Луиза Аллен - Скандальное сватовство герцога

Уилл вернулся в зал. Фаэтона у него в Лондоне не было, верховые должны хорошенько отдохнуть после утомительного путешествия, но у него имелись друзья, которые с радостью одолжат ему лошадь. И составят компанию.

Что Уилл делает в Лондоне? Срочные дела? Она в это не верила. Герцог никогда не помчится в столицу сам, у него для этого достаточно слуг. Она так и сказала тете Каролине по дороге домой.

– Лучше бы он не вмешивался. Он же все испортит, да?

– Может, и нет. Если все увидят, что вы общаетесь с ним запросто, по-соседски, без намека на неловкость, то убедятся в вашей невиновности. «Мы же не отпетые провинциалы, – подумают они, – не будем судить их строго. Ничего шокирующего наверняка не случилось».

– Уилл приехал, чтобы присматривать за мной, – заупрямилась Верити.

– И это очень мило с его стороны, ты так не считаешь? – поддела ее тетя Каролина. – Уилл определенно тревожится за тебя.

– Вздор! Просто он привык всем и всеми командовать и не может оставить меня в покое. Надеюсь, он скоро уберется обратно.

«И чем быстрее, тем лучше».

– Герцог Айлшамский, миледи! – объявил дворецкий.

– Какой неожиданный сюрприз, ваша светлость! – поднялась ему навстречу тетя Каролина. – Я видела вас мельком вчера на приеме, но не имела чести поговорить. Верити тоже будет рада поболтать с соседом.

– Очень на это надеюсь. – Уилл уставился на нее своими голубыми глазищами, но она так и не поняла, что в них написано. На этот раз точно не порицание, решила она.

– Я зашел передать вам привет из дома. Ваш батюшка чувствует себя хорошо, мистер Хоскинс шлет вам поклон. Могу ли я быть вам сегодня чем-то полезен?

«Откуда такая любезность?»

– Спасибо, ваша светлость, но нет. Мы отправляемся за покупками, а скучнее дела для мужчин Господь еще не выдумал.

– Тогда, может быть, вы найдете время отобедать завтра у меня? Я остановился в Гросвенор-Хаус.

«Вот это уже больше на него похоже – любезное приглашение больше смахивает на приказ».

– Вы очень добры, но я не знаю, есть ли у нас какие-нибудь договоренности. – Верити повернулась к тетушке.

– Завтра мы абсолютно свободны и с радостью отобедаем с вами, герцог, – улыбнулась Каролина.

Верити нацепила на лицо сладкую улыбку и весь оставшийся визит просидела, молча разглядывая профиль Уилла.

– Не смею больше задерживать вас, милые дамы, – наконец-то произнес он, вставая. – С нетерпением жду завтрашнего вечера.

Герцог поклонился тете Каролине, взял Верити за руку и целомудренно – даже излишне целомудренно, обиделась девушка, – поцеловал ее в щечку.

Леди Фэрли позвонила в колокольчик, и дворецкий пришел проводить герцога к выходу.

– О, посмотри, дорогая, герцог обронил брелок от цепочки для часов.

Верити наклонилась и подняла золотой диск:

– Пойду посмотрю, может, он еще не ушел.

Ветеринг уже покинул холл. Верити открыла парадную дверь и увидела Уилла – он направлялся в сторону Беркли-сквер.

– Ваша светлость!

Герцог обернулся и тут же поторопился назад.

– Мисс Вингейт?

– Ваш брелок. – Она протянула ему безделушку на открытой ладони и шагнула назад в холл, давая ему пройти.

– Благодарю вас. Должно быть, застежка ослабла.

Он запахнул сюртук и достал цепочку.

– Давайте помогу, пристегивать эту вещицу вверх ногами очень неудобно, – без задней мысли предложила она, и, только коснувшись его груди, сообразила, что делает. Но было уже поздно, она уже вдохнула знакомый запах, ее бросило в жар, мышцы внизу живота напряглись от возбуждения. Она повертела застежку в пальцах.

– Сломана, – откашлялась Верити.

– Положите его в карман, к часам. – Пока она засовывала брелок в крохотный кармашек, Уилл привалился к двери и захлопнул ее своими широкими плечами. – Верити, зачем вы явились в Лондон?

– Что значит «зачем»? – Его вопрос явно привел ее в недоумение. – Чтобы встретиться с проблемой лицом к лицу. Дома все меня знают, они поймут, но тут не так. Пока они не увидят, что все это чушь, что я не какая-то там коварная соблазнительница, слухи не улягутся.

– А вы разве не соблазнительница, Верити? – Его глаза внезапно потемнели. – Как еще я должен это понимать?

– Что «это»?

