Фиона Уокер - Скажи «да»

– Я люблю Хьюго, – сказала она вслух. Свекла посмотрела на хозяйку и завиляла хвостом. Таш повторила это еще раз, потом еще. Она даже прокричала это так, что на мельнице, мимо которой она проходила, зазвенела сигнализация.

Сердце Таш переполнялось восхищением и завистью, когда следующим утром Хьюго верхом на Снобе блестяще преодолевал барьер за барьером во дворе фермы Монкрифов. Этого наездника Сноб уважал, перемена в поведении коня была разительна. Поначалу он пытался показать свой норов, но почти сразу успокоился, что порядком расстроило Таш.

Хьюго и Сноб демонстрировали высокое мастерство и пребывали в самом благоприятном расположении духа.

– Ты научила этого парня хорошим манерам, Таш, – похвалил ее Хьюго. – Никогда прежде не видел такого крепкого, хорошо выезженного коня.

– Любовь творит чудеса, – без улыбки сказала Таш.

– Что? – удивился Хьюго и тотчас рассмеялся. – Ну да! Конечно.

Еще никогда он не держался с ней так деликатно. Таш была в растерянности, от ее самоуверенности не осталось и следа.

Даже в прошлом году, когда Сноб не был еще в полной мере готов к Бадминтону, Таш захватила атмосфера подготовки к самым крупным соревнованиям года. На этот раз все было еще увлекательней. Все вокруг только и говорили, что о Бадминтоне.

Во всеобщей суматохе не участвовала только Зои. Обычно она была с головой вовлечена в процесс, но сейчас исчезала с фермы рано утром, уходя на длительные прогулки с Энид, как подозревала Таш, в сторону Маккоумба, где шли съемки. Найла Таш тоже не видела со вчерашнего вечера. Она не знала, что делать со свадьбой, и надеялась, что все выяснится на вечеринке у Лисетт.

На все вопросы по поводу предстоящей церемонии она отвечала нервно и неохотно, и вскоре на тему свадьбы всеми, как по сговору, было наложено табу.

Вернувшись вечером домой, Таш обнаружила, что Найл заходил, забрал чемодан и кое-какую одежду и оставил записку. В ней он желал Таш хорошо выступить на Бадминтоне и обещал выйти на связь еще до вечеринки, во что верилось с трудом, так как дальше говорилось:

«Понимаю, что веду себя как трус, но мне нужно время, чтобы во всем разобраться. Думаю, для этого необходимо ненадолго уехать. Я остановлюсь в отеле вместе с остальным актерским составом. Пожалуйста, ничего не предпринимай до воскресенья. Я буду всю жизнь тебе за это благодарен».

Когда во вторник прекрасно оборудованный вагончик с логотипом новых спонсоров Таш въехал в Бадминтон, их ожидала целая череда проверок, свойственных только этому, самому крупнейшему конному соревнованию Англии.

На руки всем участникам турнира повязывали разноцветные повязки, без которых наездников и конюхов и близко не подпускали к конюшням. Лошади тщательно сверялись с выданными на них паспортами и только после этого допускались на территорию.

Небо хмурилось, предвещая непогоду, но его красота, шоколадного цвета тучки и кудрявые облака веселили душу. Собравшиеся радостно приветствовали друг друга, сетовали на погоду, показывали свои порядковые номера.

Таш, завороженная атмосферой Бадминтона, ошалело бродила по лужайкам, то и дело здороваясь со старыми знакомыми.

Позже, выведя Горбунка на разминку, она полной грудью вдохнула свежий прохладный воздух.

– Я здесь! – Она наслаждалась, пребывая в полном восторге. – Мы здесь, дружочек, мы – в Бадминтоне!

За волнениями последних недель девушка совсем забыла, что за чудо ее ожидает. Самое крупное состязание года, самое тяжелое, но и самое престижное! Месяцами Таш ждала этого безудержного полета эмоций, и вот теперь она здесь. Теперь ее желание одержать верх над Хьюго показалось ей детским капризом. Таш было совершенно все равно, кто выиграет, главное – она выйдет на манеж!

Таш в ужасе замирала перед каждым барьером, но тут же испытывала облегчение, вспомнив, что ей не придется проходить маршрут на Снобе. Если с аккуратным Горбунком Таш и могла планировать маршрут, то со Снобом это было бы равносильно самоубийству.

Она спешилась и отошла в сторону, к Люси и Пенни, которые сплетничали по поводу письма, полученного Кристи из Австралии. Ричи писал, что влюбился в симпатичную юристку и расторгает помолвку.

