— Расслабься. Здесь тебе ничто не угрожает — слишком много свидетелей. Те, с кем мы имеем дело, предпочитают несчастные случаи. Поэтому просто держись поближе ко мне.
Рядом с Андреем Алька чувствовала себя гораздо увереннее, страшное видение падающего прожектора, со вчерашнего дня неотступно преследовавшее ее, начало меркнуть. Электричка весело бежала мимо бесконечных огородов и дачных участков, за окном мелькали неразличимые на скорости названия станций, которые поезд проезжал без остановок.
— Как думаешь, удастся нам определить, почему похитили рукописи? — вполголоса спросила Алька Андрея, задумчиво глядящего в окно.
— Сначала нужно их найти, — усмехнулся тот. — И давай-ка не будем обсуждать это в вагоне.
— Сколько Гале лет?
— Восемнадцать. Мы собираемся пожениться — где-нибудь летом.
— На свадьбу пригласите?
— Обязательно.
— Вторая свадьба за будущее лето, — отметила Алька. — Сестра замуж выходит, в Воронеже.
— Я все хотел у тебя узнать. Кто из вас старше? Ну я имею в виду, кто раньше родился?
— А ты как думаешь? — хитро прищурилась Алька.
— Думаю, она.
— Ничего подобного! Я, конечно. За это с меня предки три шкуры драли в детстве. Мол, ты — первая, с тебя и спросу больше. А я старше-то на четыре минуты! Так обидно было!
— Значит, обскакала тебя младшая сестренка, — констатировал Андрей.
— Значит, обскакала.
Алька помрачнела, вспомнив о недавнем свидании с Валеркой. Не зря, выходит, он так разозлился на нее тогда за то, что сунулась в опасное дело, как в воду глядел. Хорошо еще, ему ничего не известно о том, где она сейчас, куда и зачем едет. Ну и пусть злится сколько влезет. Ему, видно, хочется просидеть восемь лет в тюряге, а она, Алька, такого позволить никак не может.
Через стекло настойчиво стало припекать солнце, и Алька, спавшая ночью всего несколько часов, почувствовала, что ее неодолимо клонит в сон. Глаза закрывались сами собой, вагон то и дело превращался в огромную лодку. Лодка плавно покачивалась на волнах, Алька вздрагивала, поднимала голову, смотрела на Андрея обалдевшим, затуманенным взглядом.
— Поспи, что ты мучаешься. — Он пододвинулся поближе, подставив ей под голову свое плечо. — Ехать еще будь здоров, так что спи себе.
Алькины глаза тут же слиплись окончательно. Все утонуло в темноте, и лишь мерный стук колес слышался словно издалека, успокаивая и баюкая…
Она очнулась оттого, что Андрей легонько потряс ее за плечо:
— Аля, приехали. Александров. Давай просыпайся.
Алька уставилась в окно на заполненный людьми перрон. Спина от двухчасового сидения на жесткой скамье не разгибалась.
Когда они сошли по ступенькам к автовокзалу, был полдень. Им повезло — поселковый автобус, набравший пассажиров, медленно разворачивался на кругу. Андрей и Алька запрыгнули в заднюю дверь и уселись на два единственных свободных места. Публика вокруг была сплошь местная, с мешками, рюкзаками и авоськами. Все переговаривались между собой, и в салоне стоял легкий и ровный гул.
— Ты уверена, что нам удастся раздобыть ключ? — спросил Андрей Альку на ухо.
— Уверена, если только строители с соседнего участка куда-нибудь не ушли.
— А что они там строят?
— Не знаю, кажется, баню.
— Не уйдут, — успокоил Андрей. — Бани так быстро не строят, тем более если за бригадой никто неделю не следит. Они и месяц будут колупаться без надзора. Небось не просыхают?
— Конечно.
— Сколько, говоришь, у Кретова комнат в доме?
— Четыре. Две внизу, две наверху. Еще веранда есть, на нее я не заходила.
— Не так и мало для тщательных поисков. Только бы не оказалось, что нас опередили.
За полторы недели в поселке все неузнаваемо изменилось. Окончательно стаял снег, и под ногами чавкала жирная, разъезженная шинами грязь. Благодаря теплой погоде придорожный ивняк уже выпускал первые овальные почки, маленькие серые трясогузки оживленно рыскали в земле в поисках червяков.
Огромный забор кретовского участка был виден издалека, с самого начала улицы. Алька, взглянув на него, почувствовала невольную дрожь: как она ухитрилась перелезть через такое сооружение?
