Гейб пожал плечами.

— Сейчас ты дорого стоишь. Скорее всего, один из сотрудников пытался проникнуть в твой компьютер, чтобы отыскать горячие сообщения в электронной почте или грязные фотки, которые он смог бы продать таблоидам за бешеные деньги. Если они получили доступ к твоему компьютеру, то могли получить доступ и к твоей учетной записи в «Облаке», верно?

— У меня нет учетной записи в «Облаке». А с чего у меня должна быть порнография на рабочем компьютере?

О, она была так наивна.

— Я не говорю о порно. Я говорил о голых фото. Тебя. Нас.

Она очаровательно покраснела.

— У меня нет ни того, ни другого. Это просто смешно.

Эх, а он бы не отказался от парочки ее фотографий обнаженной, разомлевшей и покрасневшей от оргазма.

— Но так случается. Ты же слышала о знаменитостях, которые хранят эти снимки на своих телефонах и компьютерах.

— Я ненавижу это. Я ненавижу все это. Как можно так жить, словно под микроскопом?

Он хотел обнять ее, но она бы, вероятно, запротестовала, так как в настоящее время они были одни.

— Люди всегда смотрят и судят. Мы все сталкиваемся с этим. Такой вид контроля для тебя в новинку. — Он пожал плечами. — Я привык к этому, сталкиваясь с прессой в течение многих лет. У меня не такие плохие отношения с ними, как у Мэда, хотя часто казалось, что он жаждет внимания. Но у Мэда не было и половины того, с чем приходится мириться Заку.

Были дни, когда Гейб включал новости и задавался вопросом, как Зак еще не застрелился. Быть президентом — одна из самых сложных работ в мире. У каждого было свое мнение, и все они стремились рассказать ему о нем.

— Не думаю, что смогу так работать. Невозможно в магазин выйти или в метро съездить, чтобы не привлечь внимания.

Да, она дала понять, что это было их камнем преткновения.

— Веришь или нет, все не всегда будет так плохо. Папарацци теряют интерес, как только такой человек как я женится, заводит нескольких детей и начинает проводить вечера дома с семьей. Конечно, вместе с этим пропадают и некоторые преимущества. Когда я становлюсь не таким интересным, мне уже не так охотно предлагают столики в популярных ресторанах.

— Когда у тебя есть маленькие дети, тебе выпадет удача давиться гамбургером в забегаловке фаст-фуда.

Как ни странно, эта мысль не пугала его так, как раньше, не теперь, когда он представлял детей, которые были похожи на нее. Было бы неплохо возвращаться домой к своей семье каждую ночь. Он воспитает детей иначе, чем его родители. Он будет рядом, чтобы укладывать их в постель, чтобы выслушивать, что их беспокоит, и давать нужные советы. Он никогда бы не отослал своих детей подальше в школу. В какой степени Гейб любил своих друзей, в такой же степени он хотел, чтобы его дети полагались на своих родителей в поисках любви и комфорта.

— На самом деле, думаю, что поужинаю дома. Не так уж часто я это делал в своей жизни. Думаю, это нововведение будет к лучшему.

— Да ладно. — Она закатила глаза. — Ты сразу начнешь скучать.

Нет, не начнет.

— Я не плейбой, которым меня выставляют таблоиды. Я готов к чему-то сдержанному и спокойному. Позволь мне пригласить тебя в Хэмптон. Мы могли бы пожарить гриль и сходить на пляж, провести время вместе. Мы начнем там. В это время года там красиво и тихо.

Она замялась на мгновение.

— Уверена, что так и есть, но я не могу представить домашний уютный заборчик в твоей реальности. Думаю, он не вписывается в твой пятизвездочный мир.

— Эверли, детка…

— Перестань. Полагаешь, меня так восхитит твой шикарный образ жизни, что я передумаю? Но я не создана для внимания. Не хочу беспокоиться о том, что кто-то фотографирует меня, пока я гуляю или иду в магазин за тампонами.

По крайней мере, они говорили о возможном будущем. Прямо сейчас в ней говорила не логика, а страх. Гейб делал все возможное, чтобы успокоить ее.

— Скоро за нами действительно уже не будут так пристально следить. Понимаю, все это внимание подавляет, но это пройдет. А потом мы сможем построить наше собственное будущее. Неважно, что происходит, ты всегда будешь частью моей семьи. Я всегда буду рядом, как и Сара. Моя сестра замечательная женщина, и ей понадобится вся возможная помощь, чтобы вырастить этого ребенка. Ты его единственная семья со стороны Мэда. Она захочет, чтобы ты была рядом, как хочу этого и я.

