— Доминик?

Дом вздрогнул от неожиданности, услышав голос матери. Он повернулся и стал напряженно вглядываться в темноту, силясь разглядеть Клариссу. Она стояла на пороге распахнутых стеклянных дверей и казалась удивительно красивым, почти эфирным созданием. Легкий ветерок шевелил складки ее юбки. Кутаясь в черную, вышитую тамбуром шаль, она сделала несколько шагов вперед. Пушистый кот, почти такого же цвета, как туман, терся об ее ноги.

— Мама, ты искала меня?

— Да. — Она замолчала в нерешительности. — У нас не было возможности поговорить раньше, при гостях.

Дом подошел к ней.

— Чем я могу тебе помочь, мама?

Кларисса отвела взгляд и посмотрела в сад, почти растворившийся в тумане.

— Я так тревожусь, Доминик.

Дому захотелось утешить ее; он стоял достаточно близко, чтобы обнять мать, но их взгляды внезапно встретились, и Дом не осмелился даже поднять рук.

— О чем же ты тревожишься, мама?

— Обо всем, — резко произнесла Кларисса. — И о тебе, и о себе.

Дом вздрогнул.

— У тебя нет причин волноваться за меня, а за себя и подавно.

— Ты уже знаешь об этой глупой дарственной Рутер-форда?

Почувствовав, что его вновь охватывает раздражение, Дом отвел взгляд.

Кларисса положила руку ему на плечо.

— Доминик, Уэверли Холл должен принадлежать тебе!

— Да, он должен принадлежать мне, но сейчас он принадлежит Анне.

— Твой дед зашел слишком далеко, он, должно быть, выжил из ума!

— Да, он зашел очень далеко, но он в здравом уме, мама. Он отлично знает, что делает.

— И Анна тоже, — добавила Кларисса с неожиданной горячностью. Дом поморщился.

— Что ты имеешь в виду?

У Клариссы был на удивление взбешенный вид.

— Все эти годы она не теряла времени зря. Дом. Сейчас она маркиза и держит все бразды правления весьма недурным имением в своих руках. Или ты полагаешь, что Рутерфорд сам до этого додумался?

— А почему нет? — Дом пристально посмотрел на мать, взвешивая каждое ее слово. — Мама, что ты стараешься мне доказать?

Кларисса покраснела от злости.

— Твоя жена — расчетливая потаскушка! Жаль, что именно мне приходится говорить тебе об этом, но она очень умна и хитра. Ты этого не знаешь, так как тебя здесь не было четыре года. Все это время она потратила на то, чтобы втереться в доверие к Рутерфорду и завоевать его сердце. Он обожает Анну! Земля, по которой она ступает, кажется ему священной! Он считает, что она всегда права! Он отдал ей то, что по праву рождения принадлежит тебе! Он во всем с ней заодно!

Дом спокойно смотрел на мать. Она, как и все родственники, считала, что Анна всего лишь удачливая дрянь. Если бы Доминик основывался только на фактах, он бы тоже так решил. Однако он знал Анну намного лучше. И, что важнее всего, хоть он и пытался забыть ту безумную ночь в саду, она навсегда запечатлелась в его памяти. Анна была невинна и боготворила его. А он поступил, как последний негодяй.

— Я не думаю, что Анна так бессердечна и так хитра, мама.

— Ну, разумеется! Однако у нее хватило хитрости выманить тебя в ту ночь на свидание прямо с помолвки Фелисити! — воскликнула Кларисса. — И посмотри, к чему это привело.

Дома покоробили ее слова.

— Я виноват в этом не меньше, чем она. А может, и больше. Я не должен был отвечать на ее записку. И, конечно, обязан был вести себя как джентльмен.

— Я не укоряю тебя за то, что ты вступил в связь с этой потаскухой. Ты мужчина, а мужчины со дня сотворения мира попадаются на крючок к расчетливым соблазнительницам.

Дом облизнул пересохшие губы.

— Мама, Анна — моя жена.

— А-а, ты стал ее защищать? После того как она женила тебя на себе, а теперь получила и этот дом, и поистине королевский доход?

— Рутерфорд сделал это по своей воле.

— Ты не знаешь Анну, — продолжала Кларисса на повышенных тонах. — Она здесь королева. Она управляет всем имением. Она прибрала к рукам Уэверли Холл задолго до того, как Рутерфорд объявил о дарственной. А теперь она получила то, чего не имеют большинство женщин, но это только начало, помяни мое слово.

Дом молчал.

— Ты знаешь, почему она уволила управляющего? — спросила Кларисса. — Только для того, чтобы без всяких помех владеть имением!

— Она уволила Джорджа Харвея? — удивился Дом. — Наверняка это сделал отец.

