Сара отшатнулась на край дивана и уставилась на Невилла потемневшими от страха глазами.

— Прости, — каким-то сиплым голосом сказал он. — Я не хотел тебя пугать.

— Невилл, по-моему, тебе лучше уйти, — пролепетала она.

Он горестно сложил губы. Медленно встал с дивана. И замер, глядя на нее.

— Подумай об этом, любовь моя! — сказал Харви. — Если тебя так устрашил поцелуй человека, которого ты знаешь всю жизнь, то что ты испытаешь в постели мужчины, с которым едва знакома?

Сара отвечала ему все тем же потрясенным взором.

— А ведь герцогу мало будет одних поцелуев, Сара! Ему необходим наследник. Подумай над этим хорошенько, а уж тогда решай, так ли ты хочешь выйти за него замуж. Ты сделаешь это ради меня?

— Да, сделаю, — пообещала она.

Он улыбнулся, и впервые за это утро она увидела перед собой того добродушного приветливого молодого человека, которого знала с детских лет.

— Вот и умница! Не позволяй своему деду вертеть тобой, Сара! Поступай так, как считаешь лучше для себя.

Она торопливо кивнула.

— Не надо меня провожать.

Сара снова кивнула.

— Я люблю тебя, — сказал Невилл. — Помни об этом!

— Да, Невилл, — отозвалась она, машинально облизнув саднившие губы. — Я помню.

Невиллу явно не хотелось покидать этот дом. Однако он заставил себя двинуться к двери. На пороге задержался, словно желая еще что-то сказать, но вместо этого пожал плечами и вышел.

Сара беспомощным комочком съежилась в уголке дивана.

«Герцогу мало будет одних поцелуев… Ему необходим наследник!»

Конечно, Невилл сказал правду. Конечно, герцогу необходим наследник. И, по его понятиям, это может быть главным и единственным предназначением его жены — произвести на свет наследников его титула.

Господи, что же она натворила?..

***

Сара так расстроилась, что больше не в состоянии была заниматься своей акварелью. Ей хотелось выйти из дома и брести, брести без конца куда глаза глядят, но разве в Лондоне можно себе такое позволить?

В довершение ее бед сегодня к пяти часам должен был явиться герцог. Он собирался отвезти ее на прогулку в парк. Официальное объявление о помолвке появится в газетах только завтра, но Сара понимала, что одного появления на людях в фаэтоне Чевиота будет достаточно, чтобы оповестить свет о предстоящем браке.

Герцог нарочно назначил их прогулку на пять часов. В это время Гайд-парк целиком принадлежит высшему свету. На ухоженных дорожках появляется множество роскошных экипажей с элегантными, разодетыми в пух и прах гуляющими — прекрасная возможность показать себя сливкам общества.

Их прогулка вдвоем будет воспринята как официальное объявление о помолвке.

Бедняжка металась по спальне, проклиная свою судьбу. И угораздило же ее родиться девочкой? Если бы она была мальчиком, то давно училась бы в Королевской Академии! И жила бы так, как хотела, — занималась бы живописью и не думала ни о каких свадьбах!

Она и сама не заметила, как часы на каминной полке пробили четыре и в дверь постучала горничная, обычно помогавшая Саре надеть платье и уложить волосы. Пришло время готовиться к прогулке.

Сара выбрала простое розовое платье для прогулок и такой же свободный жакет. Посмотрела на себя в зеркало и увидела тщедушную девицу, темноволосую, ничем не примечательную.

Разве так выглядят герцогини? Если она выйдет за Чевиота, ей придется позаботиться о более роскошном гардеробе.

Если выйдет…

При воспоминании о том, как губы Невилла впивались в ее рот, ее передернуло от брезгливости.

Горничная напомнила, что пора спускаться в большую гостиную и ждать герцога.

Ровно в пять часов Крейшоу доложил о его прибытии с такой торжественностью, что Саре стало смешно.

Гость вошел с привычным достоинством и уверенностью прирожденного аристократа.

— Вы совсем ослепили бедного Крейшоу, ваша светлость! — заметила Сара. — Он и ко мне теперь обращается так, словно я принцесса крови, а не та несносная девчонка, которая вечно пачкает краской пол!

Он пересек гостиную и встал рядом с Сарой у камина. Каждое его движение поражало грацией и изяществом.

— Вы не считаете, что могли бы уже забыть про мой титул? — с легкой улыбкой промолвил Чевиот.

Сара, не представлявшая себе иного способа общения, застыла в нерешительности.

