— Где Маша я тебя спрашиваю?! — я перестала себя контролировать, повысила голос. — Ты почему молчишь?!
— Дома поговорим! — она обошла меня и быстро устремилась к подъезду. Я бежала за ней и кричала: — Где моя дочь!
— Не привлекай внимание! — мама заметно нервничала. Она не стала ждать лифт, влетела на нужный этаж. Мои ноги подкашивались, в голове шумела кровь, я задыхалась. Что-то случилось с моей дочкой, а от меня это скрывали. Я так жалела, что оставила ее! Эмоции глушили сознание. Слезы застилали глаза, я почти ничего не видела.
— Где Маша?! — закричала я, как только мы вошли в квартиру. — Куда вы дели мою дочь?! — я забежала в свою комнату, кроватка была пуста. Я подняла ее распашонку и прижала к груди.
— Поля, не кричи, тебе нельзя волноваться. С Машей все хорошо. — на секунду появившаяся надежда угасла, как только я подняла взгляд на маму. Она виновато опустила голову и негромко добавила: — Маша у отца. — ноги перестали держать, подогнулись и я опустилась на пол.
Герман знает о дочери…
- Зачем?! Зачем, я спрашиваю тебя?! — кричала я рыдая. — Как ты могла?! — мама упала передо мной на колени.
— Так надо было! С отцом ей ничего не грозит. Ты же сама говорила, что он хороший человек. — она попыталась меня обнять, но я оттолкнула ее руки.
— Если тебе было тяжело, почему ты не сказала мне? Я бы ушла из больницы!
«Нужно позвонить Герману и попросить вернуть мне Машу?» — раненной птицей эта мысль билась в голове. — «А если он откажет?.. Я умру!».
— Тебе нужно лечиться! — повысила и она голос. — На обследования и лекарства нужны деньги! Деньги, которых у нас нет!
— Ты поменяла Машу на деньги? Мама, ты взяла у Германа деньги?! — упрямо поджав губы, она молчала. — Отвечай! — у меня такое ощущение, что я проваливаюсь в черную бездну, а спасения нет. Никогда в жизни я не испытывала такой душевной боли.
— Да. — это прозвучало, как приговор.
— Сколько?.. Сколько ты взяла? Ему надо их срочно вернуть! — я уже стояла на ногах. Комкая в руках распашонку, требовательно произнесла: — Отдай мне деньги, я поеду и заберу Машу!
— Один миллион рублей. Твой Герман сказал, чтобы мы к его дому не приближались. — вымолвила мама и заплакала. Стало действительно страшно. Я хорошо смогла узнать этого мужчину. Он был добрым, внимательным, заботливым, любящим, но в то же время очень жестким с посторонними. Как он расценил этот поступок, остается только догадываться. Получается, я скрыла от него рождение дочери, а потом ее продала. Продала свою малышку… — я закричала от боли. Мама ладонью закрыла мне рот и стала обнимать.
— Тише, Поля! Сейчас соседи полицию вызовут! Ты же знаешь, какие они! — испугалась родительница за себя, а я задыхалась от боли, когда смотрела на пустую кроватку.
Полина
— Пусть вызывают! Пусть все узнают, что ты продала мою дочь! — никто не может судить мать, у которой похитили ребенка. — Я хочу вернуть Машу!
— Давай, вызывай полицию. Пусть меня посадят! А я ведь это сделала ради тебя! Можно подумать, я Машу цыганам продала! Отдала родному отцу! В его хоромах ей точно будет лучше. И на питание будет хватать и на подгузники! Я зашивалась на работе, чтобы вас прокормить, а тут твоя болезнь! Может потребоваться операция! Где деньги брать? Ты хоть подумала, что у слепой матери ребенка могут отобрать и отдать в детский дом? Ты же представляешь угрозу ее жизни!
Конечно, я это все знала, поэтому и согласилась на лечение, но я даже предположить не могла, что потеряю дочь. Мне нужно успокоиться и обо всем подумать. Голова раскалывалась, перед глазами размытые круги, то ли зрение вновь стало падать, то ли из-за слез.
В больницу я не вернусь, пока не верну Машу. Как же больно, как же обидно! Почему все так? Даже если удастся вернуть дочь, кто будет за ней присматривать, пока я нахожусь на лечение. Матери и сестре я больше ее не оставлю. Остается только умолять Германа, позволить мне быть с Машей. Надеюсь, что он сможет выслушать и понять. Заберу миллион и поеду к нему.