Калитка на соседний участок была закрыта, но не на замок, а на щеколду. Андрей без труда отодвинул ее, и они оказались в необъятном саду, среди многочисленных голых деревьев.
— Ничего себе! — с восторгом воскликнул Андрей. — Какая же здесь красотища в мае, когда все это цветет!
Алька нетерпеливо потянула его вперед, по той самой тропинке, которой вывел ее к калитке Тарас. Вокруг было тихо, но она утешалась тем, что во дворе обязательно кто-то есть — не могут ворота просто так быть не заперты. В крайнем случае придется объясняться с владельцем дачи, просить, чтоб тот пустил их в кретовский дом.
Впереди, за деревьями, показался вагончик, выкрашенный поблекшей зеленой краской. Рядом никого не было. Алька осторожно постучала в обшарпанную, слегка покосившуюся дверь. Ответа не последовало.
— Наверное, выходной себе устроили, — предположил Андрей. — Ушли в деревню.
— Да нет, — возразила Алька, — они тут и живут. Среди них один только деревенский, остальные приезжие. Давай зайдем.
Андрей толкнул дверь, которая тут же жалобно заскрипела. В бытовке царили грязь и беспорядок, прямо на полу валялись окурки, пустые бутылки, какие-то тряпки и обрывки газет. В середине стоял самодельный столик, покрытый обветшалой клеенкой, на нем — горка грязной посуды и тоже бутылки, стульев вокруг стола не оказалось. Угол был отгорожен плотной засаленной занавеской.
— Ну и погуляли! — присвистнул Андрей, рассматривая запущенную и убогую обстановку вагончика. — Спят теперь где-нибудь на участке, пока хозяин в городе бабки зарабатывает.
Из-за занавески вдруг отчетливо послышался храп. Алька прыснула, подошла на цыпочках, откинула край шторы. На неком подобии топчана, подложив под голову ватник, богатырским сном спал Петро. Лицо его и во сне оставалось таким же мрачным и угрюмым, одна рука свешивалась вниз, почти касаясь пола, другая лежала на груди, как у покойника. Глядя на этого здоровенного, сизого от водки мужика, Алька еще раз мысленно благословила хозяина дачи, явившегося в самый нужный момент. Петро меж тем что-то почувствовал, заворочался, басисто всхрапнул напоследок и открыл осоловевшие глаза. Ни Алька, ни Андрей поначалу не попали в круг его зрения. Он медленно, тяжело вращал зрачками, с трудом соображая, где находится. Потом лицо его прояснилось, он, кряхтя, поднялся, сел на кровати, озираясь по сторонам, и тут наконец заметил непрошеных гостей.
— Кто такие? — просипел мужик сорванным, свистящим голосом. Он явно не узнавал Альку.
— А Тарас где? — спросила та, радуясь, что Петро обнаруживает способность разговаривать.
— Вы насчет крыши, что ли? — догадался Петро.
Алька поспешно кивнула, незаметно дернув Андрея за руку.
— Так и не зробил, шельмец! — не то спросил, не то подтвердил сам себе Петро и встал окончательно, слегка пошатываясь. — Погодьте, щас сам побачу, шо там у вас. Водички только попью.
— Да не надо, — испугалась Алька. — Нам сейчас не к спеху. Вы лучше скажите, где его найти, Тараса. Мы с ним сами все решим.
— А я тебя, девка, кажись, знаю. — Петро пригляделся, сощуривая свои и без того узкие, заплывшие глаза. — Ты на прошлой неделе не приходила до нас?
— Вот насчет крыши и приходила, — не моргнув глазом соврала Алька, хотя внутри у нее все похолодело от ужаса. Не хватало, чтобы Петро с пьяных глаз выложил Андрею все, что тут произошло на прошлой неделе!
— До пруда ходите, — неопределенно махнул рукой Петро, удовлетворившись Алькиным ответом. — Там Тарас. Рыбачить пошел с хлопцами.
— А хозяин ваш дома? — встрял Андрей.
— Не, — ответил Петро, выходя из-за занавески. — В Москве хозяин.
— А пруд где?
— На месте, где ж ему быть? — удивился мужик. — Дорогу перейдете, и как раз.
Больше Алька расспрашивать мужика не решилась, надеясь, что пруд и Тараса они разыщут сами. Кроме него, ключ от дачи Кретова им никто не даст, это ясно.
Улица, где стоял дом Кретова, была последней в поселке, за ней дальше не было построек. Алька и Андрей перешли на другую сторону и уткнулись в заросли ивняка.