Шелли Брэдли - Скандалы не дремлют

— Гроб для вида. По-видимому, люди хотят что-то существенное, на что можно смотреть во время службы. Так сказал координатор, — Гейб вздохнул. — Портрет не считается, а урна слишком маленькая.

Перед пустым гробом стоял большой портрет Мэддокса. Он был одет в сделанный на заказ костюм Брукс Бразерс и ухмылялся, глядя в камеру, как настоящий сноб. Но раньше он всегда так выглядел.

Унаследует ли его ребенок эту ухмылку? Это нескончаемое наслаждение жизнью, которым обладал Мэд?

Черт тебя подери за то, что бросил нас. И будь ты проклят за то, что сделал с моей сестрой, но я чертовски хочу, чтобы ты был здесь.

Он сел на скамью, в голове клубились мысли. Он получил новость пять дней назад и до сих пор не совсем ее осознал. Он все еще ждал, что развернется и увидит, как Мэд идет к нему с этой проклятой ухмылкой, с бокалом в руке. Это было неправильно думать о ком-то, таком живом как Мэддокс Кроуфорд, как о мертвеце.

— Эй, — раздался знакомый голос. Гейб повернулся и обнаружил Коннора, одетого в рубашку и отглаженные брюки. Просто еще один нормальный парень, за исключением того факта, что Гейб знал, что он секретный агент. ЦРУ давно завербовало Коннора, и любая иллюзия нормальности, в которую он облачался, была в действительности лишь маской. — Извините за опоздание.

Гейб встал и протянул руку. Коннор принял ее.

— Рад тебя видеть.

Прошел как минимум год, с тех пор как они были в одной комнате. Они держали связь через электронную почту и случайные телефонные звонки, где Коннор никогда не упоминал в какой стране находится.

— И я тебя.

— Ты знаешь что-нибудь о его смерти? — пробормотал Гейб. — Ты в курсе случившегося?

Они придвинулись. Вся жизнь Коннора была полна тайн. О, он мог бы сказать, что он просто аналитик, но Коннор точно был «активом», как они назвали бы его в Агентстве. Несмотря на то, что в течение многих лет они были друзьями, Коннор изменился, стал более отстраненным, холодным. Смертоносным. Нет, Гейб не купится на то, что Коннор сидит перед компьютером. Коннор определенно замарал руки.

— Я ничего не знаю, ребята, — виновато сказал он, нахмурившись. — Простите.

Роман покачал головой.

— Это не в ведении ЦРУ. За это дело взялось ФАА. Поверьте мне, я уж позабочусь, чтобы они пошевелили задницами. Есть ещё Зак.

— Я привлек свои связи, — сказал Коннор. — И узнал, что расследование находится на ранней стадии. У них есть черный ящик, и они тщательно обыскивают обломки. Были сообщения о сильном ветре в районе, где он потерпел крушение. Рабочая теория заключается в том, что самолет попал в шторм, и пилот потерял управление.

Гейб слышал эту теорию. Трудно было представить, что шторм погубил Мэддокса Кроуфорда. Он сам был как ураган. Мэд должен был погибнуть от руки взбешенного мужа… или брата.

— Я обещаю, что удостоверюсь, что вы все получите окончательный отчет, — пробормотал Роман. Он кивнул в сторону прохода. — Это та, о ком я думаю? Как ее зовут? Тавия?

Гейб поднял голову. Великолепная блондинка с убийственными скулами быстро прошагала к гробу. Мэд нанял Тавию Гордон и хорошо ей заплатил, чтобы она стала его гуру по связям с общественностью. И он задал ей жару. Как мог судить Гейб, Тавия провела немало часов на ногах, туша пожары, которые был склонен начинать Мэд. Хоть и невысокая и слишком по-модному худая, именно так, как ему нравилось, она обладала тонким, аристократическим лицом. Без сомнения, у нее была некая ледяная красота.

Несколько раз он задавался вопросом, была ли она той женщиной, ради которой Мэд бросил Сару. Потому что где-то должна быть женщина. У Мэда всегда было так. Неужели его приятель так старательно работал над званием плейбоя, лишь бы отделаться от папарацци, чтобы его верная любовница не оказалось под огнем? Он задавался вопросом, мог ли Мэд пытаться защитить Сару, но, учитывая, как жестоко он вычеркнул ее из своей жизни… Гейб заскрежетал зубами. Он не мог сейчас об этом размышлять, или он подумает о мертвых очень плохо.

Присев на свое место, Тавия вытянула платок из сумки Gucci. Всегда, когда он ее видел, она выглядела идеально, но сегодня ее глаза были немного опухшими, а нос покрасневшим.