– Для чего я здесь? Ваша тетушка знает, что делает. Я понятия не имею, усложняю я все или нет. Моими эмоциями правит мозг, так было всегда, так меня воспитали. Да, вы правы, наш союз был бы настоящей катастрофой, и все же я хочу этого.

– «Этого»? – повторила за ним Верити.

Каким-то чудесным образом она оказалась в его объятиях, и вот он уже целует ее. Жадно, со злостью, словно борется с самим собой. Его руки судорожно стиснули талию девушки, он прижал ее к себе, к своему восставшему естеству, и Верити поняла, что она тоже хочет этого.

Уилл взял в ладонь ее грудь и принялся водить большим пальцем по отвердевшему соску под тонкой тканью домашнего платья. Темнота под прикрытыми веками Верити взорвалась праздничным фейерверком, она словно попала в эпицентр торнадо. Голова Уилла дернулась, и она обнаружила, что ее нога поднята, колено на его бедре, юбки задрались. Его рука покоилась на ее подвязке, а ее рука прижималась к его чреслам…

Раздался громкий стук, Верити оторвалась от Уилла и тяжело опустилась на стул.

– Что… что это было? – Она поправила юбки и лиф.

Уилл огляделся, поднял с пола шляпу, перчатки и трость.

– Похоже, ваш дворецкий толкнул дверь. – Он дышал тяжело. – Это уже ни в какие ворота не лезет, полное безумие.

– Страсть, – уточнила Верити. Кто бы ни толкнул дверь, открывать снова он ее вроде бы не собирался. Пока. Верити не знала, куда смотреть – на Уилла или на дверь. – Мелисса говорит, это чисто животный инстинкт.

– Искренне надеюсь, что ей об этом ничего не известно. – Уилл все еще стоял с закрытыми глазами, привалившись спиной к двери.

– Теория, наверное, – прошептала Верити.

Уилл криво усмехнулся, выпрямился и поморщился.

Верити бросила взгляд ниже его пояса и тут же отвела глаза.

– Вам лучше уйти.

– Я должен принести свои извинения вашей тете.

– Господи, только не это! Это не важно, это ничего не значит. Нам просто нельзя оставаться наедине.

Она встала и пошла наверх – не побежала, не обернулась. Через несколько мгновений парадная дверь закрылась с легким щелчком.

Весь оставшийся день дамы потратили на модисток, выбор нарядов, аксессуаров и корсетов. Уже по дороге домой Верити случайно выглянула в окно кареты и увидела на улице двух молодых щеголей в высоких сияющих цилиндрах, обтягивающих панталонах бисквитного цвета и ботфортах с серебряными кисточками. Один из них, парень попроще, обронил перчатку, второй – высокий темноволосый красавец – ждал, помахивая тростью, когда приятель подберет ее. Он лениво проводил карету взглядом, и у Верити зашлось сердце.

Томас Харрингтон! Преподобный Томас Харрингтон, ныне викарий при церкви Святого Вольфрама, но однажды, в те времена, когда она была невинна и ужасно романтична, ее любовник.

Томас. Такой красивый, такой искренний, такой заботливый – и к ней, и к папаK. Очень скромный, но бесспорно умный и хорошо воспитанный, он был вторым сыном сельского баронета без связей в обществе и нужных кругах. Ему придется много трудиться, чтобы продвинуться по службе, говорил он. Но все это не для себя, сам-то он человек не амбициозный. Он хотел нести добро людям и найти приход, где своим личным примером самопожертвования сможет изменить мир к лучшему.

Непонятно, как ему это удалось, но мало-помалу Томас стал вхож в дом епископа, помогал папаK в его исследованиях, переписывал проповеди своим четким каллиграфическим почерком, выводил Верити на скромные и неожиданные общественные мероприятия. Он преданно заглядывал ей в глаза и неизменно восхищался ее красотой, чем вскружил голову бедной неопытной провинциалке.

Она сама не заметила, как привязалась к нему. Точнее, совсем потеряла голову. Куда подевалась вся ее рассудительность? – горько вопрошала она сама себя после всего случившегося. Но одним прекрасным вечером, когда в небе светила огромная луна, а соловьи изливали на землю свои задушевные трели, она позволила ему заняться с ней любовью в летнем домике. Он и прежде целовал ее в гостиной у тети Каролины – застенчиво, неуклюже, – но на этот раз все было иначе.

Верити не слишком понравилось. Все прошло в спешке, было больно, душно и, честно говоря, постыдно. Оглядываясь назад, Верити могла со всей уверенностью утверждать: поцелуи Уилла возбуждали ее гораздо больше, чем занятие любовью с Томасом. Но Томас так искренне извинялся, говорил, что от страсти утратил контроль над собой. И обещал жениться. Немедленно отправиться к отцу Верити и попросить ее руки.