Он притянул к себе девушку и стал целовать ее. Он пил и не мог напиться сладостью ее губ; его охватило сильное возбуждение, и он легонько коснулся ее языка кончиком своего.

Лиз застонала, он был слишком слаб, чтобы оторваться от нее. Он желал найти для себя в ней рай. С помощью ее доброты, чистоты и прелести.

Теперь он целовал ее очень нежно, с обожанием. Но страсть все нарастала, и Кейн жаждал заняться с ней любовью. Но вдруг он отпустил ее, опустил руки и отошел, весь дрожа. Казалось, что у него в голове прозвучал сигнал тревоги, и он изо всех сил старался не показать этого. У Лиз были широко раскрыты глаза, зрачки стали огромными, как будто под действием наркотиков. Она хотела заглянуть ему в лицо, но Кейн отвернулся. Затем он ушел в темноту, на прощанье пожелав ей спокойной ночи.

Лиз поправила волосы и вошла в свой номер. Она понимала, что ей потребуется немало времени, чтобы успокоиться. Однако действительность оказалась куда хуже…

Лиз провела ужасную ночь. Ей не давали покоя мысли о малышке Кэти и человеке, который, как она считала, мог ей помочь. Она ворочалась с боку на бок всю ночь: начиная дремать, она в ужасе просыпалась. Ночь длилась и длилась, а сердце Лиз все не успокаивалось. К трем часам утра она была совершенно разбита, но перед тем как ей нужно было вставать, наконец по-настоящему заснула.

Лиз не поняла, что разбудило ее. Первая ее мысль была о судьбе Кэти. Потом у нее возникло другое ощущение, ощущение мягкости, как будто лепесток розы шевелился от легкого ветерка: Лиз вспомнила о поцелуе Кейна. Его поцелуй прошлой ночью был таким же нежным, непохожим на то, что было раньше. В первый раз он целовал ее во гневе, словно хотел о чем-то предупредить. Вчера он поразил ее своей нежностью и лаской. На этот раз Лиз почувствовала его страсть и потребность в ней, его жажду и смущение. Еще ей показалось, что, пока он целовал ее, внутри него шла война с самим собой.

Лиз пригладила волосы и посмотрела на часы, лежавшие на ночном столике. Семь утра. Через занавеси уже проникало жаркое солнце Аризоны. Зайдет ли к ней Кейн перед тем, как отправится в полицейский участок.

Послышался стук в дверь. Она быстро натянула шорты и майку.

— Кто там?

— Детек… — Кейн запнулся. После того как он целовал Лиз, было бы смешно снова называть себя детективом Мэдигеном. — Кейн, — поправился он.

Лиз улыбнулась. Может, он понемногу начинает оттаивать? Она поспешила открыть дверь — вдруг Кейн передумает?

— Доброе утро.

По тому, как он посмотрел на нее, Лиз поняла — он ожидал, что она будет уже готова и полностью одета.

— Я не могла заснуть до трех часов… Через минуту я буду готова.

— Ни одна женщина не может собраться за минуту, — сказал Кейн, входя в номер.

— А я могу, — заявила Лиз. Она присела и начала что-то искать в своей сумке. Потом заметила принесенную Кейном коробку. — Что это?

Он смущенно пожал плечами.

— Я вспомнил ваши слова о том, что вы любите поесть с утра, и принес завтрак.

Лиз подошла к бюро.

— Вы очень добры.

— Я просто практичный человек, — возразил тот. — Я встал рано, а вы нет. Вот я и принес вам завтрак… Мы должны быть в полицейском участке к восьми.

— Вы не считаете, что мне нужно переодеться? Кейн не мог отвести взгляда от футболки, которая явно была Лиз коротковата.

— Да, это хорошая идея. — Он рукой указал на ее одеяние. — А то это сильно отвлекает…

Он сухо произнес эти слова, но Лиз они понравились:

— Благодарю вас.

— Я не собирался делать вам комплимент.

— Знаю, но буду считать ваши слова комплиментом. Кейн не мог не задать один вопрос, прекрасно понимая его неприличность:

— Это осталось от старого приятеля?

Лиз остановилась в дверях крохотной ванной.

— Простите?

— Майка, — сердясь на себя, повторил Кейн. — Она принадлежала вашему бывшему дружку?

Лиз улыбнулась. Она была рада, что его это интересует.

— Это майка Ника.