Вперед вышел пастор, и огромный орган начал играть заунывный траурный марш. Орган Mander, один из самых известных органов в Северной Америке, в настоящее время играл ради Мэддокса Кроуфорда. Ему бы понравилось.

— Эй, может, нам следует позвать сюда Сару? — спросил Роман, оглянувшись. — Похоже, что она одна.

О, она была не одна. Не в прямом смысле этого слова, но он не собирался упоминать о ее беременности кому-либо еще.

— Нет, мы решили сидеть отдельно. Таблоиды склонны игнорировать ее. И я бы хотел, чтобы так и оставалось.

Они бы не игнорировали его. Он пытался отмалчиваться, но смерть Мэда, скорее всего, приведет чертовы таблоиды в экстаз. Жизнь последнего из Кроуфордов подошла к закономерному завершению, отмечая конец целой эпохи.

Боже, когда же он стал таким чертовски старым?

Дэкс уселся на скамью.

— Почему здесь? Я никогда не думал, что у Мэда будут похороны в церкви. Всегда представлял, что, когда он отойдет в мир иной, мы устроим для него похороны Викингов в бассейне в каком-нибудь шикарном отеле в Лас-Вегасе. Серьезно, я видел, как сплетают эти аквапалки вместе, чтобы получился настоящий плот для его трупа. Было время, когда я думал, что сам его убью. Это было сразу после того, как он нанял тех шлюх, а потом кинул меня, и мне пришлось платить за нас обоих.

На лице Коннора мелькнула улыбка.

— Эти похороны подходят. Мэд никогда не хотел быть предсказуемым. Или мы могли бы устроить ирландские поминки. Но я не могу поверить, что он пожелал все это великолепие и пышность в доме Божьем.

Они не знали, что в глубине души Мэд на самом деле обожал все внимание со стороны репортеров и журналистов. Он смеялся, когда папарацци преследовали его вниз по Парк-авеню. Не было еще такого скандала, который бы не зажигал в нем искру. Он также испытывал глубокую преданность к истории. Своего рода.

Гейб фыркнул.

— Здесь состоялись похороны Джеки О. Вы же знаете, что он всегда думал, что должен был родиться Кеннеди. А так как этого не случилось, он решил превзойти ее в зрелищности.

Роман застонал.

— Тупица.

Коннор сделал глубокий вдох, очевидно, сдерживая смех.

— Он всегда думал, что был американским королем, вот ублюдок. Так ты произносишь большую речь?

— Нет. Так как Мэд спланировал все это веселье еще до своей смерти, он отдал эту честь другому. Его адвокат нанял звезду Бродвея, чтобы прочитать письмо, которое он составил при жизни. Ты можешь в это поверить? Придурок написал себе хвалебную речь и нанял победителя премии Тони, чтобы прочитать его.

Роман посмотрел вниз на скамью, давясь смехом.

— А я-то думал, что знал этого парня. Боже, Мэд был таким снобом. Я уже по нему скучаю.

— Священник собирается сказать пару слов, после чего по идее я должен был убедить Кристину Агилеру спеть трогательный гимн. Но этого не случилось. По-видимому, она занята своей личной жизнью и карьерой. Так Мэду придется довольствоваться новой дивой Мета. Она согласилась, но это дорого обошлось. Я проигнорировал его просьбу о танцовщице бурлеска и открытом баре в святилище, — Гейб закатил глаза, даже не спрашивая, о чем думал Мэд. Все, лишь бы удивить всех… — Хорошая новость заключается в том, что здесь не передают слово, и никому из нас не придется говорить. Мы можем остаться в тени.

— Может быть, он знал, что мы бы сказали, если бы нам выпал шанс и будь у нас микрофон, — пробормотал Коннор.

Кто-то шикнул на них, и это вызвало у них ухмылку. Было здорово узнать, что и через двадцать с лишним лет они по-прежнему могли попасть в неприятности.

Гейб вздохнул, когда снова посмотрел на урну. Они всегда были горазды попадать в неприятности. Теперь Гейбу выпала последняя возможность разгрести бардак, оставленный Мэдом.

*

Час спустя Гейб усаживал свою сестру в лимузин. Толпа, наконец, начала редеть. Так много людей, и все они расплывались перед глазами Гейба. Он держал голову опущенной, надеясь, что ему не придется слишком много говорить. Как он обнаружил, похороны раздражали его до чертиков. Просто в момент, когда ему нужно было побыть в одиночестве, чтобы погоревать и подумать, он оказывался в окружении других. Он не хотел утешать кучу людей, которые на самом деле не были близки с Мэдом. Ему нужно было утешить того, кто был к нему ближе всего.