Элиза Джейн - Слишком поздно

Где, черт побери, мои боксеры? Я приподнимаю голову с подушки, чтобы осмотреть комнату, стараясь не разбудить соблазнительную рыжеволосую девушку рядом. Ее темно-рыжие волосы разбросаны на подушке, и яркие мысленные образы переигрываются в голове: мои руки в ее волосах; эти красные волны, струящиеся на мою грудь. Я улыбаюсь туманным воспоминаниям.

У меня есть правило о девушках, с которыми провожу ночь — они не остаются. Никогда. У меня также есть дурная привычка нарушать собственные правила.

Я был так измучен после вчерашней внеклассной деятельности, что упал бы в обморок. Мне стоило знать, что теперь у рыжей будут проблемы.

Наша одежда разбросана на полу, ее розовые, кружевные трусики свисают с абажура, но я все еще не вижу, где мои боксеры. Что, черт возьми, случилось прошлой ночью?

Я скатываюсь с постели, стараясь не потревожить ее, и залезаю в свои джинсы. Думаю, я буду сегодня диверсантом.

— Привет, — говорит она из моей постели.

Черт.

— Привет.

Наши глаза встречаются, ее глаза обрамляют остатки вчерашнего макияжа. Её волосы — катастрофа. Я был в такой ситуации и раньше, но это не делает утро после шарады менее неловким. Я имею в виду… Господи, я даже не могу вспомнить ее имя.

Ее взгляд скользит вниз по моей груди и останавливается на расстегнутых джинсах. Губы дергаются в усмешке. Ее улыбка говорит мне, что она ничуть не расстроена пробуждением рядом со мной этим утром. Если она не волнуется, то и я не должен.

— Брось мне платье.

Я поднимаю облегающее платье с пола и передаю ей, стараясь не смотреть, как она позволяет простыне ниспадать с ее обнаженной груди. Эта девочка, конечно, не застенчива, но у меня сейчас нет времени для ещё одного раза. Мне нужен кофе. Кроме того, я опаздываю на свою встречу с Мак-Аллистером.

— Слушай, я должен бежать.

Я слышу себя до того, как украдкой бросаю один последний взгляд на голую кожу ее плеча, прежде чем ткань платья скрывает его.

— Вчера вечером было весело… — я останавливаюсь, не зная, как ее зовут.

Она поворачивается ко мне лицом и скрещивает руки на груди. Ее нижняя губа выступает вперед, но я сделал вид, что не заметил этого и сосредотачиваюсь на надевании ботинок, чтобы она поняла, что пора уходить.

Она встает и поворачивается, ожидая, когда я застегну ей платье, и как только мы оба выглядим презентабельно, я веду ее к машине. Она хватает мою руку, чтобы осторожно идти по гравийной дорожке на слишком высоких каблуках. Я забыл, что её маленький, красный спортивный автомобиль был припаркован перед школой всю ночь. Это должно дать Мак-Аллистеру о чем задуматься.

Когда небольшой автомобиль Мисс Горяча-и-Готова исчезает вниз по дороге, я разворачиваюсь ко входу в школу, напоминая себе еще раз, почему я не привожу девушек к себе домой.

Когда я захожу в офис Мак-Аллистера спустя несколько минут, он приветствует меня кивком, я скольжу в кожаное кресло перед ним.

— Новый студент появится сегодня.

Он толкает папку в моем направлении на письменном столе. Я не двигаюсь, чтобы взять ее, просто потому, что он хочет этого от меня.

— Тэйлор Беккет. Она хакер, — добавляет он, зная, что этот факт привлечет меня.

Он прав. Я открываю папку, неподготовленный к фото, смотрящим на меня. Она слишком милая, чтобы быть помешанной на компьютерах. Даже на зернистом фото ежегодника я вижу это. У нее самые большие голубые глаза, которые я когда-либо видел, и темные волосы, свободно лежащие на ее плечах. Ее подбородок слегка опущен вниз, вероятно, она застенчива.

Я чувствую, что он наблюдает за мной, и быстро оправляюсь, пролистывая прошлые фотографии. Она умна. Отличные оценки — продвинутые классы — выдающиеся экзаменационные показатели. Я ухмыляюсь. Старик преуспел. На этот раз.

— Она будет хорошим дополнением здесь, — говорит он.

Я не могу спорить с ним, так что вместо этого я встаю, чтобы уйти.

