Теперь я знала. Наконец-то я знала. Спустя все это время. Папа был мертв. Его предал кто-то из Стаи. Кто-то, с кем я жила все эти годы.
Листья зашуршали рядом со мной, и показалась Тамра, словно призрак, возникший из ниоткуда. Ее грудь вздымалась после бешеного бега по лесу. Волосы всклокочены, словно серебряно-белый нимб вокруг нее. Наши взгляды встретились, и мы разделили понимание, правду о том, что случилось с папой. Ее глаза, как будто изо льда, мерцали влагой всего в паре метрах, разделяющих нас.
— Тамра, — прошептала я, ее имя вырвалось из меня.
Ее лицо выглядело шокированным: совершенное отражение того, что чувствовала я. Она резко кивнула, слова нам были не нужны. Мы проживали один и тот же кошмар в тот момент.
Словно сговорившись, мы кинулись друг к другу в объятия. Рыдая, словно маленькие девочки. Я утерла влажный нос.
— Знаешь, я всегда надеялась, что он жив, — сказала я между всхлипами и рыданиями.
— Знаю. Я тоже.
Она старательно кивнула.
— Мама. Мне нужна мама.
Ее голос надломился, и она снова заплакала.
Я схватила ее за плечи, уверенность овладела мной.
— Мы ее найдем.
Она единственная, кто у нас остался из родных. Теперь, когда правда о судьбе папы душила меня, я чувствовала потерю мамы еще острее.
Треснула веточка. Мы обе обернулись и увидели Уилла. Он остановился, подняв руку вверх, словно извинялся за вмешательство.
— Все в порядке, — хлюпнула носом Тамра, и утерла слезы с мокрых щек. — Мне... мне нужно немного побыть одной.
— Ты можешь не...
Уилл начал говорить, но она закачала головой и проскользнула мимо него.
Я подняла взгляд на Уилла, чувствуя себя больной, уязвимой, сломленной. Словно я никогда больше не стану целой.
И тут он подошел ко мне и заключил в объятия. Я повисла на нем, позволила поддержать меня. Он выдохнул мое имя.
— Джасинда.
Я схватилась еще крепче за его футболку, пальцы побелели от напряжения.
— Он на самом деле умер, — сказала я, смотря в его переменчивые глаза.
— Я знаю, я знаю, — нараспев зашептал он.
— Мне всегда хотелось знать правду... Но глубоко внутри я верила, что он жив. Теперь я это понимаю. Все это время... Я никогда не думала, что он на самом деле умер.
— Для тебя лучше, что ты узнала. Больше никаких мучений и бессмысленных догадок.
Слезы покатились по щекам. Я была убеждена, что в этом нет ничего хорошего. Раньше у меня была надежда. Теперь у меня не осталось ничего. Ничего кроме горя и абсолютной уверенности, что папа мертв. Я больше никогда не увижу его.
Я еще сильнее сжала Уилла, если, конечно, такое было возможно. Как будто это могло хоть как-то успокоить ноющую боль. Но боль только нарастала. Расцветала в груди до тех пор, пока более сильные эмоции не взяли над ней верх. Ярость разрывала меня, пока новые, отвратительные мысли возникали в моей голове. И я позволила, позволила ярости овладеть мной.
Я вобрала в себя огненное дыхание, глубоко внутрь, где оно стало еще горячее. Кто-то предал моего отца, и не требовалось много времени, чтобы вычислить, кто, возможно, это был. Северин. Корбин ясно дал понять, насколько его дядя был враждебен к моему отцу, насколько Северин чувствовал угрозу в моем отце. Но папа не пытался воевать. Он просто хотел забрать свою семью куда угодно, подальше от Стаи. К несчастью, мы не сбежали прежде, чем он попался в ловушку.
Я выдохнула через нос, разжала пальцы, ослабляя захват, державший Уилла, больше не нуждаясь в близости, в то время как новая цель захватила меня. Я знала, что мне делать. Я возвращаюсь назад. Обратно в Стаю.
Раньше я искала правды. Теперь я ищу справедливости.
Но когда я найду ее, когда предатель будет раскрыт и наказан за то, что он сделал с папой, только тогда я смогу излечиться. Тогда я стану свободной.
Глава 16
Немного было сказано с тех пор, как я вернулась в фургон вместе с Уиллом. Мы все сидели потрясенные в кузове, на лицах застыли оцепеневшие выражения. В желудке не проходило тошнотворное чувство. Сначала была встреча с охотниками, затем мы узнали, что Мирам — это тикающая бомба, а потом новости о папе. Что дальше? Я почувствовала, как задрожал фургон, а затем остановился, словно его силы тоже истощились.