— Меня зовут Энтони. — Его улыбка стала еще шире.

— Да, я знаю, — отвечала Сара, старательно разглядывая паркет у себя под ногами.

— Мне было бы чрезвычайно приятно услышать свое имя из ваших уст.

От страха у Сары все сжалось внутри. Она собирается стать его женой, а сама боится назвать его по имени!

— Что с вами, Сара? — тихо спросил он.

Она застыла, не смея поднять глаза.

Он терпеливо ждал ответа.

Наконец она промолвила дрожащим голоском:

— Мне страшно!

Он все еще молчал, и она наконец заставила себя поднять глаза. Они смотрели друг на друга, в серо-зеленых глазах Чевиота не промелькнуло и тени насмешки.

— Я понимаю, — наконец сказал он. Осторожно поднес к губам ее вялую ручку и поцеловал в ладонь. — Вам совершенно не следует меня бояться, милая Сара. Обещаю вам, все будет хорошо. — Он ласково сжал ее пальцы. — Поверьте мне.

Напряжение постепенно отпустило ее, и на смену пришло какое-то странное ощущение истомы. Она смотрела на него, слегка раздвинув нежные губы.

— Все будет хорошо, — повторил герцог. Он отпустил ее руку и только теперь позволил себе улыбнуться. А у Сары вдруг неистово заколотилось сердце.

— Мой фаэтон стоит у крыльца, — напомнил он. — Вы готовы? Я бы не хотел, чтобы лошади застаивались.

— Я готова, — невнятно произнесла Сара, сделав над собой героическое усилие. Она даже ни разу не споткнулась, позволив герцогу проводить себя до экипажа и усадить на скамью.

Прогулка по парку оправдала ее самые худшие опасения.

— Наверное, нам следует нацепить табличку: «Это внучка Уильяма Паттерсона, торговца хлопком!» — с некоторым раздражением заметила Сара, когда они разъехались с восьмым по счету экипажем, владельцы которого пожелали побеседовать с Чевиотом.

— Вам это неприятно? — моментально помрачнел герцог. — Хотите, я отвезу вас домой?

— Ну что вы! — Она тут же пожалела о своей несдержанности. — Простите, ваша… — Сара умолкла и с усилием произнесла:

— Простите, Энтони! Я сама не знаю, что говорю…

— Вы всего лишь констатировали очевидное. — Он грустно покачал головой. — Ведь о моем плачевном положении знают все. Они только и делают, что обсуждают скорое падение дома Селбурнов с того дня, как умер мой отец.

Его голос звучал вполне спокойно, однако Сара уловила горечь, таившуюся за этими словами.

— Расскажите мне об остальных ваших родственниках, — предложила Сара, надеясь отвлечь его от неприятной темы. — Вы говорили, что у вас есть сводные братья и мачеха?

— Да. — Он смотрел прямо вперед, словно боялся оторвать взгляд от дороги. — Они живут в нашем родовом замке в Нортумберленде.

— Братья намного младше вас?

— Лоренсу двадцать один, а Патрику тринадцать.

Больше он не пожелал добавить ни слова.

— Вам больше нечего о них сказать?

— Простите, Сара, — вздохнул Чевиот, — но я почти их не знаю! Когда родился Лоренс, мне было шесть лет, а в восемь меня отправили учиться в школу. После школы я служил в армии. Я даже ни разу не видел их все эти восемь лет.

— Но разве у вас ни разу не было отпуска? — Сару не на шутку расстроило такое признание. — И вы совсем не появлялись дома?

— У меня был отпуск. Но дома я не появлялся.

Натренированный взгляд художника позволил Саре рассмотреть напряжение, скрытое за непроницаемой маской.

— Вы избегали встречи с вашим отцом или с мачехой? — спросила она.

— А вам не откажешь в догадливости, — сердито покосился на нее Чевиот.

— Но ведь не надо быть гением, чтобы заподозрить какую-то причину столь упорного нежелания посетить родной дом, — с простодушным удивлением пояснила она.

— Если вас это так интересует… я не желал встречаться с ними обоими, — ответил герцог с гримасой горечи. — Мне невыносимо было видеть, до какого состояния отец довел наше поместье. Мы терпеть не могли один другого, и я предпочитал вовсе с ним не встречаться.

— А мачеха?

— Ее всегда раздражал сам факт моего существования, — небрежно дернул плечом Чевиот. — Если бы не я, следующим герцогом стал бы Лоренс!