Пэппер Винтерс - Слезы Тесс (ЛП)

Пролетели три дня.

Наша маленькая камера, установленный порядок двухразового питания и тихие разговоры помогли мне смириться с тем, что происходило в данный момент. Моё тело было избито и изранено в тех местах, которые я даже не видела, в ребре дико отдавало тупой болью. После всего того, через что мы прошли, мне было ненавистно просто сидеть там.

С каждым проходящим часом, меня все больше одолевала злость. Сидя на двухъярусной кровати, на изъеденном молью матрасе, я наслаждалась бушующим во мне диким гневом. Независимо от того, как все это было, ожидание тихо убивало меня. Скука зудела сильнее, чем новая татуировка.

Мигающая лампочка отключилась, и я уставилась в темноту. Большинство моих соседок безучастно болтались по комнате, бессмысленно переговариваясь. Я отказалась принимать в этом участие. Не хотела вспоминать о той ситуации, в которой мы находились; я хотела сфокусироваться на менее угнетающем будущем. Старалась поддержать в своем сердце надежду, когда ее душил гнев и ярость.

Когда представится удобный случай — я убегу. Не колеблясь. Не думая дважды. Я рвану со всей мощи. Я убью, чтобы убежать, и осознание того, что я была готова пролить кровь, даже отобрать жизнь, наполнило меня силой.

Брэкс, возможно, умер, борясь, чтобы спасти меня. Теперь пришла моя очередь. Как-нибудь я найду его. Найду, и все это останется лишь дурным воспоминанием.

Лучик света, затем шарканье разнеслось эхом по темным катакомбам нашей тюрьмы. Я застыла под затхлым одеялом.

Стук шагов, затем опять.

Мои руки сжались в кулаки, готовые к нападению. Это была не женщина, которая на цыпочках кралась к ведру в углу. Это был наш надзиратель. Я обращала внимание на характерные черты поведения и манеру передвигаться. Прошедшая неделя научила меня, как использовать мои чувства восприятия.

Я с ужасающей точностью знала, что за мной пришёл Кожаный Жилет.

Рука медленно погладила мое бедро, пытаясь определить мое местонахождение в темноте. Я напряглась, позволив ему прощупать свой путь, выжидая время.

Когда рука нащупала мою грудь, я вдохнула в себя побольше воздуха. Еще нет. Подожди. Я притворилась, что напугана до смерти, позволяя ему думать, что я не буду сопротивляться. Идиот. Мой рот наполнился слюной, желая заставить его истекать кровью. Возмездие было сладким.

Дыхание Кожаного Жилета обожгло меня, когда он прижал одно колено к кровати, придвигаясь, чтобы нависнуть надо мной.

Я резко села.

Мой кулак яростно заехал ему по челюсти. Другой кулак врезался туда, куда я и хотела: прямо ему по яйцам. Победа чувством справедливости растекалась по моим венам, и я улыбнулась.

Он истошно закричал и скатился с меня, с глухим стуком упав на пол. В комнате раздался шум и крики. У нас никогда не было посетителей среди ночи. Это все так глупо и наивно, мы полагали, что были неприкасаемыми, и наше достоинство береглось для наших новых хозяев, кем бы они там ни были.

Я вскочила с кровати и что было сил начала пинать ногами, в том направлении, где, как я предполагала, лежал Кожаный Жилет. Мои ноги касались чего-то, но недостаточно сильно, чтобы нанести ощутимого вреда. Но внезапно сильные руки быстрым движением схватили меня за лодыжку и вывернули ее. Я потеряла равновесие и почти упала на него. Мои ребра взорвались приступом дикой боли, и эта боль почти лишила меня сознания.

Я почувствовала, как он начал мерзко лапать меня, начиная с ног и поднимаясь вверх, выше по бедрам, талии, задерживаясь на груди. Я извивалась и пиналась.

— Отвали от меня.

Я укусила его за ухо, когда ему удалось взобраться на меня.

