Сара беспомощно смотрела на него, стараясь сосредоточиться на его лице. Ей пришлось сжать губы, чтобы не было видно, как они дрожат. Наконец она прошептала:

— Хорошо…

— Ах ты, моя храбрая девочка! — Он прикоснулся губами к ее лбу. — Знаешь, я думаю, что ты все-таки сумеешь заснуть.

— А утром мне будет легче? — Она не удержалась и жалобно всхлипнула.

— Надеюсь, — осторожно отвечал он.

— Все так и плывет перед глазами, — призналась она.

— Знаю. Постарайся заснуть, Сара.

— Хорошо. — Она послушно закрыла глаза и постаралась устроиться как можно удобнее.

Острая боль по-прежнему пульсировала у нее в висках. Но Сара старалась обрести силы, вспоминая ту страшную рану, что едва не стоила Энтони руки и даже самой жизни. По сравнению с теми страданиями и той болью ее сегодняшняя боль могла показаться детской неприятностью, не более.

Она услышала, как Энтони тихо прикрыл за собой дверь.

Не прошло и четверти часа, как Саре удалось заснуть.

***

Герцог спускался по парадной лестнице, озабоченно хмуря высокий лоб.

Он слишком хорошо знал, что утром Саре не станет лучше. Даже если головная боль немного ослабеет, синяки и ссадины отекут и станут причинять еще большие неудобства, чем сегодня. Хотя, с другой стороны, его жена на редкость легко отделалась. Доктор Сетон не ошибся: падение с такой лестницы могло стоить ей жизни.

Не успел герцог изгнать из сознания эту жуткую мысль, как на смену ей пришла другая: Сара уверена, что ее кто-то толкнул!

Нет, скорее всего это ошибка, следствие тяжелого сотрясения мозга!

Он направился в гостиную, чтобы рассказать Невиллу Харви, как идут дела, но застал там не только молодого торговца, но и свою мачеху и обоих братьев.

При его появлении все дружно вскочили на ноги — правда, вдова проделала это менее поспешно, чем остальные. Четыре озабоченных лица отразились в большом зеркале на противоположной стене, так что у герцога возникло странное чувство, будто его аудитория удвоилась в числе.

— Как она? — строго спросил Харви.

Герцога сильно удивил его возмущенный, чуть ли не обличающий тон. Сначала этот мальчишка явился к ним в дом ни свет ни заря незваным гостем. И теперь продолжает торчать в их доме, что также нельзя назвать верхом учтивости. Однако он постарался ответить с обычной вежливостью:

— У герцогини сотрясение мозга и множество сильных ушибов. Доктор сказал, что лучшим лекарством для нее будет отдых.

— Но что с ней случилось, Энтони? — требовательно осведомилась вдова.

— По словам этого джентльмена, — при этом она наградила Невилла таким взглядом, словно ей под ноги попал неизвестно как угодивший в ее элегантный дом кусок нечистот, — Сара упала с лестницы в башне Маргариты.

— Именно это с ней и случилось, мадам, — подтвердил герцог. — Видимо, она оступилась или споткнулась. Там очень коварные ступеньки.

— Но этот человек утверждает, что ее кто-то толкнул! — воскликнул Патрик.

— Так полагает Сара. — Герцог мягко взглянул в озабоченное, напряженное лицо младшего брата. — Но она наверняка ошиблась, Патрик! Никто не посмел бы сделать такую ужасную вещь.

— Очень даже посмел бы, если бы имел причину! — воскликнул Невилл. Его голос, дрожавший от праведного гнева, обратил на себя внимание всех окружающих.

— Но у кого могла возникнуть причина избавиться от моей жены? — Впервые за этот день герцог позволил себе открыто проявить свое раздражение.

— Да хотя бы у вас! — мрачно заявил Невилл. — Если уж на то пошло, вы один получали бы выгоду от ее смерти!

Энтони уставился на купца как на сумасшедшего.

— Черт бы тебя побрал, парень! — взорвался Лоренс. — Что за глупости ты мелешь? Да ведь Сара для Чевиота сущий денежный мешок! С какой стати ему поднимать на нее руку?

— Спасибо, Лоренс, — не без иронии поблагодарил Энтони.

— Он любит Сару! — вмешался Патрик. — Мы все ее любим. Она хорошая!

Вдова слегка наклонила голову, так что краем глаза даже могла различить физиономию этого зарвавшегося купчика, и уточнила:

— Мистер Харви, но каким именно образом Чевиот получит выгоду от смерти Сары?