Мы наконец-то добрались до стоянки грузовых автомобилей, где оставили «Лэнд Ровер» Уилла. Место, где, предположительно, мы должны были разойтись с Кассианом и Мириам. Место, где я должна была наконец-то оставить Стаю позади.
Вот только я не могла этого сделать.
Я уже должна была понять к настоящему моменту, что не все так просто, как мне казалось. Если бы я даже не узнала правду о папе, все еще оставалась Мириам. Нужно было что-то делать с ее отслеживающим имплантом. Хоть она и была дочерью Северина и даже работала на него, следя за мной, я не собиралась винить ее в этом.
Я вымученно моргнула. Станет ли легче когда-нибудь? Будет ли... не так тяжело?
Выбравшись наружу, оглядела окрестности. Мы припарковались позади заброшенной заправки, благодаря которой нас нельзя было увидеть с дороги или из машин, проносящихся мимо. Я заерзала на месте. Зыбкий асфальт крошился под ногами, трава проросла в извилистых трещинах. «Лэнд Ровер» Уилла стоял неподалеку, где мы его и оставили.
Дверь фургона осталась открытой, но Деган продолжал прятаться внутри. Тамра выбралась наружу, но задержалась около дверей, наклонив корпус тела в сторону неповоротливого серого драко, который не сводил с нее глаз. Странная молчаливая связь сформировалась между ними с тех пор, как мы столкнулись с охотниками. Словно их сковали невидимой цепью.
Я закатила глаза. Совсем не время для Тамры испытывать ребяческое сентиментальное влечение к драко, который даже не в состоянии управлять своей человеческой стороной. Это показалось мне особенно ироничным, так как совсем недавно Тамра не могла контролировать свое второе "я" в качестве драко.
— Что теперь? — спросила она, обратив взгляд к Дегану.
Я многозначительно посмотрела на него.
— Он должен вернуться в Стаю. Как и говорил Кассиан.
Губы Тамры превратились в тонкую линию. Я хорошо знала это выражение. Она намного сильнее привязалась к Дегану, чем мне казалось, если мысль о расставании тревожила ее так сильно. Она выглядела так, будто собиралась что-то сказать, но тут вмешался Уилл.
— Ну, — заявил Уилл, — полагаю, пора прощаться.
Ничто не могло скрыть нетерпеливый огонек в его глазах. Он слишком долго этого ждал. Мы оба ждали.
Но я не могла проигнорировать крохотную вспышку паники, сверкнувшую в груди. Момент настал. Я должна была разрушить его надежды прямо сейчас.
— Думаю, пора.
Кассиан коротко кивнул, продемонстрировав, что вовсе не сожалеет о том, что наши с ним пути разойдутся. Разойдутся со мной. Но я все равно это ощутила — колючее жжение в уголках глаз.
— Мы поедем в фургоне. У охотников не должно было сохраниться о нем воспоминаний, за что спасибо Тамре.
Благодаря Тамре охотники не должны были запомнить нас. Совсем.
Я бросила взгляд на Мириам. Она отошла на небольшое расстояние от нас. Скрестила руки на груди и смотрела на отдаленный ряд деревьев. Хотелось бы мне знать, о чем она думала.
Голос Уилла раздался позади.
— Готова?
Обернувшись, я встретилась с ним взглядом и долго смотрела в его глаза. Настолько долго, что он понял — что-то не так; так долго, что на его лице появилась настороженность.
Его взгляд заострился.
— Джасинда?
Я слабо пожала плечами. Но тут же умоляюще вскинула руку, желая, чтобы он смог понять то, что я собиралась сказать. Все, что я видела в тот момент — фиолетовое пластиковое кольцо на пальце. Оно насмехалось надо мной, пока с моих губ срывались слова.
— Мы не можем допустить, чтобы они в одиночку отправились в Стаю. Кассиан все еще нездоров. Что, если их выследят охотники до того, как они доберутся до Стаи?
Я хотела бы сказать больше. Больше, чем могла позволить произнести вслух. Хотела отомстить за отца. Хотела, чтобы все узнали, что с ним случилось. Чтобы убийцу папы настигло правосудие. Я вцепилась руками в бока, сжимая и разжимая пальцы. Кассиан окинул меня любопытным взглядом, и мне пришлось успокоиться.
Как драко, которая впервые пробралась в крепость энкросов, я смогу заслужить доверие. Я помогла спасти Мириам. И есть еще один драко, свидетель смерти моего отца. Деган — единственное доказательство, которое мне было нужно. Стая выслушает меня, и настанет черед Северина предстать перед судом и перед всеми разоблаченным за свои преступления. Мой пульс участился в предвкушении.