В ее глазах блеснули слезы, когда она посмотрела на него снизу вверх.

— Вам обоим не нужно беспокоиться обо мне. Все перешло тебе, верно? Мне действительно не нужны ни деньги Мэда, ни его компания.

— Это мне и в голову не приходило, — тихо заверил он. — Не после того, как я узнал, кто ты.

— Хорошо. «Кроуфорд Индастриз» принадлежит ребенку Мэддокса.

Он кивнул.

— Да. И мы сохраним его для него.

— Или нее. — Она была уверена в этом.

— Или нее.

Боже, он был без ума от Эверли. Ничего не мог с собой поделать. Гейб наклонился и коснулся губами ее губ. Она замерла. У нее перехватило дыхание. Но она не отстранилась. Ее грудь коснулась его, и он почувствовал, как в его брюках дернулся член. Все, о чем он сейчас думал, это как хорошо было находиться внутри нее. Он нуждался в ней.

Гейб воспользовался моментом, чтобы мягко ее поцеловать, делая все возможное, чтобы выразить свое обожание. Он не мог отказаться от нее или оставить. Вдруг он вспомнил, что она осталась одна после смерти ее отца. Она была из тех женщин, кто нуждался в семье, и он дал бы ее ей. Это реальный способ ее добиться. Не деньги, не фантастические поездки и не подарки. Семья. Он мог дать ей дом, место, где ее бы ценили и любили за то, какой уникальной она была.

Когда он углубил поцелуй, она обвила руками его шею. До стола было всего ничего. Принимая во внимание всю электронику, лежащую на нем, он не был уверен, что сможет смести все с поверхности, чтобы уложить девушку, шагнуть между ее ног и найти свой путь домой, но он бы рискнул.

Голодный и изнывающий Гейб начал наступление.

Дверь распахнулась.

Эверли, вспыхнув, отпрыгнула.

В дверях стояла Тавия, моргая и прижав руку к груди. Она покраснела так же сильно, как и Эверли.

— Мне очень жаль.

Гейб знал, что они пришли в «Кроуфорд», чтобы поговорить с ней, но сейчас он хотел задушить эту женщину, потому что Эверли выглядела так, словно она в ужасе. И стало ясно, что он потерял свой шанс соблазнить ее прямо здесь и сейчас. Она уже отходила от него, увеличивая расстояние между ними.

Эверли покачала головой, отдергивая юбку.

— Нет, все хорошо. Ты не помешала.

Тавия сжала губы, ее лицо осунулось.

— Очевидно, что помешала, но когда я услышала, что ты здесь, то не смогла усидеть на месте. — Она бросилась вперед и обняла Эверли. — Я так за тебя испугалась. Увидела в новостях сегодня утром. О Боже мой, пожар? Ты чуть не умерла, милая.

Эверли неловко приобняла ее.

— Все было не так плохо, но и не сладко.

— Это звучит ужасно. — Тавия рывком притянула девушку ближе, ее плечи тряслись, как будто она плакала.

Эверли погладила ее.

— Я в порядке. Теперь все в порядке. — Она посмотрела на Гейба через вздрагивающее плечо Тавии. Ее глаза были широко раскрыты, и она походила на оленя в свете фар.

Он нахмурился, задаваясь вопросом, всегда ли Тавия была такой эмоциональной.

Эверли тоже выглядела немного потерянной, пока утешала свою подругу. Это она чуть не умерла, но утешать надо было Тавию. И его милая Эверли так и делала. Так она и действовала. Она не могла не дать людям то, в чем они нуждались. Если бы он раскрыл свои карты, она дала бы ему все, чего мужчина жаждал: ее тело, любовь, будущее.

Гейб был готов сделать и сказать что угодно, чтобы получить это.


*


Двадцать минут спустя Эверли сидела в кабинете Тавии и принимала кружку кофе из рук Габриэля. Она нуждалась в этом напитке. Из-за утреннего хаоса ей удалось лишь сделать пару глотков в пентхаусе Коннора, в то время как ее норма — три чашки.

Габриэль позволил Тавии немного поплакать, прежде чем взял контроль в свои руки и отвел их в офис женщины, якобы для того, чтобы там она чувствовала себя комфортнее. У Эверли было предчувствие, что это больше связано с тем, что он не желал говорить о том, что они нашли в доме Мэддокса в офисе, который недавно взломали.