– Видите ли, для меня было страшным потрясением узнать, что муж уже был женат на красавице креолке. Она умерла родами. Я так и не узнала, любил ли он меня так же сильно, как я – его. Он оставил меня беременной и поспешил домой, к тяжело больному отцу. Утверждал, что должен управлять плантацией, но, возможно, просто нашел благовидный предлог, чтобы бросить меня.
– Конечно, он любил вас, иначе не женился бы!
– Да, вероятно, вы правы, ведь я ничего не могла предложить ему, ни денег, ни имени... По какой же еще причине он сделал мне предложение?
– Кроме того, вы были очень красивы.
– Верно. Он обожал мои светлые волосы и синие глаза. Местные красавицы в основном черноволосы и темноглазы, так что он, возможно, восхищался блондинками.
– Значит, – нерешительно пробормотала Александра, – ваша жизнь здесь была не так уж плоха.
– Как посмотреть, дорогая. Видите ли, плантация и земли переходят к первому сыну в роду, а второму ничего не остается. Таков обычай этой семьи. Но даже и старший сын получит не слишком много: налоги продолжают расти.
– И что это означает?
– Только tq, что если мы не заплатим грабительские налоги, установленные мародерами-северянами, попросту потеряем плантацию.
Александра ошеломленно охнула:
– Вы не можете прокормиться на этой плодородной земле?
– Нет. Юг окончательно сломлен, и сомневаюсь, что когда-нибудь вновь возродится, – печально вздохнула женщина.
– Но земли, хлопок?!
– На них некому работать теперь, когда нет рабов. Некому сажать и собирать хлопок. Конечно, я ненавидела рабство, но все-таки до войны здесь было чудесно.
Александра кивнула, хотя все, что говорила женщина, с трудом укладывалось в голове.
– А ваш сын?
Элинор нежно улыбнулась; лицо ее при этом волшебно преобразилось. Она снова стала почти прекрасной.
– Джейкоб не пропадет. Он сбросил с себя бремя ненужных воспоминаний и свободен от традиций Юга. Давным-давно, еще когда был мальчишкой, выбрал другую жизнь. Понял, что здесь для него ничего нет. Все перейдет к Жилю после смерти деда.
– Он все еще жив?
– Конечно, – резко засмеялась Элинор. – По-моему, он бессмертен. Его ничем не возьмешь! Как ни странно, война лишь прибавила ему сил. Он все завещал Жилю, первому внуку, как это когда-то сделал его собственный отец. Знаете, у старика тоже есть брат, Ламар. Оставшись нищим после смерти отца, он отправился в Техас.
– Техас? – переспросила Александра, вспомнив на мгновение о Джейке, но тут же постаралась выбросить неуместные мысли из головы.
– Да, получил земельный надел от мексиканского правительства и не расстался с ним, несмотря на смуту и войну. Ламар так и не разбогател, и жизнь его была нелегка, зато он сохранил огромный участок и прежние мечты. Там живет и мой сын. Несколько лет назад он отправился в Техас, к двоюродному деду, и просил меня поехать с ним, но там не место женщинам, и я просто не вынесу такой суровый климат, особенно с моими больными легкими. Но вскоре все будет кончено.
– О нет! Я так долго искала вас. Я... я... Элинор упрямо покачала головой.
– Ваш приезд – огромное счастье. Подумать только, узнать, что отец любил меня и простил... Я терзалась угрызениями совести даже после стольких лет, но теперь мне стало гораздо легче, и я благодарна вам за это.
– Я рада помочь, но...
– Жаль, что вы не познакомились с моим сыном. Он навестил меня перед отъездом в Техас. Хотел взять меня с собой. Утверждал, что условия сейчас стали гораздо лучше и у них с Ламаром большие планы относительно ранчо. Надеюсь, они осуществятся. Но я не выдержала бы путешествия.
– Досадно, что мы разминулись. Олаф очень любил Джейкоба. Я обещала повидать его.
– Конечно, но Техас очень далеко, и местность там слишком дикая. Женщине небезопасно путешествовать без сопровождающих. Удивительно, что вы сумели добраться сюда. Вам повезло встретиться с Жилем!
– Да, не правда ли? – холодно откликнулась Александра, полная решимости добиться у Жиля ответа на все загадки. Она не собиралась делить кров с этим человеком, но не могла пока оставить Элинор.
– Здесь очень одиноко, Александра. Хорошо, что вы приехали. Хотела бы я, чтобы вы познакомились с Джейкобом. Он храбрый мальчик. Мне кажется, вы тоже обладаете мужеством и гордостью. Впрочем, у нас еще будет время об этом поговорить. Сейчас давайте наслаждаться обществом друг друга. Я так давно не видела молодых девушек вроде вас!
