— Я уже не надеялся вас дождаться, уже половина
девятого вечера.
— Рейс несколько раз откладывался, — объяснил ему Кейн. — Детектив Редхок сказал мне, что вы уже распространили фото подозреваемой женщины.
Эрнандес кивнул:
— Мы поместили фото в газетах и показывали его по телевидению. Наши служащие связались с сотрудничающими с полицией людьми, и мы надеемся получить какую-нибудь информацию. А почему вы считаете, что подозреваемая направляется сюда? Она ведь совершила последнее похищение в Лос-Анджелесе?
Последнее похищение, подумала Лиз. Для них это всего лишь статистика, холодные факты, Кэти для них тоже статистика. Лиз впилась ногтями в ладони: если она сорвется, Кейн отошлет ее домой следующим авиарейсом, и ей некого будет винить, кроме себя самой. Лиз набралась мужества и сказала:
— Последний ребенок, которого похитила эта женщина, — моя Кэти. Это случилось три недели назад.
Казалось, что Эрнандес был готов откусить себе язык:
— О, миссис, ради бога, извините меня. Я не понял, что вы — мать похищенного ребенка. Если бы я понял это раньше, я бы никогда не позволил себе разговаривать так свободно в вашем присутствии!
Лиз заставила себя улыбнуться.
— Все нормально, вы правы, выполняя свою работу.
Кейн подумал, что им лучше все-таки несколько изменить направление разговора, чтобы смягчить напряженность.
— Мы действуем вслепую, — честно признался Кейн Эрнандесу. — Ее машину заметили на шоссе номер пятнадцать. Она выезжала из города, направляясь на восток. Конечно, она может поехать куда угодно, но Розалинда Вард жила в Фениксе. Возможно, что она возвращалась домой.
Кейн достал папку из кейса, вместе с ней вылетела зубная щетка. Лиз быстро подхватила ее и отдала Кейну. Тот недовольно посмотрел на нее и засунул щетку в дипломат: ему придется купить большую сумку, чтобы возить с собой свои личные вещи.
Эрнандес посмотрел на фотографии, которые привез с собой Кейн, и покачал головой.
— Нужно быть очень хладнокровным человеком, чтобы делать подобные вещи!
Он взял в руки фото подозреваемой, которое ранее прислали в их полицейский участок.
— Она похожа на старенькую симпатичную бабушку, — сказал он.
— Может, оно и так, но хочется верить, что в следующем году она будет получать поздравления по поводу Дня матери уже в тюрьме.
Кейн уложил фотографию в пакет.
— Один из наших осведомителей дал нам ее старый адрес в Фениксе, — сказал Эрнандес. — Я пошлю туда утром, чтобы узнать, не живут ли там ее родственники, расспросить соседей о ней.
Кейн был согласен с ним: это было все, что они могли сделать в данный момент. Эрнандес, перед тем как уйти, поручил помощнику оставить в распоряжении Кейна машину.
Редхок открыл ящик стола капитана и подал Кейну связку ключей от автомобиля.
— Есть здесь неподалеку отель? — спросил его Кейн.
— Мили две отсюда. Отель не очень большой, но чистый, дат и цены там нормальные.
— Нашей бухгалтерии будет приятно видеть счета оттуда.
Кейн открыл дверцу машины для Лиз, а потом сам сел за руль. Притормозил он возле одноэтажного здания. Номера располагались в шахматном порядке и напоминали белые кубики сахара, выстроившиеся на песке. Въезд украшала арка, на которой было написано: "Хэппи Инн"[1].
Лиз вышла из машины и потянулась: у нее от усталости затекло и болело все тело. Казалось, что разогретый воздух обжигает легкие.
— Неужели здесь даже вечером так жарко? Кейн улыбнулся:
— Леди, это достаточно прохладно для Феникса!
— Как они могут все это выдерживать? — Лиз последовала за Кейном в помещение.
Ярко-красными неоновыми буквами светился знак, что есть свободные номера.
— Здесь, похоже, есть кондиционеры…
Кейн открыл дверь. Холл был чистым. Когда они вошли, навстречу встал худощавый мужчина. Рядом с ним работал маленький телевизор, где показывали старую черно-белую комедию.
— Чем могу вам помочь? — спросил он.
— Мне нужен номер. Два, — поправился Кейн. Он не привык заботиться о комлибо другом. Мужчина с интересом посмотрел на него.
