Уиклифф.
Эту дискуссию, похоже, вообще не следовало разрешать.
— Я не знала, что вы будете объяснять… такие вещи, — запинаясь, пробормотала латинистка.
— Что значит «такие вещи»? — спросила Лиззи.
— Достаточно сказать, ваша светлость, — вмешалась Эмма, — что мои ученицы знакомы с основами анатомии.
— А-а! — понимающе кивнула Элизабет. — Вы имеете в виду груди и мужские органы.
Уиклифф чуть не поперхнулся. Эмма взглядом запретила ему комментировать определение Лиззи. А Лиззи ждет откровенная — с глазу на глаз — беседа о недопустимости такого развязного разговора со старшими.