– Все равно непонятно, – сердито произнесла Рая. – Что ж, он не заметил ее состояния, что ли? И после всего спокойно выпил отраву из ее рук?
– Да Алька его чуть не с ложечки кормила и вечно всякими настойками и отварами потчевала! Он привык! – вмешалась Лиля. – У нее же была просто мания… Не доверяла она лекарствам, ядами их считала. А тут целую упаковку транквилизаторов подмешала – недаром ведь фармацевтом была когда-то, все про дозировки знала.
Рая хотела что-то сказать Лиле в ответ, но сдержалась. Потом всхлипнула и промокнула глаза платком.
– Рая, перестань! – Надя, у которой нервы были на пределе, не выдержала и затряслась. – И для чего ты только этот разговор затеяла?
Слезы невольно покатились у нее из глаз. Если бы можно было вернуться в тот день и спасти Леона… спасти Альку…
– Ну вот! – с отчаянием произнесла Лиля. – Они ревут… А мне что делать? Меня, между прочим, Адам бросил…
И она тоже зарыдала.
– Если б вы знали, как мне тяжело уезжать отсюда… – сквозь всхлипывания произнесла Рая. – Но здесь меня ничего не держит, ничего… Ну, кроме вас, разумеется! Колесов – такой негодяй… Не представляю, девочки, как я умудрилась с ним десять лет прожить!
– Любила же! – сквозь слезы улыбнулась Лиля.
– Ну да, любила! – В Раином голосе промелькнула ненависть. – Как же… Это не любовь, это наваждение! Я теперь сама на себя удивляюсь – и чего я Генку столько лет терпела? А теперь все, кончилось! Отпустило меня. Ничего к нему не чувствую, просто даже удивительно. Я Гюнтера люблю.
– Гюнтер, он хороший, да? – смахивая слезы кончиками пальцев, спросила Лиля. – Надька, ты Гюнтера давно знаешь – он не будет нашу Раису обижать?
– Нет, – коротко ответила Надя – от слез у нее перехватило горло. Если бы Леона можно было вернуть… Она только об этом могла сейчас думать…
– Гюнтер хороший! – грозно произнесла Рая, постепенно успокаиваясь. – Он меня понимает. С ним я такая… ну, словом, только с ним я чувствую себя настоящим человеком. Их либе дих… Надька, правильно я сказала?
– Если ты хочешь сказать «я люблю его», то надо так: «Их либе ин».
– Тьфу ты! Ладно, выучу я этот язык, не такой уж он сложный.
Ближе к вечеру подруги ушли, и Надя осталась одна.
Постояв немного у окна, она включила проигрыватель, хотя до того несколько раз давала себе слово, что больше не станет слушать музыку Леона. Она слишком сильно действовала на нее, лишала воли и сил, не давала примириться с произошедшим.
…Нежная мелодия возникала из тишины и первозданного хаоса. Она рождалась из ниоткуда, словно по волшебству. Капли дождя. Капли дождя с небес…
С закрытыми глазами Надя слушала музыку, и ей казалось, будто на нее льется тихий, бесконечный дождь, смывая с нее все грехи и страдания. «Я люблю тебя, – шептал он. – Я буду любить тебя всегда. Ты не убежишь, не спрячешься от меня. Где бы ты ни была – я всегда настигну тебя. Ты только моя…»
Она снова заплакала, содрогаясь, – так невыносимо прекрасна была эта мелодия. Леон говорил ей о любви – о вечной, неумирающей любви. И с его смертью невозможно было примириться.
А хуже всего было то, что она, Надя, не смогла ответить Леону тем же. Она была просто влюблена в него, захваченная недолгой, стремительной, все разрушающей страстью, которая, сметя все на своем пути, словно весенний разлив, остановилась, потом замерла и – испарилась под выглянувшим из-за облаков солнцем.
Надя знала, что любила она совсем другого человека, но тем острее было ее сожаление…
Прошло несколько дней.
Надя, Лиля и Рая наконец собрали нужную сумму – как раз для того, чтобы нанять одного очень известного адвоката.
Лиля хотела, чтобы все было наверняка, поэтому выбрала Дитриха Вердина, седовласого степенного мужчину с обволакивающим голосом. Известность у него была не меньшей, чем у какой-нибудь поп-звезды.
– Он выиграл практически все процессы. Даже те, которые казались безнадежными, – сурово сообщила она Рае с Надей. – Если он возьмется за Алькино дело, то наверняка ей дадут условно… Освободят прямо в зале суда. Я, конечно, не специалист, но думаю, что именно так и будет.