Он взревел, и металлический привкус крови наполнил мой рот. Я пролила его кровь, ранила его. Это было, как красная тряпка для быка.

Я взбесилась. Все, с чем я столкнулась, вылилось в катастрофический гнев. Я закричала и рванула в атаку. Ногтями, зубами, коленями, локтями. Мне было плевать, куда попадали мои удары. Я больше не была Тесс, я была когтями и клыками.

Кожаный Жилет отскочил от меня, вырываясь, оставляя меня сражаться с воздухом.

— Ты хотел изнасиловать меня, ублюдок? — мой голос дрогнул из-за слез и ярости. — Подойди и возьми меня.

Женщины одобрительно закричали, когда я обращалась в никуда. Я заметила, как Кожаный Жилет споткнулся у двери. Я поймала его и вцепилась в сальные волосы. Со всей силы я ударила его носом об стену.

Он завизжал, когда что-то хрустнуло. Адреналин тёплой волной разлился по моему телу, превращая меня во что-то, наподобие склизкой лапши, колышущейся от каждого прикосновения, но я продолжала бороться, надеясь остаться сильной. Остаться жёсткой.

Загорелась лампочка, и вспыхнул свет, ослепив меня.

Игнорируя мгновенное ослепление, я схватила Кожаного Жилета за палец и со всей дури вывернула его. Он выдернул его и ударил меня кулаком в грудь. Мои легкие сжались, и я не могла сделать ни одного вдоха.

Дверь открылась, и несколько мужчин вошли внутрь, направив пистолеты мне в лицо.

Вдохнув столько воздуха, сколько могла, я отскочила и подняла руки. Кровь стекала из моих ран и ушибов, которые добавились к синякам, но удовлетворение было для меня желанным цветком, когда я посмотрела на раны Кожаного Жилета.

Повсюду валялись тонкие волосы, на его скуле сочилась кровь из пореза, и, казалось, будто его избила горилла. Он проворчал:

— Vete a la mierda, puta, (прим. пер. исп. – Иди на хер, шлюха) — он осторожно поправил палец и, подходя ко мне, указал в сторону на мужчину с пистолетом.

Я не думала. Моё тело инстинктивно реагировало. Я влепила ему пощечину так сильно, как только смогла; ладонь обожгло болью, но это было совершенно ничем по сравнению с моим счастьем от красного отпечатка ладони на его щеке. Я была причиной его страданий, и я наслаждалась этим.

Я была опаснее, чем думала.

Он посмотрел на меня налитыми кровью глазами.

— Estás muerto.

Я знала перевод этих слов: ты умрешь.

Прежде, чем Кожаный Жилет смог прикоснуться ко мне, его схватили двое мужчин и вытащили из комнаты. Он что-то громко кричал, когда они уводили его.

Остальные мужчины двинулись на выход, направляя на нас оружие, пока не вышли.

Стоя в центре комнаты, я медленно повернулась и посмотрела прямо на всех этих женщин широко открытыми глазами. Некоторые из них натянули одеяла почти до шеи, прячась, а остальные уставились на меня с открытыми от удивления ртами.

Что они видят, когда смотрят на меня? Сумасшедшую женщину, которая подписала себе смертный приговор, или свирепого воина, который спас себя от изнасилования?

Милая азиатка с длинными черными волосами уронила своё одеяло на пол и захлопала.

— Я хотела сделать это с тех пор, как они украли меня из ночного клуба от моего друга, — ее голос дрожал, но вспышка огонька в глазах напомнила мне себя. — Мы будем вновь свободны, — добавила она.

Я уставилась на нее, молча и ошеломленно, а потом к аплодисментам присоединилась роскошная темнокожая девушка. Женщины начинали хлопать, одна за другой, и их несчастные и изможденные лица озаряли улыбки.

У каждой из них в глазах загорелся огонь надежды.

Они сплотились, и я понимала, что мы больше не будем пассивны.

Мы были правы, они — нет.

Справедливость восторжествует, и мы будем свободны.