– Неужели он не мог дождаться окончания Бадминтона! – Люси была в ярости. – Это так бесчувственно.

Таш спрятала улыбку. В чем она никогда не могла обвинить Найла, так это в отсутствии чувств.

Во дворе готовилась к репортажу Джулия Диттон, давний кумир Таш, чемпионка Олимпийских игр, ныне ведущая спортивных новостей. Она брала интервью у жокеев, втискивала в кадр самых узнаваемых лошадей и объясняла зрителям процедуру соревнований.

Увидев Таш, она незамедлительно подлетела к ней.

– Ты не возражаешь против интервью? Расскажешь телезрителям, как отдала своего коня Хьюго. Он уже дал согласие ответить на все вопросы. Понимаю, тема для вас обоих болезненная, но я буду очень благодарна, если вы уделите мне немного времени.

Скрепя сердце Таш согласилась. Перед камерой она тушевалась и не могла выдавить ни слова. В отличие от нее, Хьюго держался великолепно и выглядел на экране просто фантастически, наверное, по этой причине вокруг него вились многочисленные поклонницы. Письма со словами сочувствия и пожеланиями победы обрушились на Хьюго в эти выходные лавиной. На стойле Сноба были приклеены сотни карточек. Такого успеха не удостоился больше ни один наездник. На стойле Горбунка, например, красовались одна-единственная открытка от Свеклы (дело рук Индии) и телеграмма от Александры с пожеланиями победы и просьбой перезвонить, как только Таш сможет это сделать.

Когда Хьюго наконец отбил коня у репортеров и увел его на осмотр к ветеринару, Пол предложил продолжить съемки Индии с похожим конем, но Джулия настояла на завершении репортажа.

– Для тебя, приятель, возможно, все лошади похожи, но любителей конного спорта тебе не провести. Нам уже давно пора брать интервью у Люси Филд, тебе она понравится. Очень милая девушка.

Таш ускользнула, чтобы посмотреть, как Сноб проходит комиссию, но Хьюго уже шел к ней с победоносной улыбкой.

– Ты превосходный тренер, поделись своим секретом, – попросил он.

Таш невольно расплылась в улыбке. Но не успела она придумать подходящий ответ, как Хьюго уже исчез, оставив Сноба на попечение Дженни. Исчезать вот так вошло у него в привычку совсем недавно. Таш теперь почти не видела его.

– Опять побежал звонить своей девушке, – фыркнула Кристи, сдув со лба рыжие волосы. – Стефан говорит, он сейчас по уши в кого-то влюблен, весь день болтает по мобильнику.

Таш вздрогнула и прикусила губу: интересно, кому может названивать Хьюго? Она тоже не раз видела его с телефоном: он был похож на бизнесмена, постоянно проверяющего состояние своих акций.

Утром Таш плотно позавтракала, но через двадцать минут ее стошнило. Еще через час все повторилось с точностью до минуты.

– Это и есть мандраж перед Бадминтоном? – спросила она Гаса, вываливаясь из туалета.

– Это еще цветочки! Интересно будет посмотреть на тебя завтра. Попроси у Пенни лекарство.

– Спасибо, – проворчала Таш, – не хватало, чтобы меня обвинили в приеме допинга.

Несмотря на демонов страха, раздирающих ее душу, она смогла показать неплохие результаты по выездке Горбунка, заняв пятое место. Однако самые опытные наездники, в их числе Хьюго, Гас и Стефан, должны были выступать завтра, и Таш не сомневалась, что их оценки отбросят ее далеко назад.

Мучительное ожидание уже заставило ее поволноваться, и девушка была рада, что вышла на манеж в числе первых.

В пятницу утром небеса распахнулись, как двери лавки в день распродажи, и дождь хлынул на землю нескончаемым потоком.

Хьюго и Сноб выступили единым фронтом против непогоды, но дождь и холодный ветер сыграли свою роль. В их выступлениях были бесспорно блестящие моменты, но и некоторые минусы тоже.

По результатам двухдневной выездки Таш и Горбунок были отброшены на тринадцатое место. Число Таш не понравилось, ей захотелось срочно разыскать четырехлистный клевер и прогнать прочь всех черных кошек.

Ночью она опять грезила о Хьюго. В этих грезах снова и снова повторялось одно воспоминание: как два года тому назад он поцеловал ее в заросшем саду Паскаля и Александры. Ей было нетрудно раньше внушить себе, что трепет в душе от этого поцелуя возник как следствие долгих девичьих мечтаний. Но сейчас Таш думала иначе, потому что ни до, ни после того вечера она не испытывала ничего подобного.