Робер удивился:
– Ты ездил к этим варварам?
– Они не варвары, юноша. Просто их обычаи незнакомы нам. Я прожил среди русичей три года, помогал в миссии Святого престола нашей католической церкви. Прихожан-католиков оказалось мало, и я всё свободное время посвятил изучению языка и чтению книг.
– У них есть книги?!
– Да, Робер. О славянах я расскажу как-нибудь потом, ладно? Лучше послушайте, что я вычитал в историях о русских святых. У них своя вера, тоже в Христа, но они называют её православием, то есть правильной верой.
– А что, есть неправильные, ну, веры? – уточнил могучий Руперт.
– А магометане? Или Иудеи имеют правильную веру? Хотя, кто знает, какая из мировых религий достойна считаться верной… Но вернёмся к повествованию! – Строго напомнил Рубен. – Итак, один король, на Руси их называют князьями, заболел, сильно так прихворнул. Лекари его вылечить не могли, и отправился князь к бабке.
– Бабка? Это кто? – поинтересовался из тёмного угла любопытный Рысь.
– Бабка – это лекарка, почти ведьма.
– И её не сожгли святые отцы инквизиции? – опять донеслось из угла.
– На Руси не жгут лекарок. Они лечат хорошо. Ясно?!
Кто-то понимающе хмыкнул. Рубен продолжал:
– Посоветовали князю одну бабку из дальней деревни. Он приехал, а это оказалась девка молодая, но очень способная. А девка увидела князя молодого, красивого, богатого, хоть и больного, и поставила серьёзное условие. Женись на мне, говорит, я тебя вылечу и всю жизнь лечить буду, коли хворь какая прицепится.
– Я бы женился! – удовлетворённо пробубнил на всю клетку Руперт, приятель и закадычный соперник Рыси. Они даже спали рядом.
– У королей женитьба – очень ответственное государственное дело! Тут надо осторожно к выбору подходить: возьмёшь не ту невесту, и с соседями может до войны дойти, понимать надо! – возразил Рубен. – Но князь дал согласие на брак. Девка-бабка его вылечила, может, и что иное между ними было, тут ничего сказано не было, но князь взял и уехал в свою столицу, а девку не взял. Решил, что не ровня; королеву или княгиню ему, знать, надо было в невесты.
– Фу, как-то нехорошо… А с другой стороны…
Кто-то начал рассуждать с матраса, но его перебил Рысь вполне резонным вопросом:
– А при чём тут святость?
Видимо, Рубен уже привык, что его постоянно перебивают, поэтому спокойно продолжал своё повествование:
– Приехал князь в столицу здоровый да радостный, а через некоторое время опять заболел хуже прежнего. Сообразил, кто об этом позаботился, опять к знахарке той поскакал.
– Я бы прибил дуру, и всего делов… – проворчал Руперт, показывая кому-то мощный кулак.
– Девка-лекарка встретила князя ласково, но сказала, что он должен на ней жениться. Лекарка сделала так, что она и князь умрут в один день и час. Князь проверять её слова не стал, опять согласился на брак и женился в тот же день. Выздоровел сразу, как свадьбу отметили, и с тех пор до конца жизни не болел. Жена оказалась строгой, муж ей верность хранил опять же до конца жизни. Родились у них славные дети, а потом князья-супруги умерли в один час. Кстати, лекарка оказалась сильной, лечила всех вокруг, иногда даже без оплаты. За что уважение в народе заслужила. А врагов у неё не было.
– Ага, быстро закончились, – раздался иронический голос Рыси.
– Это что, мужик всё время в страхе жил?! – усомнился кто-то.
– Чего ты хочешь?! Святой! – сделал вывод Руперт.
– Теперь спать! – скомандовал Ким. Но Робер слышал, как вокруг шёпотом ещё долго мужчины обсуждали рассказ о паре странных святых…
В клетках узников кормили два раза в день, хотя и очень мало. На следующий день вечером Лут – бывший тюремщик Робера – принёс его оставленную в яме еду и свечи. Присел на скамью в коридоре. Робер передал корзину Киму:
– Раздели, как считаешь нужным.
Ким удивлённо усмехнулся:
– Откуда такая роскошь?
– Мне подарили… – Робер смущённо покраснел и попытался отойти к своему тюфяку.
Ким взял его за локоть:
– Постой! Ты должен ответить.
– Почему? – Робер не понимал, зачем Ким так грубо настаивает.
– Лишнюю еду в тюрьме дают только доносчикам или… Ты очень красивый парень…
Робер заметил, как насторожились обитатели клетки. Он ещё гуще покраснел:
– Я… Когда сидел один… Мне было очень плохо! Я пел для них, – кивнул в сторону собирающихся у клетки тюремщиков Робер.
