Подпрыгивая и качаясь, кеб проехал мимо пивных и винных лавок, мимо мастерских сапожников и модисток, мимо переполненных забегаловок. В воздухе висел запах жареного мяса, смешанный с отвратительной вонью разлагающихся отбросов.
Сидевшая рядом с Рейном Джоселин, казалось, не обращала ни на что внимание.
— Мне бы хотелось как-нибудь повидать детей, — тихо проговорила она, отрываясь от разглядывания толпы. — Не представляю, как они могли вырасти.
Задолго до выстрела Рейн позаботился о приюте, найдя вместе с Эзрой Перкинсоном новое помещение для детей и обеспечив им должный уход. Джоселин сопровождала их сначала во временное пристанище в Белл Ярде, а потом в новопостроенное здание, куда переехал детский дом.
Рейн пожал затянутую в белую перчатку гибкую руку Джоселин.
— Как только мы обустроимся в доме, мы к ним съездим, — он нежно улыбнулся. — Я тебе обещаю.
Джо попыталась улыбнуться в ответ, но ее губы дрожали. Она невероятно нервничала; это нетрудно было прочитать в ее испуганных глазах. Он хотел найти способ успокоить жену.
Рейн молил Бога, чтобы его сестра и друзья не усложнили ситуацию еще больше.
На крыльце дома в Стоунли их встретила армия улыбающихся слуг. Даже Фарвингтон улыбнулся — подобного подвига он не совершал с того дня, когда Рейн вернулся из армии. Виконт помог Джоселин выйти из экипажа и проводил ее по широким каменным ступеням к дому.
— Приятно снова видеть вас, милорд, — сказал дворецкий.
— Спасибо, Фарвингтон. Я уверен, что в мое отсутствие вы прекрасно следили за домом.
— Безусловно, милорд.
Рейн обнял Джоселин за талию.
— Я хочу представить вам новую хозяйку, леди Стоунли.
Низенький седой дворецкий склонился в очень церемонном поклоне, делая вслед за Рейном вид, что это их первая встреча.
— Добро пожаловать в новый дом, миледи.
— Благодарю.
Джоселин говорила с дворецким, высоко подняв голову, но ее щеки слегка зарумянились.
— Я пойду сообщить вашей сестре и остальным, что вы прибыли.
Но в этом, конечно же, уже не было необходимости. Они уже услышали шум и поспешили в холл.
— Рейн!
Александра прибежала первой, бросилась в объятия брату и повисла у него на шее.
— Как поживаешь, детка?
— Прекрасно — ведь ты вернулся.
Алекс снова обняла брата. Улыбка делала ее совсем юной, она выглядела моложе ее недавно исполнившихся семнадцати.
— У меня где-то есть подарок к твоему дню рождения. Мне очень жаль, что я не успел вовремя, но обещаю, что заглажу свою вину. — Он высвободился из объятий сестры. — По-моему, вы с Джоселин уже встречались. Джо, ты помнишь Алекс?
Джоселин улыбнулась, но Александра напряглась.
— Да, я помню, мы встретились в этом доме, — произнесла она с натянутой улыбкой. — Как вы поживаете?
— Здравствуй, Александра.
— Что это тут за суматоха? — поинтересовался Доминик, выступая вперед. — Неужели все это только из-за того, что эта старая боевая лошадь наконец поумнела настолько, что вернулась домой?
Мужчины пожали друг другу руки, Кэтрин подошла и обняла Рейна.
— Добро пожаловать домой, Рейн, — она тепло улыбнулась ему, потом обернулась к его тоненькой немного побледневшей жене. — А это, должно быть, Джоселин. Я рада, что мы наконец встретились.
В голосе Кэтрин была так много тепла, что Джоселин наконец искренне улыбнулась.
— Рейн писал нам о вас. Я уже давно жду встречи с вами.
Доминик обратил на Джо взгляд своих темных глаз.
— Думаю, что я должен перед вами извиниться, леди Стоунли. Ради Рейна, я надеюсь, вы забудете о наших прошлых размолвках.
— В-вы ничего мне не должны. Это все было ужасной ошибкой. Мне очень жаль, что все так сложилось.
Доминик улыбнулся, его белые зубы сверкнули на фоне смуглой кожи так ярко, что не оставили бы равнодушной и самую пресыщенную женщину в Лондоне.
— Речь истинной леди, — он поднял ее руку к губам. — Добро пожаловать, виконтесса.
С этого момента дела пошли на лад; во всяком случае, Рейн думал так, пока дамы не удалились наверх, чтобы переодеться к обеду, и друзья остались в гостиной одни.
— Ну что? — изящно, как пантера, прислонившись к стене красного салона, Доминик смотрел, как Рейн пересекает красный восточный ковер.
— Что? — переспросил тот, наклоняясь, чтобы взять сигару из хрустальной коробки на резном столе розового дерева.
