А сегодня она получит деньги на побег в Америку. Исполнится мечта всей ее жизни. Она закрыла глаза и мысленно перенеслась на жесткую скамью в пропахшей мелом аудитории, где профессор читает лекцию. В Гарварде два года назад открыли отделение для женщин. Название Рэдклифф манило ее, как колодец манит умирающего от жажды и усталости путника. Джиллиан жаждала припасть к этому источнику знаний. В отличие от ее отца, преподаватели не будут ее попрекать за то, что она родилась женщиной, и притом не обделена умом.
Отец никогда не интересовался мнением Джиллиан и не пытался ее понять. И Джиллиан давным-давно поклялась себе, что ни за что на свете не выйдет замуж за такого эгоистичного самодура, как ее отец. Колледж давал ей единственную надежду сбежать из дома, где царила гнетущая атмосфера.
Она окинула комнату оценивающим взглядом. Темно-синие парчовые шторы на окнах, полированный шкаф из палисандрового дерева, изящные столики, инкрустированные мрамором, мягкий свет, исходивший от ламп с изящными стеклянными абажурами… Мадам ла Фонтант знала, чем побаловать своих состоятельных клиентов, обставляя комнаты для них так же, как были обставлены их собственные дома, и предлагая им женщин, которые воплощали все те фантазии, которые не могли воплотить их жены. Джиллиан мельком глянула на кровать, застеленную тончайшими хлопковыми простынями, и слегка поежилась. Она надеялась, что ее клиент быстро сделает то, зачем пришел, и ему не будет никакого дела до нее самой. Ей хотелось побыстрее покончить со всем этим.
Джиллиан краем глаза заметила свое отражение в зеркале над отполированным до блеска комодом. Красивое ярко-голубое платье, которое одолжила мадам, очень шло ей. Джиллиан провела пальцем по глубокому декольте и покраснела – вырез был довольно откровенным и не скрывал соблазнительные полукружия ее груди. Отец всегда настаивал, чтобы она одевалась скромно. Если бы это было в его власти, он заставил бы ее носить платья из мешковины. И все же это она, его серая мышка, его зануда Джиллиан с безупречной репутацией, такая же непреклонная, как и он сам.
Макияж преобразил ее: теперь ее глаза казались скорее голубыми, нежели зелеными. В полумраке ее было почти не узнать. Но это и не важно. Кто может предположить, что дочь самого графа Странтона окажется в притоне?
К ее комнате приближались двое. Их шаги замерли около двери, послышался шепот, потом один из пришедших, тот, чья походка была более легкой, развернулся и ушел. Джиллиан закусила губу, собираясь с духом, оправила на себе платье, расправила плечи и смело взглянула на открывающуюся дверь.
«Господи, только бы он не был толстым, некрасивым и не кряхтел!» – молилась она. В самый последний момент она вся похолодела от ужаса.
В комнату зашел ее клиент, медленно прикрывая за собой дверь. Он прятал руки за спиной и оценивающе разглядывал ее, не произнося ни слова.
У Джиллиан захватило дух. Она стояла как громом пораженная.
Только что она молилась, чтобы мужчина не был совсем уж безобразным. Она и представить себе не могла, что он может оказаться таким красавцем.
Белоснежный воротничок крахмальной рубашки контрастировал с иссиня-черными густыми волосами. Красивое, с классическими чертами лицо, волевой подбородок и орлиный нос, но вместе с тем в линии рта просматривался намек на мягкость характера, а чувственная нижняя губа, казалось, была прямо-таки создана для поцелуев.
Джиллиан отпрянула: ведь он наверняка вращается в высшем свете. С другой стороны, а кого, собственно, она ожидала здесь увидеть?
Роста он был среднего, на пару дюймов выше ее, под безупречно пошитым костюмом угадывались крепкие мускулы. Глаза у него были чернее ночи, в них скрывалась загадка. Он разглядывал ее с ничуть не меньшим любопытством, чем она его.
Остатки мужества покидали Джиллиан. Она-то думала побыстрее все закончить и забыть о происшедшем как о страшном сне. А как забудешь такого красавца?
У нее пересохло во рту. Она чувствовала себя неловкой и неуверенной. И что теперь? Она и сама не знала. Пусть он возьмет инициативу на себя. Если бы он набросился на нее и стал срывать одежду… Дрожащей рукой она теребила свое прекрасное голубое платье. Этот человек явно привык повелевать, но в его агатовых глазах не было жестокости. Они смотрели друг на друга… настороженно.
Изучали.