– Пел?!
Робер ещё ниже опустил голову. Он был готов провалиться в тартарары от позора. Почему ему раньше не пришло в голову, что он поступает плохо?!
Кто-то начал мелко-мелко пыхтеть носом. Постепенно разразился всеобщий хохот. Стражники заинтересованно косились в их сторону и устраивались на скамье, чего-то ожидая.
– Пресвятая дева Мария! Первый раз слышу, чтобы в яме пели! – вытирал выступившие слёзы священник Рубен. – У тебя, должно быть, голос ангела, если ты смог пронять таких людей…
– Обычный голос… – надулся Робер, поняв, что смеются над ним. – Но я знаю много баллад и старинных сказаний. Я и сам могу сочинять.
– Не сердись! Мы как-то отвыкли от нормальной жизни. Десять лет отсидеть тут и не измениться – невозможно… – Ким обнял Робера за плечи. – Мы подумали о тебе плохо, прости. Кстати, было бы интересно услышать, как ты поёшь. Спой и для нас тоже. Что-нибудь особенное, хорошо?
Не ломаясь, Робер кивнул, встал, сосредоточенно посмотрел вокруг и, когда установилась тишина, запел чистым мужественным голосом, немного вибрирующим, но мощным и в то же время уносящим душу вверх, к светлым сияющим небесам. Он сам тёмными днями и ночами придумывал слова и мелодию этой баллады о юной принцессе, потерявшей отца и мать, о предательстве друга, о мужестве и чести погибших ради неё воинов. Он рассказывал, как она училась всему, что должен знать рыцарь, чтобы с мечом в руках вернуть утраченное королевство и покарать предателей. Закончилась баллада словами:
«С тех пор – только бой, и плечи она не кутает тёплой шалью.
Лишь латы стучат, и прячет она лицо под стальной вуалью!»
Робер открыл глаза, выходя из состояния полутранса. Слушатели молчали. Он огляделся. На него смотрели, как на мессию, только что ступившего на землю с облаков. Священник медленно перекрестился.
– Вы чего? – Испуганно спросил Робер.
Ким дышал тяжело и часто, глаза его были влажными:
– Откуда… ты знаешь… о тех воинах?
– Это всего лишь песня… – растерялся Робер.
– Это не песня, это правда! – Ким смотрел в его глаза. – Ты не просто поёшь, ты обнажаешь души, как клинки перед смертным боем. Твоему дару действительно нет цены. Жаль, что ты не понимаешь, о чём поёшь…
– Ким, а откуда ты знаешь эту историю… о битве на причале?
Воин ответил не сразу:
– Нас было двенадцать. В живых осталось восемь. Все мы здесь с тех пор, как ранеными попали в руки Гордона Лекса. Мы чудом выжили. Правда, я до сих пор не пойму, почему он не убил нас сразу. Единственное объяснение – жива Милена, наследница рода Регант. И мой отец тоже.
– А… кто твой отец, Ким? – Не удержался от вопроса Робер. Слишком многое зависело от ответа воина.
– Командир охраны короля Джерми Реганта – Рем Дубовый Кулак. Свидетель нарушенной клятвы и коварного убийства.
Робер едва не бросился на шею Киму, но сдержался: к решётке подошли стражники. Они спорили между собой, можно ли петь такие крамольные баллады в заключении. Не накликать бы неприятностей! Но рассудительный Сэмюэль заявил:
– Если бы Робер был на свободе, его, конечно, посадили бы. Но, так как он уже сидит, значит, он может петь сколько угодно и что угодно. И потом: не обязательно об этом знать распорядителю. Иначе мы же и останемся с носом. Оно нам надо?
На том и порешили.
Благодаря Роберу сегодня все узники неплохо перекусили. Особенно налегали на очень редкое в тюремном питании мясо. Священник Рубен отрывал по волоску от своего кусочка и смаковал каждую порцию, блаженно закатывая глаза. Робер присел рядом с Кимом. Осторожно попросил:
– Ким! Мне надо поговорить с тобой. Наедине. Это не моя тайна…
Они отошли к стене. Священник, кивнув Киму, отвёл других пленников к решётке, стал громко читать молитвы. Ким положил руку на плечо юноши:
– Что ты хотел сказать? Не волнуйся, Робер, я многое понял, когда ты пел.
– Я видел твоего отца. И не один раз. Он приезжал к нам в дом. Граф Донован и сэр Рем Дубовый Кулак вместе воевали, потом мой отец помогал Рему. И принцессе.