— Верни мне все деньги, что ты взяла у Германа, — потребовала я. Глаза вытерла пеленкой, растерла их, но зрение не возвращалось. Все лечение может пойти насмарку. Как и сказал врач, нервничать мне нельзя, я могу полностью ослепнуть.
— Я заплатила за твое обследование, купила лекарства…
— Хорошо, отдай, что осталось. Я продам серьги бабушки и доложу недостающую сумму. — настроена была решительно, только попробует кто-нибудь помешать мне вернуть дочь. Я никогда не смогу понять родительницу и оправдать ее поступок. Интересно, она бы смогла продать меня и Валей? Отказаться от своих дочек?
— Мама не сможет вернуть тебе деньги? — в дверях стояла сестра, я не видела и не слышала, когда она пришла.
— Что значит, не может? — мой голос сорвался. Какую еще подлость они совершили? Мама отошла к шкафу, вытащила оттуда кошелек.
— Тут только триста тысяч. — вытащила она деньги и заплакала еще громче. — Их я оставила на твое лечение.
— Где остальная сумма? Куда вы ее дели? — я переводила взгляд с матери на сестру. Обе молчали. Оценили мою дочь в миллион рублей. Продали Машеньку, а деньги потратили! Ненавижу их! Как же я их сейчас ненавижу! Мне нужен этот долбанный миллион, чтобы прийти к Герману с чистой совестью. Объяснить ему все, тогда можно рассчитывать на понимание.
— Мама вытащила меня из тюрьмы! — вымолвила Валя. — Прости.
Это словно какой-то страшный сон. Я заснула и не могу проснуться. Герман теперь точно не станет меня слушать. Подумает, что я продала дочь, а когда закончились деньги, решила за ее счет устроиться!
— Простить? Ты не умеешь жить и нам не даешь! Что ты опять натворила?!
— Села за руль Димкиной машины, совершила аварию! Он сам дал ей ключи, а в полиции сказал, что она ее угнала. — произнесла мама. Можно подумать, это хоть как-то оправдывает их поступок. Я не хотела верить, что это происходит в реальности.
— Ты продала мою малышку, чтобы спасти чудовище, которое нам жить не дает? — родительница ничего не ответила. — Как так можно поступать со своей семьей, Валя? Ты не хочешь нормально жить, из-за этого пострадала моя дочь! Сколько еще жертв нужно принести, чтобы ты взялась за ум? Я ненавижу тебя! — сестра в одночасье стала мне чужой. — Я ненавижу вас обеих! Никогда не смогу простить! Больше никогда не говорили, что ты продала Машу, чтобы спасти меня! С этого момента у тебя только одна дочь! — перед глазами все потемнело, поплыло…
Глава 4
Герман
Результаты анализов я получил на следующий день — Маша моя дочь, сомнений в этом нет.
Я быстро учился. Оказывается, быть отцом новорожденного не такая простая задача, как нам мужикам кажется. У меня не оставалось времени поесть. Таня мне все подробно рассказала. Показала, как поменять памперсы, как приготовить бутылочку, как купать, но пока я не очень хорошо справлялся.
Маша скучала по маме или бабушке. Постоянно плакала. Выматывалась и беспокойно засыпала. Нужно быть бессердечным, чтобы не замечать, как мучается моя малышка. Злился на Полину, когда дочь не успокаивалась. Бессердечная сука! Как можно было оставить Машу? Неужели не понимала, как тяжело дочке придется без мамы? Таких мамаш к ответственности привлекать надо!
Их липовый договор я прочел, юридической силы под собой он не имел. А больше всего меня разозлило то, что там нет упоминания о том, что ребенка мне передают навсегда. Не указано, что за отказ от дочери они получили внушительную по их меркам сумму денег. Хотя, когда я брал его в руки, уже догадывался, что это липа! Мошенницы! Думают, я позволю им выкачивать из меня деньги? Пусть только появятся! Как только я закончу оформлять документы, Поля потеряет все права на Машу.
Я практически не спал эти дни, все время держал дочку на руках, то успокаивал, то укачивал. Мама волнуется, но из-за Наташи переезжать ко мне не хочет. Моя жена после неудачной беременности испортила отношения со всеми. Они и до этого не особо ладили, теперь стараются не встречаться. Подумывал взять няньку, но переживал, что для Маши это будет очередным стрессом. Хватит и того, что в спальне малышки появлялась недовольная Наташа. К ребенку она не подходила, я строго запретил, но высказывать свое мнение продолжала.