— Может, ты мне все-таки расскажешь, каким образом ты сделал это ошеломляющее открытие? Как ты узнал, что мисс Эсбюри невиновна?
Рейн с трудом заставил свое лицо казаться непроницаемым.
— Это неважно. Важно лишь то, что это так.
— У тебя есть какие-либо доказательства?
— Я же сказал тебе, что Джоселин невиновна. И я прошу тебя, своего ближайшего друга, поверить моему мнению. Я прошу тебя принять женщину, которую я избрал себе в жены, так же, как я признал твою.
Доминик долго молчал.
— Мы с тобой слишком давно дружны, чтобы я мог отказать тебе в какой-либо просьбе. Если ты готов рисковать жизнью ради этой женщины, я могу понять, насколько сильны твои чувства по отношению к ней. И, как ты уже сказал, она твоя жена. Этого для меня довольно.
— А Кэтрин?
— Кэтрин — романтик. Она всегда ищет в людях что-нибудь хорошее. Я думаю, что она хотела найти хорошее и в Джоселин с той минуты, как узнала о твоих чувствах к ней. Она будет защищать твою жену изо всех сил.
Рейн кивнул, довольный тем, что сказал Доминик. Он отрезал кончик сигары, зажал ее зубами, зажег и глубоко затянулся, пока на ней не зарделся огонек.
— К сожалению, — добавил Доминик, — я не могу сказать того же о твоей сестре.
Рейн нахмурился.
— Что ты имеешь в виду?
— Александра убеждена, что Джоселин виновна. Она уверена, что мисс Эсбюри обманом заставила тебя поверить в ее невиновность. Что касается твоей сестры, то тут Джоселин придется нелегко.
Рейн вздохнул.
— Девчонку надо выдать замуж.
— Она уже получила даже слишком много предложений. Среди последних — от Питера Мелфорда, но она, конечно же, ему отказала. Бедный дурачок вообразил, что у него есть шанс. Насколько я знаю, он тяжело переживает ее отказ.
Рейн кивнул.
— Могу себе представить. Напомни мне заняться проблемой ее замужества после того, как мы уладим остальное.
Доминик отошел от стены, легкими широкими шагами приблизился к Рейну.
— А это подводит нас к тем проблемам, которые нужно разрешить в ближайшее время.
Рейн затянулся сигарой.
— К каким проблемам?
— Кто же, черт побери, в тебя стрелял.
Рейн выпустил в воздух колечко дыма и откинулся в обитом парчой кресле.
— Боюсь, я не имею об этом ни малейшего представления. У меня чертовски длинный список подозреваемых, как ты можешь себе представить, но ни на одного из них я не могу с уверенностью возложить вину.
— В своем письме ты сообщил, что собираешься нанять Харви Малкома.
— Я это уже сделал. Я также передал ему список лиц, которые могли бы желать моей смерти, и инструкции установить, где они были во время покушения.
— Он хороший сыщик, Рейн. Если виновного вообще можно найти, он это сделает. А пока, я надеюсь, ты позаботился об охране?
— Пока нет, но я собираюсь это сделать.
— Не откладывай. Даже теперь твоя жизнь может быть в опасности.
Рейна раздражало, что с ним обращаются как с ребенком, но он понимал, что нужно прислушаться к словам друга. Он позаботится об этом, поклялся он, а потом раздавит проклятого негодяя, принесшего им столько страданий.
Чем дольше Рейн оставался в Лондоне, тем сильнее становилось его разочарование. Вместо быстрой отмены приговора, на которую он рассчитывал, судья снова и снова допрашивал его. А потом ему пришлось предстать перед членами апелляционного суда, которые были убеждены, что он ослеплен любовью к своей молодой жене и не хочет смотреть правде в глаза.
— Мне бы хотелось ее видеть, — сказал один из четырех председательствовавших на процессе судей — худой, мрачный человек, смотревший на Рейна поверх своего носа крючком и почесывавшего завитой седой парик. — Мне хочется получить ответы на несколько вопросов. Мы должны быть уверены, что доискались правды прежде, чем дело будет завершено.
Рейн подумал, как это испугает Джо. Он обещал ей, что она будет в безопасности. Его лоб покрылся капельками пота.
— Уверяю вас, Ваша Честь, нет нужды в подобных трудах. Моя жена стала невинной жертвой ужасной несправедливости. Я один должен страдать за это, а не она, — он заставил себя улыбнуться. — Если вы позволите, я охотно возмещу все убытки. Я слышал, что здание суда нуждается в перестройке — нужно добавить к нему новое крыло. Я был бы счастлив внести посильный вклад в это дело, скажем, десять тысяч фунтов? Я убежден, что вы позаботитесь о том, чтобы этим деньгам нашлось достойное применение.