— Как скажете, мистер. Вы сюда надолго?
— Еще не знаем, — ответил ему Кейн, беря у хозяина оба ключа.
— Я дал вам номера рядом друг с другом, — сказал тот, когда Кейн и Лиз собрались уходить.
— Благодарю, — оборвал его Кейн.
— Вам так будет легче, — добавил мужчина и подмигнул ему. — Мы рады, когда всем у нас хорошо! — Все его фразы кончались почти шепотом. Казалось, что у него иссякал запас энергии раньше, чем он успевал выразить свою мысль.
— Помоечник! — пробормотал Кейн, быстро выпроваживая Лиз из прохлады на жару.
Похоже, Кейн терпеть не может, когда над ним подшучивают, подумала Лиз.
— Мне кажется, что он решил, что у нас с вами роман!
— Человек, который работает в подобном месте, не может думать иначе.
Он молча провел Лиз в ее комнату и остановился. В течение последних часов он старательно избегал ее взгляда. И вот теперь ему пришлось взглянуть Лиз в глаза. Лиз нельзя было назвать миниатюрной женщиной, но сейчас она показалась ему малышкой. Потерянной и слабой. Лиз изо всех сил старалась держать себя в руках, но это становилось все труднее и труднее. В ней постоянно боролись надежда и страх. Сейчас, так далеко от дома и в преддверии наступавшей ночи, страх начал побеждать.
— Кейн, Кэти где-то здесь и, может быть, недалеко! — Лиз повернулась к нему, стараясь справиться с отчаянием. — Но она такая крохотная. Как мы сможем отыскать ее?
Кейн потер затылок. Ему хотелось успокоить женщину, но он не представлял, с чего ему начать.
— Ну, это немного легче, чем искать иголку в стоге сена.
Лиз горько усмехнулась. Этот человек честен до отвращения!
— Да, но это не намного легче, — заметила Лиз. Кейн положил руки ей на плечи. Он даже не понял, как получилось, что он обнял Лиз и прижал к себе. Может, так случилось потому, что им обоим была необходима разрядка, душевное тепло…
— Лиз, мы ее отыщем, нужно только время.
Он отпустил ее, стараясь не допустить, чтобы чувство близости успело захватить их всецело.
— Все нормально. Нужно время от времени выпускать пар! Но вы, похоже, сами этого не делаете! — Она точно не знала этого, но инстинктивно ощущала.
Во время полета в Феникс она все время чувствовала на себе его внимательный взгляд. Кейн следил за каждым ее движением, и Лиз чувствовала себя перед ним открытой книгой, которую он свободно читает. Но сама она почти ничего не могла сказать о Кейне Мэдигене.
— Не делаю, — подтвердил он.
Она присела на постель. Та просела под ней, обняв ее бедра, как ласковые руки обхватывают округлую вазу. Она снова поднялась.
— Но почему? Кейн пожал плечами.
— Так уж сложилось. И я не хочу теперь ничего менять. — Он никогда никому не говорил о своем внутреннем мире, а сейчас вдруг разболтался!
Лиз улыбнулась, глядя на его поношенные джинсы и рубашку. Его ветровка была в таком виде, словно он в ней спал, и не раз, а каблуки его ботинок стесались: казалось, что на них осталась пыль трех штатов.
— Да, вы не из тех, кто заботится, чтобы на нем не было ни пылинки!
— В жизни есть куда более важные вещи, — заявил он. — А как я при этом выгляжу… Ну, это совершенно иное дело. — Кейн нахмурился. Что в ней такое, что постоянно волнует его?
— Как это получилось, что мы перешли с вас на меня?
— А почему мы не можем поговорить о вас?
— Потому что это слишком скучная тема. Мне нечего вам рассказать.
Лиз поняла, что пора заканчивать обсуждение этой темы. Но она не собиралась так легко сдаваться. Ей хотелось знать, что же он за человек и почему для него было так болезненно обсуждение этой запретной темы. Она же не хочет знать историю его жизни, а просто немного ближе познакомиться с ним.
— Вы должны быть чьим-то сыном, возлюбленным, братом…
Кейн отрицательно качал головой при каждом предположении.
— Нет, у меня никого нет, — резко ответил он. Мэдиген не имел понятия, где его мать. Его отец умер десять лет назад от белой горячки. Лиз коснулась его руки:
— Простите меня.
Ему не было нужно ни ее сочувствие, ни извинения.