— Нет. Его уволила Анна, а твой отец не стал вникать, что к чему, и быстро с ней согласился.

— Вот это да! Значит, она действительно управляет имением. Это же сложнейшая задача, с которой справится не всякий мужчина.

— Похоже, ты начинаешь ею восхищаться!

— Возможно, — задумчиво проговорил Дом. — Мама, я не могу поверить, что Анна так хитра и жестока. В ту ночь она была невинна, и я один виноват в том, что соблазнил ее. Поэтому я обязан был жениться на ней, а в результате причинил ей только горе. Теперь она презирает меня… и поделом.

— Ты не прав! Ты не знаешь ее! Дом, ты не можешь сейчас уехать.

— Почему?

— Потому что всем нам станет только хуже. Если ты останешься, то сможешь распоряжаться в имении, даже несмотря на дарственную. Анна меня не любит. — Кларисса вытерла слезы. — Куда я поеду, если Анна решит, что больше не хочет меня видеть? Что мне тогда делать?

— Мама, Анна не станет требовать, чтобы ты уехала из этого дома. Да и я этого не позволю. — Доминик осторожно обнял ее и притянул к себе. Ее хрупкое тело дрожало, и он быстро отпустил мать. — Может, ты и сама решишь, что тебе лучше жить где-нибудь в другом месте. Я всегда буду рад видеть тебя в любом из наших поместий.

— Мой дом здесь. Я люблю Уэверли Холл. Я не хочу жить ни в каком другом доме.

— Тогда ты останешься здесь.

Кларисса со всхлипом вздохнула.

— Останься, Дом, пожалуйста! Хоть ненадолго. Пока все не образуется. Анне нужно напомнить, что ты ее муж. И потом… — Она на мгновение запнулась. — Если кто и должен уехать, так это она.

— Нет! — резко ответил он. — Здесь и ее дом тоже. По-моему, ты несправедлива к ней. Тебе никогда не приходило в голову, что у вас с ней много общего? Вы обе любите это имение. Ты моя мать, а она моя жена. Почему бы вам не подружиться? Я был бы тебе признателен, если бы ты познакомила Анну с местным дворянством и помогла ей завести здесь друзей.

— О чем ты говоришь?! — задохнулась от возмущения Кларисса.

— Я уеду завтра, как и собирался. Но мне в голову не приходило, как тяжело Анне жить почти в полной изоляции. Я хочу это исправить.

— Я… — Кларисса побледнела.

— Мама, ты же не откажешь мне в такой простой просьбе? — Его тон был обманчиво мягок. Дом привык, что ему подчинялись беспрекословно. Он отлично знал свою власть над женщинами.

Кларисса молча кивнула и повернулась, чтобы уйти, но Дом остановил ее.

— Мама, спасибо, что ты пришла поговорить со мной.

Их взгляды встретились.

— Я знаю, что была не очень хорошей матерью, Доминик. Я очень сожалею об этом.

— Ты была отличной матерью, — возразил он, внезапно обнаружив, что голос не слушается его. Он постарался улыбнуться, — Мне кажется, мы, наконец узнаем друг друга по-настоящему. — Улыбка исчезла с его лица. — Я не знал моего отца, и теперь уже никогда не узнаю. Я не хочу повторить эту ошибку с тобой, мама.

Кларисса промокнула платком глаза, наклонилась и взяла на руки кота. Ее губы дрожали.

— Когда ты родился, я не хотела отдавать тебя кормилице, но твой отец и дед настояли на этом.Позже они не позволили мне ухаживать за тобой, сказав, что на это есть няньки. — Кларисса энергично моргнула, прогоняя непрошеные слезы. — Я пыталась участвовать хоть в чем-то: купать тебя, расчесывать тебе волосы. Но твой отец твердил, что это дело прислуги. Он настаивал, чтобы я проводила с тобой не больше часа в день, и время выбирал он, а не я. Вот откуда взялся ритуал ежедневного чаепития. «Этого достаточно», — говорил он.

— Но почему, почему он так поступал? — негодующе воскликнул Дом.

Кларисса покачала головой.

— Они говорили, что возня с ребенком унижает меня. — Кларисса жалобно улыбнулась. — Но это была ложь, ты же знаешь. Это нисколько не унижало меня. Рутерфорд не позволял мне заниматься тобой, не мог простить, что я сбежала с Филипом.

— Господи, — сердито пробормотал Дом. Он хорошо помнил, как, будучи ребенком, искал мать, но ее никогда не было рядом. Она всегда находилась в своих комнатах. Даже когда он упал с пони и сломал лодыжку, за ним ухаживали управляющий, дворецкий, няня, но только не мать…