– Здравствуй. Я Грэм, – наконец произнес он.
Его чудный голос показался ей медовым. Глубокий, немного резковатый. Твердый и мужественный, как гранит. Как же он не похож на тех мужчин, что окружают ее в повседневной жизни. Такой надежный, особенно по сравнению с этим рохлей Бернардом.
Джиллиан поправила локон парика. Только бы он не свалился в самый неподходящий момент.
– А я Кристина. – Ему она назвала свое второе имя. Он кивнул и направился к ней по мягкому ковру.
– Это тебе, – сказал он с нежностью.
Его рука с розами слегка дрожала. Джиллиан была покорена. Она закрыла глаза и вдохнула нежный запах цветов.
– Спасибо, – со смущенной улыбкой произнесла она, открывая глаза.
Он задумчиво провел рукой сначала по лепестку розы, потом по ее щеке.
– Красота, – прошептал он и, взяв из ее рук розу, провел цветком по ее щеке. – Английская роза, такая прекрасная, хрупкая и нежная.
– У английских роз острые шипы, – сказала она с ироничной усмешкой, но тут же закусила губу – таким тоном можно все испортить.
Но ее слова не смутили его. Он показал ей крошечную ранку на пальце:
– Да, я уже заметил. Меня ранило прямо в линию долга.
– О, да вы, оказывается, бесстрашны, сударь, – улыбнулась она. – Вы заплатили за мой подарок кровью.
– Да уж, – важно кивнул он. – Как вы думаете, королева посвятит меня в рыцари за этот подвиг?
Он был сама серьезность, и только в глазах плясали озорные искорки.
Джиллиан от души рассмеялась, от ее скованности не осталось и следа. Грэм тоже улыбнулся, сверкнув зубами. Его лицо полностью преобразилось, вся суровость куда-то пропала – теперь он казался просто мальчишкой. Джиллиан была окончательно очарована такой переменой.
Грэм забрал у нее розы и положил их на ближайший комод. Улыбка исчезла с его лица, оно вновь стало решительным. Он взял ее лицо в свои ладони. Большие и теплые.
Его поцелуй был таким нежным, что Джиллиан почувствовала себя невестой в первую брачную ночь, она закрыла глаза, ее губы чуть дрогнули.
Поцелуй Грэма стал настойчивее, он будто пил из ее губ, пробовал их на вкус. Он обхватил рукой ее затылок. Его язык попытался проникнуть сквозь ее плотно сжатые губы. Вопрос.
Она раскрыла губы ему навстречу, как цветок раскрывает свои лепестки навстречу солнцу. Ответ.
Его язык проник внутрь, поцелуй стал еще более настойчивым, он еще крепче сжал ее затылок. Ему, как первооткрывателю, не терпелось исследовать каждый уголок ее рта. Он слегка покусывал ее нижнюю губу. У нее перехватило дыхание. Живот наполнила какая-то странная тяжесть.
Он прервал поцелуй, чтобы отдышаться. Джиллиан попятилась в испуге, у нее слегка кружилась голова. Ее рука потянулась к опухшим губам.
– Вот это да, – прошептала она.
Она и не надеялась испытать сегодня возбуждение. В ее глазах светилась радость.
Памятуя, чего от нее ждут, она потянулась к застежкам платья. Грэм оказался у нее за спиной и стал помогать. С непривычки ему было трудно.
– Да как вы, женщины, со всем этим справляетесь? – пробормотал он в сердцах.
У Джиллиан вырвался нервный смешок.
– Дай угадаю. Наверное, женщинам помогают мужчины.
Платье упало, и она ощутила своей внезапно оголившейся спиной теплый смешок.
Подошла очередь корсета. Она привычными движениями развязала завязки, потом с некоторым смущением сняла с себя сорочку и белье… теперь она стояла перед ним абсолютно обнаженная, не в силах побороть смущение.
Внутри у нее все сжималось от холода.
Ее тело светилось в сумраке, будто мраморное. У Грэма перехватило дыхание.
Как она прекрасна! Ангельское лицо, высокие скулы и пунцовые, зовущие, распухшие от поцелуев губы. Светлые волосы ниспадают на плечи – только эти блеклые кудри портили ее красоту. Взгляд ее огромных сияющих глаз встретился с его взглядом. Какого они цвета? Синего?
Сложно сказать, при таком свете трудно разобрать. Ему показалось – они сапфировые. У нее полная грудь с розовыми кружками сосков. К молочно-белой атласной коже так и тянуло прикоснуться.