— Ты будешь работать с ней, как только она поселится, — кричит он мне вслед.

Прекрасно. Какая разница.

Я боялась этого момента весь месяц. Мои родители наклоняются вперед, очарованные такими фразами, как «престижная школа─интернат для одаренных подростков …» и«…каждый с особым талантом …»

— Тэйлор, — рявкает директриса Вера, обращаясь ко мне. — У Вас есть вопросы?

Я качаю головой.

Она складывает руки на столе и продолжает:

— Мы маленькая, элитная школа только с семнадцатью студентами. На курсе Тэйлор десять студентов, а на втором курсе семь. У нас преподают талантливые преподаватели со всего мира и внушительный список специальных инструкторов, которые также преподают боевые искусства и самооборону.

— Хм, — мой папа кивает, впечатленный.

Я подавила зевок.

— Есть несколько вещей, которые вы должны знать о Вилбруке, — говорит Вера, и, как по команде, мои родители наклоняются вперед в своих креслах. — Мы больше, чем просто средняя школа, наши самые талантливые студенты после окончания учебы остаются, чтобы работать на корпорацию.

Что в переводе означает: я могу быть здесь в течение длительного времени. Это место больше похоже на тюрьму, чем на школу, и выражение ликования на лицах моих родителей заставляет меня задаться вопросом: слышим ли мы одно и то же. Я представляю себя в оранжевом комбинезоне с идентификационным номером, выбитым на моей груди крупными черными буквами, которые, возможно, заставят мои сиськи выглядеть еще меньше, чем они есть на самом деле.

Вера наклоняется вперед, поправляя несколько предметов, которые аккуратно выстроены в линию на ее столе.

— Я знаю, что все это кажется очень интересным, — продолжает она, ее рот слегка дернулся, — но наши методы обучения довольно уникальны и не для всех. У нас жесткая курсовая нагрузка, в том числе, физические тренировки и тренировки на выносливость. Мы верим в развитие тела и ума до совершенства.

— У нас нет с этим проблем, — говорит мой папа слишком быстро. Я поворачиваюсь, чтобы одарить его взглядом, которым моя мама удостаивает его, когда хочет, чтобы он заткнулся, но он игнорирует меня.

Краем глаза я вижу, что мама ерзает в своем кресле. Я уверена, что она вспоминает те времена, когда говорила мне выходить на улицу, и заставляла упражняться, а не сидеть за компьютером. Я жду, что она что-то скажет, но она смыкает губы и кивает. Это первый раз, когда я сомневалась в своей политике о «переоценке упражнений».

— Хорошо, — слова Веры стали осторожные, сдержанные, как будто она произносила одну и ту же речь много раз.

— Мы признаем, что адаптироваться к жизни в Вилбруке будет трудно. Для родителей не редкость получать волнительные звонки домой. — Она подмигивает моим родителям.

— У нас нет сомнений, что Тэйлор может справиться, — говорит папа, и я борюсь с желанием пнуть его. А что, моя успеваемость в государственной средней школе когда-либо производила впечатление, будто я преуспею в частной академии?

Поскольку Вера бубнит, а мои родители кивают и улыбаются, я понимаю, что попала. С моими родителями, взволнованными этой стипендией в частной школе, не прокатит никакое количество слезных звонков домой, они не вытащат меня отсюда. И самодовольная улыбка Веры говорит мне, что она видит то же самое.

Хорошо, что я планирую, чтобы меня выгнали отсюда как можно скорее.

— Тэйлор, — говорит Вера, как будто может обнаружить ход моих мыслей, — есть несколько административных вопросов, которые мне нужно обсудить с твоими родителями. Пожалуйста, подожди в холле немного.

Я колеблюсь, задаваясь вопросом: есть ли возможность, что за время моего отсутствия всё станет только хуже, и я убеждаюсь, что нет, затем выхожу в холл. Я брожу в фойе, где потолок открыт вплоть до четвертого этажа. Изящная лестница изгибается до самого верха. Кроме звука моих шагов, которые отзываются эхом от полированных деревянных полов, все устрашающе тихо. Школа только с семнадцатью студентами намного отличается от моей школы в две тысячи, и осознание того, что будет невозможно смешаться с остальными и остаться незамеченной — это как удар в живот. Учитывая, что все присутствующие здесь, несомненно, злые, умные, я буду выделяться, как воспаленный большой палец. По моей оценке, не пройдет много времени, прежде чем меня выгонят.