– Дай-то бог! – истово перекрестилась Рая. – Ведь Альбина не заслуживает того, чтобы, как это… а, да – мотать срок! Она, в общем, не виновата. Приступ ревности, была в аффекте, и все такое…
– И у нее сердце больное, – торопливо добавила Надя.
Но связаться с Вердиным было довольно сложно – как и со всяким другим известным человеком. Требовалось некоторое время.
Отложенная на адвоката сумма хранилась сначала у Лили. Но поскольку Лиля с утра до вечера гонялась за Вердиным, то сумму переместили к Наде – все ж таки деньги должны быть под присмотром. Наконец Лиля нашла способ связаться с Вердиным, и тот согласился принять ее в ближайшие дни.
Они втроем снова сидели дома у Нади, и Лиля рассказывала о своих приключениях и злоключениях, в конце которых она все-таки заставила Вердина выслушать ее. Рая зачем-то пошла в прихожую. Кто знает, почему, но именно сегодня она вдруг обратила внимание на входную дверь Надиной квартиры и с ужасом обнаружила: дверь никуда не годится.
– Господи, да ее же одним ударом ноги можно вышибить! – заявила она безапелляционно.
– Я же говорила – деньги в банк следует положить! – закричала Надя. – А то ты в первый раз мою дверь видишь!
– Какой банк, если сегодня-завтра их Вердину надо будет отдавать! – рассердилась Рая. – Лилька, забирай их обратно к себе!
– Как же, разбежались! – сердито заметила Лиля. – Буду я с такой суммой взад-вперед по городу ездить.
– Но у Шелестовой их в любой момент могут украсть, – настаивала Рая.
– Сто лет ко мне никакие воры не лазили, а теперь вдруг залезут! – возмутилась Надя.
– Вот именно, по закону подлости и залезут! И вообще, люди-то кругом неглупые, знают, что мы с Вердиным переговоры ведем.
– Ах, Райка, перестань…
– Есть такой закон, – неожиданно побледнела Лиля. – Закон Мерфи. Я об этом слышала когда-то. Это когда ты роняешь бутерброд, то он непременно падает маслом вниз… И еще, если ты думаешь о чем-то плохом, то оно, то самое плохое, непременно должно сбыться.
– Ерунда какая… – неуверенно произнесла Надя.
– Райка, отнесем деньги к тебе, – предложила Лиля, – у тебя хотя бы дверь железная.
– Лилька, ты с ума сошла! – тут же закричала Надя. – У нее же Колесов…
– Да, ты права – Колесов! – спохватилась Лиля. – Он найдет и пропьет все.
– Генки сейчас нет, – неожиданно вспомнила Рая. – Он уже третьи сутки где-то ошивается – то ли у Катьки, то ли у Люськи, то ли у Машки какой-то… Между прочим, я замки сменила – просто так он домой не попадет.
– Отлично! – обрадовалась Лиля. – Раечка, отнесем деньги тебе.
– Ну, не знаю… – задумалась Рая. – Хотя, и правда, дверь у меня покрепче будет.
Они втроем отнесли деньги к Рае и разошлись.
А через два дня Рая решила проверить их сохранность и обнаружила, что деньги пропали. Она предусмотрительно спрятала конверт с деньгами в дальнем углу антресоли, и он исчез! Светлана Петровна, подумав, убежденно заявила, что это происки нечистой силы. Рая подвергла допросу детей, и младший, Вова, вспомнил, что вчера в доме был папа.
– Я после четвертого урока пришел, а он тут ходит, – заявил Вова уверенно. – Чихал все… Потом съел борща кастрюлю, которую бабушка для нас со Славкой сварила, и ушел.
– Ну, конечно – чихал! – обмерла Рая. – На антресолях-то пылищи сколько!
Рая срочно вызвала Надю и Лилю.
– Девочки, мой Колесов деньги стащил… – потерянно сообщила она.
– Как – стащил? – закричала Лиля.
– Вот так… Пришел среди бела дня и стащил.
– Ты же говорила, что замки сменила! – с отчаянием воскликнула Надя.
– Да, сменила… Но он их как-то без ключей смог открыть!
– «Как-то»! Конечно, зачем ему ключи? Он же автослесарь как-никак! – закричала Лиля. – Сразу можно было догадаться… А мне завтра к Вердину идти, между прочим!
Рая, бледная, стояла перед подругами с убитым, обреченным видом.
– Господи, что же с Алькой-то теперь будет, – прошептала она и зарыдала.
– Лучше бы у меня деньги оставили! – рассердилась Надя. – Тоже мне, придумали каких-то мифических воров… Хотели, как лучше, а получилось, как всегда. Райка, да не реви ты!
– Ко… колечко Гюнтерово жалко… – всхлипывала Рая. – Вы… выходит, зря я его закладывала! У… убью Колесова!