Никогда, даже в самом кошмарном сне, Эмма не воображала себе одного из Гарретсонов около своего дома. Он был не просто на землях Маллоев – он был едва ли не на пороге!
– Откуда ты взялся?.. – воскликнула девушка, все еще держась за сердце.
– Ах, вот кто здесь произносит умные речи! Явилась – не запылилась, – пренебрежительно бросил Такер, ставя ногу на ступеньку веранды.
Наступила долгая, напряженная тишина. По-прежнему сияли в небе яркие звезды, все так же глухо ухала где-то сова, но все изменилось. Высокий, сильный, широкоплечий мужчина стоял не далее чем в трех футах от Эммы. Бог знает почему, сердце ее продолжало болезненно биться.
– Это ч-частная собственность! Ты не имеешь права здесь находиться!
Ответом был смешок, не менее оскорбительный, чем недавняя реплика. Возмущение боролось в девушке с любопытством – Такер Гарретсон изменился с тех пор, как они виделись в последний раз. Изменился очень сильно.
Возможно, при свете дня Такер выглядел иначе, но в скудном освещении керосиновой лампы и звезд он казался могучим гигантом. До сих пор Эмме не приходило в голову выискивать параллель с живой природой, мысленно характеризуя мужчину, но на этот раз в памяти сам собой возник образ тигра, подкрадывающегося к беспечному охотнику сквозь густые джунгли. Такер, казалось, весь состоял из мышц и сухожилий – воплощенный облик идеального ковбоя. Плечи – словно высечены из гранита. Белокурые волосы стали как будто еще гуще. От него прямо-таки веяло надменностью и презрением, и у Эммы мимолетно мелькнула мысль, что причиной тому может быть нелегкая и не особенно приятная жизнь, ожесточающая его душу.
Но более всего ее поразили его глаза. Этот взгляд, острый и холодный, отнюдь не напоминал небесную синеву. Скорее, он приводил на память лезвие опасной бритвы.
Трудно сказать, сколько времени Эмма стояла бы, словно зачарованная, если бы за ее спиной Коринна не поднялась, громко скрипнув креслом-качалкой.
– Тебе здесь не место, парень, – проворчала она. Такер не удостоил ее не только слова, но и взгляда. Он продолжал бесцеремонно разглядывать Эмму.
– Если кому где и не место, – заметил он, – так этой дамочке в Монтане.
– А тебе, – огрызнулась Эмма, – пора убираться подобру-поздорову!
Раздался новый смешок, но на этот раз, кроме пренебрежения, в нем слышалось что-то еще, – что именно, девушка не смогла сообразить. Последний раз они виделись в тот день, когда она растянула лодыжку. Вспоминает ли об этом Такер, когда смотрит на нее вот так, сузив глаза?
– Сходи за отцом и шерифом, – сказала экономка, приближаясь и трогая Эмму за локоть. – Они сумеют с ним управиться.
С тем же успехом она могла бы молчать, как рыба. Поединок взглядов продолжался. Неожиданно Такер отвернулся и быстро взбежал на веранду. Эмма не менее быстро заступила ему путь к двери.
– Мне нужен твой отец.
– Он занят.
– Само собой, занят. Я вижу лошадь шерифа Гилла. – Он снова смерил девушку презрительным взглядом. – Детка, если ты думаешь, что я не войду в эту дверь, когда захочу, то очень ошибаешься. Я пришел посмотреть, как шериф надевает наручники на твоего папашу, – и я увижу это.
– Только через мой труп!
На миг ярость заглушила доводы рассудка. Эмма попыталась оттолкнуть Такера, уперев ладони ему в грудь, но это было все равно что отталкивать скалистый утес. Тогда она сжала руки в кулаки и замахнулась… Руки оказались пригвожденными к ее бокам. Хватка у Такера была почище иных наручников.
– Отпусти руки! – прошипела она. – Все равно я не позволю тебе безнаказанно оскорблять папу! Мне жаль твоего брата…
– Скажите на милость!
– Нет, правда. Мне и в самом деле его жаль.
– Тебе, дочери Уинтропа Маллоя? Солнышко, жизнь Бо значит для тебя не больше выеденного яйца. Дай дорогу. До тебя мне нет дела, мне нужен только твой отец.
Без остатка поглощенные схваткой и перепалкой, они не заметили, что дверь открылась, выпуская шерифа и хозяина дома. Голос Уина Маллоя заставил обоих вздрогнуть.
– Немедленно убери свои грязные лапы от моей дочери, – прогремел он, – иначе в тебе появится столько дырок, что даже твой папаша не опознает труп!
Уин нацелил дуло «кольта» Такеру в висок. Коринна приглушенно ахнула, шериф Гилл торопливо шагнул вперед.