Раздался стук. Дверь распахнулась, и на пороге показалась тучная негритянка с подносом в руках.
– Эбба, входи! – дружелюбно пригласила Элинор.
Великанша вошла в комнату, широко улыбаясь, и поставила поднос на колени Александре.
– Вот, детка, поешьте! Готова биться об заклад, вы ужасно проголодались, – громовым голосом произнесла негритянка и, отступив, скрестила руки на обширной груди.
– Спасибо, – улыбнулась Александра. – Вы очень добры, но не стоило так беспокоиться.
– В доме редко кто бывает, дитя. Помнится, раньше...
– До войны все было по-другому, – перебила Элинор. – Это Эбба, Александра. Эбба, это мисс Александра Кларк, близкий друг моего отца. Он был ее опекуном. Она привезла мне печальные вести. Мой отец умер, и теперь, кроме Джейкоба, у меня нет никого на свете, – грустно вздохнула Элинор.
– Вот жалость-то, мисс Элинор, вот беда! Но зато у вас сын – лучше не надо. Мастер Джейкоб – хороший человек.
– Спасибо, Эбба. Обидно, что они с Александрой не встретились.
– Худо, конечно, что тут скажешь!
– Ничего страшного, ведь он обязательно вернется. А я хотела бы провести немного времени с Элинор, потому и приехала, – ответила Александра, думая, что просто не может покинуть дочь Олафа. Джейкоб Джармон не пропадет, а вот с Элинор плохо. По всему видно – жить ей осталось недолго, и Александра постарается скрасить ее последние дни.
– Благодарю, дорогая. Вы правы, Джейкоб вернется, хотя никто не знает когда.
Александра поднесла к губам ложку густого, восхитительно вкусного супа и отломила кусочек кукурузной лепешки. Она до сих пор не сознавала, насколько голодна, и теперь ела с жадностью, однако не могла не заметить, что и ложка, и тарелка были оловянными: такими обычно пользовались слуги. Должно быть, южанам в самом деле приходится нелегко!
Доев все до последней крошки, Александра сразу почувствовала себя гораздо лучше и, отодвинув прибор, решительно заявила:
– Я готова делать по дому все необходимое Конечно, я не привыкла к такой работе, но с радостью стану учиться. Можете положиться на меня.
– Но вы – наша гостья. Нам и в голову не пришло бы загружать вас работой, – возразила Элинор.
– Нет, я настаиваю. Разве Джейкоб не помогал вам?
– Помогал, но Джейкоб – мой сын...
– В таком случае считайте меня своей дочерью. . Слезы заструились по лицу Элинор.
– Вы так добры, дорогая, но, честно говоря...
– Ну хватит, мисс Элинор, вы слишком устали. Я отведу вас в спальню, – вмешалась Эбба. – Мисс Александра, полежите немного. Я вернусь за подносом.
Эбба подхватила Элинор под руку и повела к выходу. У двери женщины обернулись, и Элинор прошептала:
– Еще раз спасибо за то, что приехали, дорогая. Как только я немного отдохну, сразу же вернусь. К сожалению, последнее время я быстро утомляюсь.
Дверь тихо закрылась. Александра еще долго сидела на кровати, размышляя о судьбе этих людей. Негритянка напомнила ей о Леоне. Странно, почему Эбба осталась на плантации после того, как рабам возвратили свободу?
Прошло около получаса, прежде чем негритянка вернулась и с заговорщическим видом обратилась к Александре:
– Дитя мое, как же я рада, что вы явились именно сейчас! Она угасает с каждым днем и все же трудится как пчелка. Этот Жиль и палец о палец не ударит – вечно торчит в Новом Орлеане, играет в карты и волочится за женщинами. Мистер Джармон целыми днями просиживает в библиотеке над расходными книгами, подсчитывает, сколько всего потеряно во время войны. Бедняжка мисс Элинор из кожи вон лезет, чтобы свести концы с концами. Я готовлю и убираю, но ревматизм уж больно донимает. И ни одного мужчины, чтобы помочь с тяжелой работой.
– Как же вы справляетесь?
– Нелегко нам, детка. Нелегко. Правда, мистер Джейкоб перед отъездом припас дров и починил все, что мог. Он не гнушается запачкать ручки, но кто знает, как скоро вернется снова? Он ужасно расстроился, когда мисс Элинор отказалась ехать в Техас. Она, бедняжка, все старалась держаться как ни в чем не бывало, выглядеть веселой и счастливой, хотя сердце у нее разрывалось – знала небось, что видит его в последний раз.