Харви крепко уперся ногами в пол и наклонил голову — ни дать ни взять молодой бычок, готовый ринуться на тореадора.

— Тогда ему достанется ее именной фонд, ваша светлость! А это ни много ни мало четверть миллиона фунтов!

— Похоже, мистер Харви, до вас так и не дошло, что я сам создал этот фонд, — надменно процедил герцог. — И для этого я выложил часть тех денег, что получил от мистера Паттерсона. Мне никто не мешал самому завладеть всеми четырьмя миллионами.

— Это вы поначалу их отложили, чтобы втереться в доверие к ее деду! — выкрикнул Невилл. — Тогда вам было их не жалко, потому что вы собирались завладеть всеми деньгами Сары после смерти мистера Паттерсона!

— На что это вы намекаете? — вкрадчиво осведомился Энтони, пронзая купца леденящим взором.

— Я утверждаю, что мне известно о вашем разговоре и о том, что мистер Паттерсон поставил вас в известность, что Сара больше ничего не получит. А значит, всех остальных его денежек, на которые вы наверняка уже позарились, вам не видать как своих ушей! — Харви резко развернулся и обратился к Лоренсу:

— Вот, лорд Лоренс, судите сами, остается ли Сара для Чевиота денежным мешком? Ведь он уже получил все деньги, причитавшиеся по брачному контракту! А вдобавок, если убрать Сару с дороги, он прекрасно мог бы жениться на новой богатой невесте!

В комнате повисла напряженная тишина.

Первым не выдержал Патрик:

— Вы что, правда считаете, будто Энтони хотел убить Сару?

— Но ведь кто-то ее толкнул! — упрямо повторил Харви. — Сара не из тех глупышек, которые будут морочить людям голову небылицами! Раз она говорит, что ее толкнули, — значит, так оно и есть. И я полагаю, что это сделал ее муж!

— Чушь собачья! — отрезал Лоренс.

Но на этот раз его голос звучал уже не так уверенно.

Герцог застыл возле одного из диванов, легко опираясь на золоченую гнутую спинку. Харви, Лоренс, Патрик и даже вдова оказались на противоположной стороне комнаты, как бы выстроившись в ряд. На какой-то миг Энтони подумалось, что он похож сейчас на преступника на скамье подсудимых. А вдова вдруг сказала:

— Я уверена, что на войне человек черствеет душой. И чужая жизнь перестает иметь для него прежнюю ценность.

— Абсолютно с вами не согласен! — мрачно возразил Чевиот. — Только на войне можно научиться ценить чужую жизнь. — Он наградил Харви ледяным презрительным взором и добавил:

— А что до вас, сударь, я категорически отметаю ваши обвинения и более. Чем уверен, что всем станет только легче от того, что вы сию же минуту уберетесь из Чевиота!

Никто из присутствовавших сейчас в комнате ни разу в жизни не слышал у Энтони такого голоса и такого тона. Впрочем, ни у кого не возникло сомнений, что именно такой голос должен быть у человека, командовавшего во время войны целым полком.

И Харви не сразу набрался храбрости заявить:

— Я не двинусь с места до тех пор, пока Саре грозит опасность!

— Конечно, мистер Харви, вы можете оставаться в Чевиоте столько, сколько сочтете нужным. — Вдова снисходительно похлопала молодого человека по плечу. — И я уверена, что Саре пойдет на пользу общество старого друга.

Казалось, воздух в гостиной натянулся, как струна. Патрик потупился, Лоренса почему-то заинтересовал его старый перстень, а вдова и Энтони мерили друг друга холодными взорами.

— Отлично, мадам, — наконец процедил герцог. — Если вы непременно этого хотите.

Он развернулся на месте и вышел вон.

***

Давно уже минул полдень, когда Макс отважился вернуться в дом. Он предпринял поездку по самым отдаленным фермам и повсюду задерживался и вступал в обстоятельные беседы, чтобы его посещение запомнили.

Тихонько проникнув в замок через боковую дверь, он направился в библиотеку. Так и есть: в просторной светлой комнате с высоким потолком и множеством книжных полок его поджидал Энтони. Герцог стоял возле окна, и по его напряженной спине Макс моментально понял: что-то случилось.

«Проклятие! Неужели он ее все-таки прикончил?»

Секретарь не сразу набрался духу сказать:

— Энтони! Добрый день!

— Макс! — Герцог повернулся ему навстречу и надолго умолк.