Он удивленно поднял брови:

— Шеф-повар играл в бейсбол? Лиз кивнула головой:

— В колледже. — Девушка вспомнила, как она гордилась старшим братом, присутствуя на игре и подбадривая его криками. — Он играл до самого последнего курса.

Кейн прислонился к бюро. Ему было неудобно сесть на постель Лиз, где простыни еще хранили тепло ее тела, а ее аромат еще не выветрился с подушки.

— Что же случилось с ним на последнем курсе?

— Он бросил колледж, чтобы заботиться о Джулии и обо мне. — Лиз было больно вспоминать об этом, рана все еще кровоточила, но она решила все рассказать. — Наши родители умерли один за другим в течение семи месяцев, Джулия и я еще учились в школе, и Ник стал работать, чтобы прокормить нас. Через полтора года ему наконец удалось вернуться в колледж, но учиться приходилось по вечерам. У него уже не было времени для бейсбола. Очень жаль, потому что он был хорошим игроком. Он даже какое-то время думал, не заняться ли ему спортом профессионально. Ему пришлось отказаться от своей мечты ради нас… Лиз посмотрела на Кейна.

— Простите, я опять расчувствовалась.

Кейн понял, что девушке хотелось отвлечься от грустной темы, и подыграл ей.

— Вы это делаете достаточно часто. — Нет.

Она покачала головой:

— Только парочку раз в день.

Она улыбнулась, и в ее улыбке скользнуло извинение:

— Я буду готова через минуту, — сказала Лиз, исчезая в ванной.

Он сомневался, что она так быстро справится. Ему, даже с его ограниченным опытом общения с женщинами, всегда казалось, что у них иной ритм жизни. Чтобы не терять времени даром, он стал распаковывать коробку с завтраком. В наборе продуктов оказалась бутылка с черным кофе, к тому же горячим. Кейн не рассчитывал на это. Держа чашку в руках, он начал мысленно перебирать всю имеющуюся у него информацию.

Кейн успел сделать всего лишь несколько глотков, когда из ванной вышла одетая Лиз.

Он пораженно уставился на нее.

— У вас там спрятан волшебник? — спросил он, показывая на крохотную комнатку.

— Нет, но я же вам сказала, что все займет у меня одну минуту!

Кейн тщательно рассматривал лицо девушки, пытаясь понять, использует она косметику или нет, ведь женщины могут делать настоящие чудеса со своей внешностью. Как бы там ни было, Лиз прекрасно выглядела. Слишком хорошо для этого раннего часа. И вообще она выглядела что надо!

Мэдиген показал на коробку, в которой лежал принесенный им завтрак.

— Это для вас. Я не знал, что вы любите, поэтому попросил, чтобы вам положили всего понемножку.

Лиз заглянула в коробку и увидела три разные упаковки. Кейн, наверное, решил, что если уж она ест, то ест как лошадь! Она была тронута, но, помня его ершистость, благодарить не стала.

— Начинайте есть, нам уже скоро нужно выходить, — поторопил ее Кейн.

— Я не смогу все это съесть. Вам придется мне помочь.

Лиз подвинула к нему одну упаковку, на которой было написано: "Сосиски и горячие булочки". Она раскрыла другую упаковку: там лежала пицца. Все было удивительно вкусным.

— Вы просто Санта-Клаус!

— Не надо мне льстить, — угрюмо сказал Кейн.

— Мне кажется, что вам слишком мало льстили в вашей жизни.

Кейн воткнул пластиковую вилку в густой сироп коричневого цвета, которым был залит пудинг.

— Оставьте же, наконец, свой психоанализ!

Лиз постаралась не обижаться на него, осознавая, что такова его манера общения. Она просто попалась ему под руку в неподходящий момент.

— Я ничего не анализирую, я просто наблюдаю. Почему он старался держать ее на расстоянии? Он же ее целовал, или она ошиблась? Похоже, что ему вчера хотелось, чтобы между ними завязались какие-то отношения. Даже если они будут недолгими. Но отношения требовали общения.

— Это называется поближе познакомиться с кем-то. Кейн прекрасно знал, как это называется.

— Будет лучше, если вы не станете делать этого. Лиз покончила с омлетом и выбросила бумагу.

— Чего не делать?

Она принадлежала к кристально чистому миру. Его мир был черно-серым. Кейн хотел остаться один в своем мире.

— Вам ни к чему излишняя информация обо мне.

— Слишком поздно, — ответила Лиз, наскоро приводя комнату в порядок. — Я уже начала ее получать.