– Уин, олух ты царя небесного, что ты делаешь? Прекрати, слышишь!
Такер и не подумал ослабить хватку. Эмма едва ощущала собственные руки, и ей было совершенно ясно, что она окажется свободна не раньше, чем на то будет воля Такера.
– Папа, – начала она самым спокойным, благоразумным голосом, на который только была способна. – Убери револьвер. Мы все уладим…
– Руки прочь! Пристрелю!
Эмма поняла, что отец в этот момент не способен мыслить здраво. Он не был вспыльчив по натуре, но тем неистовее оказывались его редкие приступы бешенства. К тому же он был превосходным стрелком и вполне мог снести Такеру голову, не повредив и волоска на голове дочери. Девушка заглянула в глаза своему недругу.
– Он это сделает, – тихо произнесла она. – Тебе лучше уступить.
Глаза их ненадолго встретились, и теперь, когда они были так близко друг от друга, Эмма увидела в стальной глубине сдержанный гнев и боль. Боль потери близкого человека – брата. На одно какое-то мгновение девушка искренне пожалела Такера, у нее мелькнула мысль, что он имел полное право явиться в ее дом, чтобы требовать мести. Он думал, что ее отец виновен в смерти Бо. Он ошибался, но верил в свою ошибку. Впервые в жизни она посочувствовала своему врагу.
Казалось, каждый из собравшихся на веранде задержал дыхание. Сумрак буквально вибрировал от напряжения. Наконец пальцы Такера разжались. Со вздохом облегчения Эмма поспешно отступила подальше.
– А теперь ты, папа, – сказала она просительно. – Поверь, я тоже ненавижу Гарретсонов, но нельзя же хвататься за револьвер только потому…
– Что один из них почти вломился в мой дом и при этом обидел мою дочь? Это ты хотела сказать? Ты ошибаешься, дорогая. За такой проступок я имею полное право вышибить ему мозги. Эта земля принадлежит мне…
– Поэтому смерть любому, кто ступит на нее? – холодно продолжил за него Такер. – Значит, вы признаете, что убили Бо?
– Ничего он не признает, парень! – вмешалась Коринна.
– Уинтроп Маллой прячется за юбки, – усмехнулся Такер. – Это что-то новенькое.
– Хватит, довольно! – рявкнул шериф, как только Уин сделал угрожающий шаг в сторону насмешника. – Прекратите оба, и чтобы я больше не слышал всей этой чуши! Смертью Бо займется закон, то есть я. Любой, кто с этим не согласен, окажется за решеткой, ясно?
– Только в этом случае? – возмутился Такер. – Вы что же, его не арестуете? Не потому ли, что он ваш друг?
– Твой отец мне тоже друг, Такер. И твой брат был мне другом. Да и с тобой до сих пор делить нам было нечего. Но Уин прав в том, что ты стоишь на его земле, чуть ли не в его доме. Так что, если ты немедленно не уберешься, я буду вынужден арестовать тебя. И впредь держись подальше от земель Маллоев, а я сделаю все, что смогу, чтобы найти убийцу. Кто бы он ни был, он понесет наказание, но только когда вина его будет доказана. Устраивает?
– А что мне остается? – с горечью сказал Такер. – Пока устраивает. Пока.
– А вот угрожать нам не стоит. – Эмма встала рядом с отцом.
Такер ограничился взглядом, полным презрения. Потом, не произнеся ни слова, скрылся во мраке. Все случилось очень быстро, но Эмме казалось, что прошла вечность. В наступившей тишине раздался призывный свист. Лошадь ответила на него негромким ржанием. Наконец удаляющийся стук подков дал знать, что Такер Гарретсон покидает земли Маллоев. Только тогда Эмма решилась перевести дух.
– Как ты, папа? – бросилась она к отцу.
– Я? А что я? Это ты подвергалась опасности, дорогая. Парня не помешало бы поучить хорошим манерам. Явиться сюда и испортить тебе всю радость – наглость какая! Меньше всего мне хотелось, чтобы кто-то разволновал тебя раньше, чем ты здесь заново устроишься.
– Папа, милый, я не ребенок. Не обращайся со мной так, словно мне пять лет. Даже в детстве ты так не оберегал меня.
Отец внимательно всмотрелся ей в лицо и облегченно вздохнул, увидев в нем только ласковый упрек и ни капли страха.
– Шериф Гилл, – между тем обратилась Эмма к гостю, – я надеюсь, вы не верите тому, что здесь наболтал этот… этот тип. Вы ведь понимаете, что папа не застрелил бы человека только за то, что он оказался на его земле? Пусть даже мы оба терпеть не можем Гарретсонов.